Чтение 60–й страницы книги ~Ближний берег Нила, или Воспитание чувств~

- Да, любимая?

- Нил, пообещай мне одну вещь...

- Для вас, сударыня, все, что угодно - в пределах разумного, конечно.

- Ты не мог бы завтра увезти ее куда-нибудь на весь день?

- Кого?

- Ну, Ирку... Понимаешь, завтра мой Ашотик приезжает. Нельзя, чтобы она
нас вместе видела. С папашей-то я как-нибудь разберусь, а вот Ирка... Она
такая правильная, такая зануда. И стукачка. Маме наябедничает, Вадику...

- М-да, нескучно живете, гражданка Оболенская, - задумчиво проговорил он.
- Вчера Назаров, сегодня я, завтра Ашотик.

- С Максом у меня ничего не было! - заявила Лера. - А Ашотик - это
серьезно.

- А Вадик? - ехидно осведомился Нил. Насчет самого себя он решил не
спрашивать. И так все более-менее ясно.

- Вадик - мой алма-атинский жених. Его это все совершенно не касается...
Ну сделай, ну что тебе стоит...

- Ладно... Прокатимся, пожалуй, в Феодосию. Он замолчал, вслушиваясь в
южную ночь.

- Нил?..

- А? - Он встрепенулся: как-то умудрился начисто забыть, что он здесь не
один.

- Нил, а ты меня потом с мамой своей познакомишь?

- Да? - Ее наивная нахрапистость была даже забавна. - Думаешь, надо?

- Надо.

- Зачем?

- Ну... словом, я в аспирантуру хочу поступать. А в нашей консерватории с
такой специальностью сложно...

- Какой специальностью? - безжалостно осведомился он. - Играть ты не
можешь, петь вроде не поешь. Не иначе, дирижировать собралась? Тогда тебе в
Москву надо, к профессору Веронике Дударовой.

- Да не дирижировать! Я теорией заниматься хочу.

- В таком случае на что тебе моя матушка сдалась? Она, видишь ли, отнюдь
не теоретик.

- Но знакомства, связи...

- Послушай меня, лапушка. Ты об одной вещи просила, а получается две.

- Я отработаю. Честное слово...

Нил ухмыльнулся, прикинул свои желания и возможности на данный момент и,
потянувшись, сказал:

- Вот прямо сейчас и отработаешь...

"Прогулка морем, - думал Нил, стоя на палубе, - это очень сильно в
ощущениях, но банально в описании. Синее море, белый пароход, высветленные
солнцем горы, две разбегающиеся пенные дорожки за кормой... Какой восторг -
и какое убожество в мыслях и словах. Вот рядом со мной некое создание,
априорно милое, трогательное и целомудренное, хотя об этом создании я знаю
лишь то, что вот сейчас должен буду привлечь ее к себе, поцеловать ее шрам,
ее облупившийся красный носик, ее сухие губы, соленые от морских брызг, - и
тут же с тоской подумать, что все мосты сожжены..."

Он повернулся к Ирочке, притянул к себе, губами приник к шраму под
облупившимся красным носиком, к сухим губам, соленым от морских брызг. Она
крепко зажмурила глаза...

На многочисленных кораблях пестрели флаги, на набережной играли военные
оркестры и фланировали матросики, щеголяя белоснежными гимнастерками.
Феодосия отмечала День Военно-морского флота.

В праздничной толчее они были инородны. Ежесекундно их обгоняли,
поджимали, подталкивали, громкими голосами глушили адресованные друг другу
бессвязные лирические реплики. Ее личико под нелепой желтой панамой
становилось все бледнее, шаг - медленнее, все заметнее проявлялась хромота,
все тяжелее опиралась она на палку, на руку Нила. Наконец она подняла на
него страдальческие глаза и тихо простонала:

- Не могу больше...

Он подхватил ее на руки и, распихивая толпу, вынес с набережной в тихий
переулок, опустил на лавочку под густым кипарисом.

- Я сейчас! - отрывисто сказал он и устремился обратно на набережную. -
Только куплю тебе мороженого. Жди меня...

Тележек с мороженым было много, но желающих полакомиться им было
несравненно больше. Нил метался от одной очереди к другой, выбирая, какая
будет поменьше, наконец выбрал и, действительно, не простоял в ней и минуты
- товар кончился. "На фиг этот график!" - пробормотал Нил, нагло протиснулся
в самую головку соседней очереди и пристроился к пацану лет двенадцати,
сжимавшему в потной ручонке единственную монетку.

- Здорово! - громко, на публику, сказал он и шепотом добавил, всовывая в
ладошку рубль:

- Слышь, старик, возьми мне два стаканчика.

Мальчонка открыл рот, и за долю секунды до того, как оттуда выплеснулась
порция колоритной южной брани, Нил внес существенное дополнение:

- Сдача твоя!

Малец поспешно сглотнул ругательство и важно кивнул стриженой головой.
Этот диалог произошел до того стремительно, что в очереди никто не успел
возмутиться.

От тележки Нил отошел с двумя кривоватыми вафельными стаканчиками и
острым желанием хоть несколько секунд передохнуть в тенечке. Вынырнув из
самой толчеи, он плюхнулся на какую-то ступеньку, козырьком защищенную от
солнечного света, и слизнул выступившую каплю сладкой жижицы с дырявого
донца одного из стаканчиков.

И тут же в глазах потемнело - и не только потому, что их прикрыли чьи-то
ладони, потому что еще до слов: "Сударь, не угостите ли даму мороженым?" -
он понял все. Медленно повернул голову и, словно кролик перед удавом, застыл
перед Линдой.

III

Эхо потрясения, испытанного в тот момент, мгновенно выкинуло Нила из
реальности воспоминания и перебросило на двадцать один месяц вперед, в
реальность непосредственных ощущений.

- Костя, не мнись на балконе! - крикнул он. - Заходи давай, я не сплю,
так валяюсь.

В комнату с извиняющейся улыбкой вошел Асуров.

- Ты не позвонил, - сказал он. - Я начал беспокоиться. И вот... Ты
позволишь?

Следователь показал глазами на стул. Нил кивнул. Асуров уселся, раскрыл
портфель, достал оттуда пеструю цилиндрическую жестянку.

- "Нескафе", - прокомментировал Нил. - Однако!

- В управлении наборы давали, - пояснил Асуров. -Водички поставь.

Когда Нил, водрузив на плитку полный до краев ковшик, снова повернулся к
столу, рядом с кофе появилось еще несколько разноцветных банок - красная с
камчатским лососем, зеленая с молодым венгерским горошком и розовая с
бельгийской ветчиной. Тут же красовалась длинная бесцветная бутыль
причудливой формы, заполненная бесцветной же жидкостью. Нил пригляделся к
фигурной этикетке.

- "Fassbind. Eau de vie. Kirsch. Made in France", - прочел он. - Знатное
у вас управление. Пристроил бы по знакомству, я на машинке неплохо стучу.

Асуров лукаво улыбнулся.

- Подумаем... - Он взял в руки бутылку. - Ну что, сразу по чуть-чуть или
сначала перекусим?

***

- Через полчаса мы стояли на палубе теплохода "Иван Тургенев", взявшего
курс на Сухуми.

- И ни единой мысли об Ирочке?

- Так, вскользь подумалось, что она вроде собиралась пройтись по
магазинам и, стало быть, деньги на обратную дорогу у нее найдутся.

- Ты не мог бы припомнить точную дату, когда это произошло? Я как-то
запамятовал, когда у нас День Военно-морского флота. - Впервые за все время
их общения Асуров достал ручку и раскрыл блокнот...

- Выгрузившись на следующее утро в Сухуми, мы первым делом отправились на
рынок, прошлись по обильным промтоварным рядам и накупили всякое необходимое
мне барахлишко - ведь я оказался здесь, не имея даже зубной щетки и запасных
трусов.

Попутно набрали белого и черного инжира, винограда, грецких орехов.
Тащиться с двумя новенькими, до отказа набитыми сумками пришлось недолго-у
самого базара Линда за червонец сторговала местного частника на "Жигулях", и
мы с ветерком помчались, сначала по центральной улице Кирова, потом по
щербатому узкому шоссе.

Минут через сорок остановились возле высоких, настежь распахнутых
чугунных ворот. Это оказался спорткомплекс "Эшера", одна из наших
олимпийских баз.

Директор принял нас как старых знакомых, угостил сухим вином и
распорядился предоставить комнату в главном корпусе. К счастью, паспорт был
при мне, и с оформлением проблем не возникло. Мы сразу побежали купаться, а
после обеда созерцали уникальное зрелище - футбольный матч двух сборных
СССР, мужской по конному спорту и женской по баскетболу.

- И кто победил?

- Не помню. Кажется, тетки... Мы ходили в горы, ездили в обезьяний
питомник, в ботанический сад, обедали и ужинали в великолепном горном
ресторанчике, директор которого, вконец огрузинившийся поляк, лично жарил
для нас неподражаемые шашлыки, а конники пару раз дали нам прокатиться на
призовых лошадях.

- Но сладкая жизнь длилась недолго?

- Я потерял счет времени. Дни текли в каком-то розовом, сладком тумане.