документов упоминал о Намдалене как о части Империи, хотя выцветшие
чернила и архаичный язык сделали текст почти неудобочитаемым. Когда он
показал старинный свиток секретарю, сидевшему в комнате, тот равнодушно
пожал плечами:
Чиновника шокировала сама мысль, что кто-то мог надеяться найти здесь
свежие документы.
терпение, но все еще пытаясь держать себя в руках - Есть ли еще место, где
могла затеряться проклятая бумага?
всем своим видом показывая, что там ее, скорее всего, быть не может. - Это
место, куда складывают что попало, и найти там можно все что угодно. Это
возле тюрьмы.
наготове меч. Внизу много крыс, их никто не травит и они могут оказаться
очень агрессивными.
зданий находится тюрьма, но понятия не имел, что под тюрьмой помещался
архивный подвал.
оказалась не лишней: спустившись на один лестничный марш, он оказался в
кромешной тьме. Дневной свет не проникал сюда, а металлические держатели,
с воткнутыми в них чадящими факелами были укреплены на стенах слишком
далеко друг от друга. Грубые каменные глыбы, из которых была сложена
тюрьма, покрылись толстым слоем сажи, которую не счищали десятилетиями.
тюремщиками, разносившими по камерам обед. Два ленивых стражника толкали
по камням скрипучую тележку, еще двое с утомленными от безделья лицами
раздавали миски с дурно пахнущей рыбой, ломти хлеба и глиняные корчаги с
водой. Еда была отвратительной, но заключенным, жадно сгрудившимся у
окошек, выбирать не приходилось. Один из них, попробовав вонючую похлебку,
скорчил выразительную гримасу и проворчал:
длинный ряд тюремных камер и оказался у маленькой двери, над которой, как
и над многими другими дверями и воротами имперских зданий, висело
изображение Императора. Скаурус удивленно посмотрел на чеканку круглое
лицо, короткая бородка. Кто же это? Он поднял лампу повыше и прочитал
надпись: "Фос да благословит и защитит Автократора Стробилоса Сфранцеза".
Прошло уже больше пяти лет с тех пор, как Стробилос не был Императором.
ему тут не найти, даже если бы она здесь и была. Маленькая глиняная лампа
плохо освещала дорогу, но света было достаточно, чтобы он мог разглядеть
громоздящиеся друг на друга ящики, забитые документами. Некоторые из них
были опрокинуты, а содержимое их, покрытое плесенью, грудами валялось на
полу. В воздухе висел стойкий запах сырости и гнили.
груди. Ничего хуже и придумать нельзя, как потеряться в этой страшной
зловонной дыре, одному и без света, в кромешной тьме. Хотя нет, он был тут
не совсем один - лампа снова вспыхнула и дрожащий огонек отразился в
десятках горящих глаз, следивших за трибуном. Некоторые из них, беспокойно
подумал Марк, были уже не похожи на глаза нормальных людей. Он медленно
отступил и, закрыв за собой скрипучую дверь, задвинул засов.
художник не сумел придать его лицу величавость. Бывший император напоминал
не то базарного торговца, не то мелкого жулика.
уютным по сравнению с жутким подвалом. Стражники продолжали толкать свои
тележки: пока что они раздали еду только в шесть или семь камер. Движения
их были отработаны почти до автоматизма: миска похлебки налево, краюха
хлеба направо, по кувшину с водой в обе стороны, и тележка скрипнула,
процедура повторяется.
никто не заговорит, - но повторный возглас остановил его. Он с
любопытством огляделся и не сразу узнал Тарона Леймокера в ветхой одежде
заключенного. Бывший адмирал здорово исхудал, а его волосы и борода
превратились в грязную и всклокоченную гриву. Месяцы, проведенные в
полумраке, лишили его знаменитого морского загара, но когда Скаурус
подошел ближе, то увидел, что Леймокер по-прежнему подтянут, как и
полагалось моряку. Камера была аккуратной и, насколько это возможно,
чистой. Если уж на то пошло, она была чище, чем лестница и коридор.
дружелюбно. Человек, стоящий за ржавой решеткой, чуть не убил его в
морском сражении и был брошен сюда за попытку убить Императора, которого
поддерживал римлянин.
сказал адмирал. Он просил, но его глубокий хриплый голос каким-то образом
превратил эту просьбу в подобие команды.
продолжал:
знаю, что это невозможно. Но передай ему, чужеземец, что он держит за
решеткой невинного человека. Клянусь Фосом и его лучезарным светом,
надеждой на рай и страхом перед адским льдом Скотоса, клянусь прахом моих
родителей и памятью предков - я невиновен. - Он очертил знак солнца на
груди и хрипло повторил: - Он держит в неволе невиновного человека!
сладенько ухмыльнулся Скаурусу:
грязную насмешку.
же уверенно и был убежден в своей правоте. Как и в первую их встречу, он
показался Марку не способным на предательство, и слова его не были похожи
на ложь. Они встретились глазами, и трибун первым отвел взгляд.
старшему по званию. Если это было актерской игрой, подумал Скаурус, то она
заслуживала награды.
Словно без этого у него не было причин для головной боли... А теперь ему
предстоит убедить Гавраса в том, что тот допустил ошибку. Туризин не
доверял своим советникам, больше, чем Маврикиос, и имел на то веские
причины. Трибун боялся даже подумать о том, что произойдет, если император
узнает о его намерении дезертировать вместе с намдалени... Можно, правда,
попробовать действовать через Алипию Гавру, это умерит подозрение
Туризина, так как просьба будет исходить от двух человек. По крайней мере,
это позволит трибуну узнать, что думает принцесса об экс-адмирале, и лучше
судить о Леймокере. Возможно, она даже знает, где находится этот проклятый
налоговый документ, подумал Марк.
мозаичного пола. Маленький дворец этот служил личными покоями
императорской семье, и пол и стены его были богато украшены слоновой
костью и красным деревом.
перед Скаурусом. Евнух последовал было за трибуном в комнату, но Алипия
знаком приказала ему удалиться.
тот заколебался, добавила: - Иди, иди, моя честь в полной безопасности.
впрочем, была достаточно приветлива и, предложив римлянину стул, угостила
его пирожными, булочками и бокалом вина.
вам без предупреждения.
орехами, приправами куда более приятными, чем те, которыми нашпиговал гуся
хозяин таверны. Этот жареный гусь все еще отзывался недоброй памятью в его
желудке.
должно иметь для вас первостепенное значение, не так ли? - сказала Алипия,
слегка приподняв брови.
читать мысли принцессы и подумал, что у нее есть большое преимущество
перед ним: она-то, похоже, видела его насквозь.
заваленный книгами и свитками документов, точно так же, как и его рабочий
стол. Скаурус прочитал набранное золотом заглавие одной из книг в кожаном
переплете - "Хроника семи царей". Принцесса проследила за его взглядом и
кивнула:
стоял у Марка. Остальная мебель, в том числе и стулья, на которых сидели
Акунин Борис
Верещагин Олег
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Андреев Николай
Лондон Джек