угасала. Как руководствующийся инстинктом дикий зверь, Тэсс бездумно брела
вперед, отрываясь мало-помалу от событий прошлой своей жизни, забывая свое
лицо, не думая о тех случайностях, которые могли бы открыть ее
местопребывание людям, заинтересованным в ее судьбе.
занимало то внимание, какое пробуждали внешность и манеры Тэсс,
облагороженные ее общением с Клэром. Пока не износились платья, сшитые к
свадьбе, эти случайные любопытные взгляды не причиняли ей неприятностей,
но как только она надела простое рабочее платье, к ней начали обращаться с
грубыми предложениями. И однажды, в ноябрьский вечер, она испугалась не на
шутку.
ферма на плато, куда она сейчас направлялась; к тому же долины эти были
ближе к дому родителей ее мужа, а Тэсс нравилось жить в этих краях
неузнанной, со смутной надеждой, что когда-нибудь она, быть может,
осмелится зайти в дом священника. Но, приняв решение переселиться на сухое
плато, она отправилась на восток и весь день шла пешком, рассчитывая
переночевать в деревне Чок-Ньютон.
укоротились, то сумерки застигли ее врасплох. Она поднялась на вершину
холма, откуда дорога спускалась вниз зигзагами, как вдруг сзади
послышались шаги, и через несколько минут ее догнал какой-то человек.
Поравнявшись с ней, он сказал:
Прохожий повернулся и пристально посмотрел на нее.
молодого эсквайра д'Эрбервилля! И я там жил, пока не переехал.
он грубо о ней отозвался. Это воспоминание причинило ей мучительную боль,
и она ни слова ему не ответила.
дружок и встал на дыбы! А, плутовка? Тебе следовало бы попросить у меня
прощения за ту пощечину.
остается только один выход: она внезапно пустилась бежать и, не
оглядываясь, мчалась как стрела по дороге, пока не увидела перед собой
ворота, за которыми начинался лесок. Она вбежала в ворота и не
останавливалась, пока не забралась в чащу, где вряд ли можно было ее
отыскать.
стволов и обнаженных деревьев, сохранили листву и защищали от ветра. Тэсс
сгребла опавшие листья в кучу, устроила посредине что-то вроде гнездышка и
забралась туда.
странные звуки, но она убеждала себя, что это ветер. Она думала о муже,
который находился в жаркой стране, где-то в другом полушарии, в то время
как она дрожала здесь от холода. "Есть ли на свете кто-нибудь несчастнее
меня? - спрашивала себя Тэсс и, думая о загубленной своей жизни, говорила:
- Все суета". - Машинально повторяла она эти слова, пока не пришло ей в
голову, что к современной жизни они совсем не подходят. Так думал Соломон
свыше двух тысяч лет назад, а Тэсс, хотя и не принадлежала к категории
мыслителей, ушла значительно дальше. Если все суета, то кому вздумалось бы
обращать на это внимание! Увы, все было хуже, чем суета, -
несправедливость, кара, расплата, смерть! Жена Энджела Клэра провела рукой
по лбу, ощупала лобную кость и надбровные дуги, выступавшие под тонкой
кожей, и подумала, что настанет день, когда эта кость будет обнажена.
"Хотела бы я, чтобы этот день уже настал", - сказала она.
какие-то новые звуки. Быть может, ветер? Нет, не похоже было на ветер.
Словно что-то билось и трепетало, потом слышалось хрипенье и бульканье.
Вскоре она убедилась, что шум этот вызван какими-то обитателями леса:
сначала раздавался шорох в ветвях над головой, затем что-то тяжелое падало
на землю. Очутись она здесь при других и более счастливых обстоятельствах,
она бы испугалась, но сейчас только люди внушали ей страх.
под деревьями.
возвещающие начало рабочего дня, Тэсс вылезла из-под кучи листьев и смело
осмотрелась по сторонам. Тут она поняла, что испугало ее ночью. Лесок, где
она нашла убежище, в этом месте клином вдавался во вспаханное поле. Под
деревьями лежало несколько фазанов, яркое их оперение было запятнано
кровью; одни были мертвы, другие слабо шевелили крыльями, иные смотрели в
небо, слегка вздрагивали или судорожно подергивались, - все были в агонии,
кроме тех счастливцев, чья пытка окончилась ночью, ибо они уже не могли
больше выдержать страшной муки.
птицу в эту часть леса; тех, которые были убиты или умерли до наступления
темноты, отыскали и унесли, а тяжело раненные фазаны спрятались в кустах
или взлетели на толстые сучья, где пытались удержаться, пока не ослабели
ночью от потери крови; потом они один за другим попадали на землю, - вот
что означал шум, который она слышала.
выглядывали из-за изгородей или кустов, и в их глазах горел кровожадный
огонек. Ей объяснили, что, хотя они и кажутся жестокими и грубыми, такими
они бывают отнюдь не круглый год; в сущности, это очень мягкие люди, но в
течение нескольких недель зимой и осенью, подобно туземцам Малайского
полуострова, они впадают в неистовство и ставят себе целью уничтожать
жизнь - в данном случае жизнь этих безобидных пернатых, которых разводят
исключительно для того, чтобы удовлетворять подобную склонность к
убийству; какое это жестокое, какое нерыцарское отношение к своим
слабейшим товарищам в единой семье природы!
прекратить мучения умирающих птиц и, свернув шеи всем фазанам, которых ей
удалось отыскать, оставила их там, где нашла, - сюда, несомненно, придут
лесные сторожа, когда начнутся вторичные поиски недобитых птиц.
когда они так мучились! - воскликнула она, и слезы струились по ее щекам,
когда, охваченная жалостью, она убивала птиц. - А ведь у меня ничего не
болит! Я не изувечена, не истекаю кровью, и у меня остались здоровые руки,
чтобы зарабатывать на хлеб и одежду. - Она стыдилась отчаяния, охватившего
ее этой ночью: ведь оно было вызвано всего-навсего чувством обреченности
перед лицом деспотических законов общества, не имеющих ничего общего с
законами природы.
42
большую дорогу. Но ей нечего было опасаться - вблизи никого не было видно,
- и она решительно тронулась в путь. Воспоминание о птицах, молча
выносивших смертельные муки, произвело на нее сильное впечатление; она
думала о том, что все несчастья в мире относительны и со своим горем она
могла бы справиться, если бы у нее хватило сил презирать мнение других
людей. Но это было невозможно, раз его разделял Клэр.
парней забрасывали ее любезностями. Почему-то в ней вспыхнула надежда:
быть может, и муж когда-нибудь будет говорить ей то же самое! Но в таком
случае она обязана не допускать, чтобы за ней ухаживали. Поэтому Тэсс
решила изменить свою внешность, чтобы не подвергать себя риску. Выйдя из
деревни, она спряталась в кустах и достала из корзинки одно из самых
старых своих рабочих платьев, которое не надевала даже в Тэлботейс, не
надевала ни разу с тех пор, как вязала снопы на поле около Марлота. Затем
ее осенила счастливая мысль: она вытащила из узелка носовой платок и
обвязала лицо, прикрыв подбородок, виски и щеки, словно у нее болели зубы.
Вынув карманное зеркальце и вооружившись маленькими ножницами, она
безжалостно обстригла брови, избавив себя таким образом на будущее время
от назойливого внимания, и пошла дальше.
товарищу.
буду безобразной, потому что Энджела со мной нет и меня некому защитить. У
меня был муж, но он уехал и больше никогда меня не полюбит. А я все-таки
его люблю и ненавижу всех других мужчин и не хочу, чтобы они меня
замечали".
обыкновенная батрачка в зимней одежде - серый короткий плащ из саржи,
красный шерстяной шарф, толстые кожаные перчатки, шерстяное платье, поверх
которого надета грубая коричневая роба. Каждая ниточка этой старой одежды
вытянулась и износилась под хлещущими дождями, палящим солнцем, буйными
ветрами. Стерлись с лица следы юной страсти.
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Жюль Верн
Роллинс Джеймс
Мороз Александра
Орловский Гай Юлий