Чтение 60–й страницы книги ~Звездный портал~

- О Господи, мы нуждаемся в Твоей защите!

- Аллилуйя!

- Дай нам знамение! Покажи неверующим, что стоишь на нашей стороне!

Билл призвал слушателей написать своим представителям:

- Требуйте, чтобы мы покинули запретный край, ибо мы глухи к Его
словам! - Слезы выступили у него на глазах. Ветер начал усиливаться. Билл
ощутил Присутствие. - Покажи им силу Свою, Бог Авраама. Заклинаю именем
Сына Твоего!

Уловив намек, хор запел гимн. Стены задрожали, люди возрыдали, ветер
прильнул к зданию. Надежная Аманда Декстер, неизменно закатывающаяся в
истерике в кульминационный момент всякого удачного богослужения,
провизжала свою безграничную благодарность Создателю и рухнула,
конвульсивно содрогаясь.

Они пропели несколько псалмов, пока ветер бился в стекла. Билл ощутил,
как в его душе что-то раскрывается, и могущество Ангела Господня входит в
него. И снова познал чистейшее ликование от обращения людей на путь
Господа. Он влился в Ангела и стал един с ним, направляя ветры, наблюдая,
как снег заваливает крышу и ставни, забивает водосточную трубу, укутывает
здание, сглаживая острые углы и резкие очертания.

Внезапно он снова оказался в студии-церкви. Орган смолк, а рухнувшие в
проходах изнеможденные Добровольцы помогали друг другу встать на ноги,
оглашая воздух возгласами "Аллилуйя!", и без сил валились на стулья.

- Восхвалите Господа! - воскликнул побледневший, землисто-серый Марк
Мейер, глядя в лицо Биллу. - Вы ощутили это?!

- Да, ощутил, - дрожащим голосом отозвался Билл. Сегодня он отчетливо,
как никогда, осознал, что побывал в дланях Всеблагого. И добавил: -
По-моему, нам было дано знамение. По-моему, нам на самом деле было дано
знамение!

Тут он вспомнил о телекамерах. И пока он ломал голову, пошла ли в эфир
его реплика, свет погас.

- Проверьте пробки! - крикнул кто-то.

Его люди не придали значения маленькому перебою с подачей
электроэнергии и с ликованием продолжали распевать "Победа в Иисусе".

Билл надел радионаушники с микрофоном, чтобы переговорить с Гарри
Степлсом, шефом команды техобслуживания.

- Пару секунд, и свет будет, - заверил его Гарри.

В зале царила непроглядная темень. Даже через окна не пробивался ни
единый лучик света, из чего следовало, что уличные фонари тоже погасли.

- Всем оставаться на местах, пока электричество не будет включено
вновь! - распорядился Билл.

В это время режиссер сообщил, что трансляция прервана, и добавил:

- Но вырубились мы с лязгом.

То есть студия в Уитбурге успела вовремя подключиться и заполнить эфир
религиозной музыкой.

Добровольцы только что допели "Иисусе". Они радовались, торжествуя
над-темнотой, как и над всем остальным.

В наушниках снова раздался голос Гарри:

- Преподобный, электричество отказало снаружи. Отопление тоже
отключилось.

На лестнице заплясали лучи света электрических фонариков.

- Ладно, давайте закрываться и убираться отсюда, - вздохнул Билл. Они
разместились в мотелях близ городка Моррис, провинция Манитоба, в получасе
езды на север от границы. Билл повернулся к собранию. - Вы отлично
справились. Поехали домой.

Добровольцы направились, к дверям, натягивая пальто и сапоги. Билл
ждал, беседуя с людьми. Послышался звук открываемой двери.

И тут же грубый мужской голос рявкнул, напрочь разбив настроение всего
вечера:

- А это еще что за черт?!

Кто-то захныкал.

За дверью была сплошная снежная стена.

Фрэнк Молл сидел дома, слушая концерт Моцарта, когда свет погас и
музыка оборвалась. Сквозь свое витражное окно Фрэнк увидел, что уличный
фонарь, установленный прямо перед домом, тоже погас.

Пег вышла из своего кабинета с фонариком в руках и направилась к
распределительному щитку.

- Да тут все накрылось, - сказал ей Фрэнк, беря телефонную книгу.

- К сожалению, все наши бригады технического обслуживания в данный
момент заняты, - произнес автоответчик электрической компании. -
Пожалуйста, не кладите трубку. Вам ответят.

Положив трубку, Фрэнк закинул ноги на подушечку.

- Должно быть, обрыв линии где-нибудь.

На улице стоял мороз, но дом был хорошо утеплен.

Они с Пег поболтали в темноте, наслаждаясь передышкой, неожиданно
вклинившейся в рутину будней. Потом Ходж Элиот, живущий через дорогу от
них, с керосиновой лампой в руках вышел на крыльцо и посмотрел куда-то
вдоль улицы.

Зазвонил телефон.

- Фрэнк? - зазвучал в трубке голос Эди Торальдсон. - С домом Кора
случилось что-то странное. Мы высылаем взвод.

Речь шла о команде быстрого реагирования, которую Фрэнк некогда
возглавлял.

- А что? Что стряслось-то?

- Толком не знаю. Видимо, кто-то погребен. Насколько я знаю, из
Кавалера выехала полиция. Я подумала, что было бы неплохо, если бы и ты
кинул взгляд.

- Ладно, - озадаченно произнес он.

Пег с тревогой взглянула на мужа:

- Что там?

- Не знаю. Эди говорит, что кого-то погребли. Вот только что это, черт
подери, означает? - К этому моменту он уже надел пальто. - Держи дверь на
замке.

До дома Кора всего шесть кварталов пути. Фрэнку пришлось пережидать во
дворе, пока проедет колонна машин с добровольными пожарными. Потом он
задним ходом сдал на улицу и повернул налево. Две минуты спустя он
остановил машину у обочины позади толпы, забившей улицу на полквартала от
дома Кора. Фрэнк подъехал как раз вслед за командой быстрого реагирования.
Кругом густо росла бузина, и разглядеть, что случилось, было трудновато.
Зато прекрасно слышен был шум толпы.

В это время подъехала пожарная машина, и толпа расступилась, давая ей
дорогу. И тогда Фрэнк наконец-то узрел, в чем дело.

На месте дома Кора, с недавнего времени ставшего Церковью-в-глубинке,
высился двухэтажный снежный цилиндр. И венчал его затейливый завиток,
будто крем - трубочку с мороженым.

27

Он требовал знамения.

Майк Тауэр, "Чикаго трибьюн" (из комментария

по поводу Старины Билла и причудливого бурана

возле Церкви-в-глубинке)

Гарри Миллз любил говаривать, что он - возделанная нива, несущая доброе
семя. Он тридцать лет проработал в конгрессе Соединенных Штатов Америки,
восемь в роли председателя сенатской комиссии по вооруженным силам, а при
Мэтте Тейлоре стал вице-президентом. Людям Гарри говорил, что у него нет
иных политических целей, кроме служения народу. Когда у него появится шанс
претендовать на высший пост, ему исполнится уже семьдесят семь.

Поэтому он решил уйти в отставку по окончании первого срока Тейлора на
посту президента, будучи еще достаточно молодым, чтобы насладиться
бездельем. Можно будет писать мемуары, путешествовать по стране, навещать
внуков, расселившихся от Спокана до Кей-Уэст, и вернуться к серьезной игре
в бридж - страсти, оставленной четверть века назад.

Проблема лишь в том, что он уже, наверное, слишком стар. Он утратил
интерес к политике и вкус к власти. Ему больше не доставляет удовольствия
ни воздействие на жизнь общества, ни работа бок о бок с тем, кто принимает
кардинальные решения, ни даже традиционные воскресные теледебаты. Сегодня
ему пришлось принимать короля Иордании, хотя Гарри всем сердцем желал
посидеть дома с Мэриан, сбросить ботинки и посмотреть по телевизору
какой-нибудь хороший фильм.

Как обычно случается на подобных аудиенциях, на него набросилось
полдюжины кровопийц, желавших с его помощью протиснуться в повестку дня.
Одним из них был директор НАСА Рик Кьюф - невысокий (едва-едва пять футов
шесть дюймов), узкоплечий и узколобый (в обоих смыслах), уклончивый,
рассеянный и частенько меняющий тему разговора без малейшего
предупреждения. Один из столичных ученых мужей как-то заметил, что
общаться с Кьюфом - все равно что пытаться поддерживать непринужденную
беседу с человеком, прячущимся за деревом. Гарри подошел к столу с
закусками - тут-то директор НАСА и настиг его.

Кьюфа Гарри очень не любил. Тот приобрел популярность благодаря прошлым
заслугам - раньше директор был астронавтом, - и его гораздо больше
интересовала собственная карьера, нежели дела вверенной ему организации.

Покачивая бокалом с коктейлем из рома и кока-колы, Кьюф старался
напустить на себя вид человека, пострадавшего от косности и глупости
бюрократического аппарата. Обменявшись с Гарри любезностями, он ринулся в
бой.