Чтение 60–й страницы книги ~Святой остров~

Наконец-то ему доверили первое серьезное дело. Это вам не долги из
лоточников выбивать, это куда посерьезней будет. Тут пахнет повышением.

- Операцию назовем... - Булыгин хищно усмехнулся, напомнив при этом
сытого варана, - "Рокировка".

- Рокировка? - Марк часто заморгал.

- Ну да, рокировка, - повторил босс, и тут же пояснил: - Обмен
заложников на артефакты.

- Ага, понятно, - хмыкнул Марьяновский. - Разрешаете приступать?

- Приступай. - Маленький большой человек благосклонно кивнул. - Я так
понял, что всю операцию провернем в течение ближайших суток...

Наступил вечер.

Сна у профессора было ни в одном глазу. Да оно и понятно, не хотелось
ему спать. Уж больно Енски-старший перевозбудился от пережитых за день
кошмаров.

Его сосед прикорнул за чтением книги и сладко посапывал под ярким
торшером, не сняв даже наушники СО-плеера. Наушники были мощными, и Енски с
легкостью определил Моцарта.

Профессора начало разбирать любопытство, что же за книжку читает Юсупов.
Выяснить это можно было лишь одним способом: выйти из палаты и, проходя мимо,
мельком бросить взгляд на обложку.

Еще немного попялившись в потолок, Енски решился.

Встав с кровати, профессор на цыпочках направился к дверям, бросив, как
и было задумано, короткий взгляд на обложку книги в руках Феликса Феликсовича.

Лицо у ученого мужа вытянулось.

Его сосед по палате держал в руках...

Нет, этого просто не могло быть!

Он держал в руках монографию Алекса Енски "Анубис и Упуат: два
египетских собакоголовых бога".

Словно лунатик, профессор по инерции вышел из палаты и тихо закрыл за
собой дверь.

- Гора Синай и шестнадцать пророков! - вслух произнес он, проведя сухой
ладонью по лицу. - Это же моя последняя монография, изданная два месяца назад в
Лондоне. С ума сойти...

Как всегда при сильном волнении, у Алекса забурлил кишечник. Держась за
живот, археолог проковылял в конец больничного коридора, где находилось окно с
двумя унылыми фикусами на подоконнике.

Нервно распахнув форточку, профессор с шумом вдохнул прохладный вечерний
воздух.

"Да уж! - исполнился тихой гордости англичанин. - Тираж-то у книги
небольшой, какие-то две тысячи, а это для мировой общественности - тьфу.
Раритет. Да еще и такой узкий вопрос, интересный лишь настоящим египтологам.
Зачем она понадобилась Юсупову? А вдруг он хочет предложить мне свою помощь в
организации экспедиции в Египет? А что?! Я знаю, что и где копать. Лавров
Картера, может, и не стяжаю, но что-нибудь замечательное, несомненно, найду.
Или у него еще чего на уме".

Данный вопрос казался Енски неразрешимым.

Хотя секундочку, почему это неразрешимым?

Зачем же долго мучиться, портить себе нервы? Ведь можно элементарно
вернуться в палату и спросить, какого, мол, черта вы изучаете мою книгу? Или
нет, не так...

И профессор задумался, репетируя сцену.

- Уважаемый, - громко произнес он вслух. - Не соизволите ли объяснить,
как к вам попала моя монография...

Тут Енски резко обернулся, решив, что его может услышать дежурная
медсестра, сидящая в противоположном конце коридора, и сочтет профессора
психом.

Но медсестры на своем обычном месте за столиком почему-то не оказалось,
что было довольно странно.

Почтенный археолог испуганно заозирался.

В этом сумасшедшем госпитале могло произойти все что угодно: маньяки и
шизофреники тут лежали практически в каждой палате.

Алекс осторожно прокрался к рабочему месту дежурной медсестры и в ужасе
увидел ноги в красных стоптанных тапочках, торчащие из-под стола.

- Тр-рубы Иер-рихонские, - только и смог выдавить из себя Енски. - Казни
Египетские! Гора Синай и шестнадцать пророков...

"Да нет же, нет, - начал мысленно убеждать себя он. - Здесь просто
снимают фильм "ужасов", только и всего. Этот, как его, сериал "Дантист-убийца".

- А что, если я в этом сериале исполнитель главной роли? - вслух
предположил профессор, и мурашки по его коже в панике побежали к затылку,
словно крысы с тонущего корабля.

В принципе предположение Енски не было так уж далеко от истины.

"Бежать! - билась в голове профессора единственная здравая мысль. -
Бежать, бежать, бежать..."

Но куда?

Одет он был, мягко говоря, не для прогулок по незнакомому зарубежному
городу. Документов при себе нет. Еще, чего доброго, за сумасшедшего примут и
водворят в лечебное заведение уже несколько иного профиля, где будет проще
доказать, что ты верблюд, а не ученый, с абсолютно одинаковым результатом.

Просто не поверят.

Вернуться за одеждой в палату?

"А что, это мысль", - подумал профессор, но возвращаться туда ему
почему-то не хотелось.

Очень.

- Ладно, - прошептал Енски. - Нужно позвать кого-нибудь на помощь.

И с этими словами археолог пошел дальше, завернув за угол налево, где,
как он заметил, располагалась ординаторская.

Завернул и замер как вкопанный, прикрыв ладонью рот, дабы сдержать крик,
готовый вырваться наружу.

Дверь ординаторской была распахнута.

На полу в ряд лежали три обнаженных мужских тела, связанных одной
веревкой. Голыми задницами кверху.

В правой ягодице мужика, лежащего посредине, торчал пустой шприц, а
рядом валялась разорванная упаковка из-под аминазина для внутримышечных
инъекций.

Стеклянные ампулы были беспорядочно разбросаны по полу.

- На больницу напали извращенцы! - в ужасе прошептал Енски, после чего
попытался грохнуться в обморок, но это ему почему-то не удалось, и он лишь
обессиленно съехал по стене коридора на покрытый вытертым линолеумом пол.

Затем профессор услышал шаги...

- Он у нас, - нагло заявил в трубку Марк Марьяновский, довольно
осклабившись. - Твой папаша теперь наш заложник. А ну, малохольный, скажи
что-нибудь в трубку.

- Сынок! - закричал Енски-старший, подпрыгивая на стуле, к которому он
был прочно привязан. - Не слушай их, не соглашайся на их условия...

- Видал? - сказал Марьяновский, снова поднося телефон к уху. - То есть
слыхал?

- Ублюдки! - дрожащим голосом ответил ему Гор. - Что вам от меня нужно?

- Вот это уже совсем другой разговор, - кивнул Марк. - Деловой разговор.
Если ты не согласишься на наши условия, мы пришлем тебе по факсу сначала
отрезанное ушко твоего дражайшего папаши, затем пальчик, затем носик, затем...

- Какие условия? - заорал в трубке журналист. - Каковы ваши условия?

- Артефакты, дорогой, - ответил бандит, искренне потешаясь. - Которые вы
на Змеином острове вместе с твоей подружкой МакДугал нашли. Ты нам сокровища -
мы тебе старикашку, причем, если обманешь, по частям.

- Нет, - продолжал орать профессор. - Не соглашайся, Гор! Сын мой, это
геи... То есть "черные" археологи... Погибель Израилева!

- Да заткните же ему пасть, - бросил своим гориллам Марьяновский, и
через секунду профессор сдавленно замычал.

- Что вы с ним делаете, подонки? - чуть не плакал в трубке Гор. - Только
не пытайте его, я согласен на все ваши условия.

- У-у-у-у! - внезапно взревел один из мордоворотов, пытавшихся заткнуть
профессору кляпом рот, хватаясь за окровавленную руку.

- Р-р-р-р, - зарычал Енски-старший. - Ф-фшех пере-куф-фаю!

Его вставная челюсть опять подвела. Впрочем, не совсем. Беседовать было
и вправду трудно, а вот кусаться...

- Я тебе еще перезвоню, а ты хорошенько подумай, - сказал Гору
Марьяновский, отключая сотовый. - Фух. - Он медленно вытер большим платком
мокрое лицо.

- Р-р-р-р, - бесновался привязанный к стулу профессор. - Тьяфол! Фахни
Ефи... Тьфу!..

- М-да, - грустно произнес Марк. - Нужно потребовать у босса надбавку за
вредность.

Гориллообразные помощники согласно с ним закивали, опасливо косясь на
сумасшедшего профессора.

- Ладно, парни, - добавил Марьяновский. - Ведите второго. Будем звонить
этому... - Он посмотрел на засаленную бумажку в руке. - Персивалю. Что за имя
дурацкое? А фамилия у него, наверное, Ланцелот...

Мордовороты громко заржали и дружно затопали, спускаясь по лестнице в
подвал частного заброшенного дома, где для заложников была наспех сооружена
темница.

Глава семнадцатая

ВЕЛИКИЙ ВЫХОД

"Великий Выход начался? Но почему так рано?" По прикидкам Элизабет
получалось, что все должно произойти не раньше, чем завтра вечером. Или что-то
не состыковалось в прогнозах призраков, или страшилище решило обвести всех
вокруг пальца. Да и не до того сейчас. Еще не успела остыть кровь их товарища.
И вообще их теперь только двое. А как же быть с третьим? Кому-то из духов явно
не посчастливилось с носителем.