мгновение смотрел на него так, словно совсем забыл о его присутствии, затем
пожал ему руку и открыл перед ним дверь. Хью спал (или притворялся спящим)
на полу в прихожей. При входе хозяина он вскочил, накинул свою попону и,
взяв палку и фонарь, подошел к двери на лестницу.
чего-нибудь?
покрепче воды, - ответил Джон. - Но лучше не давайте ему сейчас ничего, сэр.
Вернемся домой, тогда и выпьет.
запротестовал Хью. - Какой вы упрямый, хозяин! Да я дойду скорее, если выпью
стаканчик. Давайте, сэр, давайте!
подал Хью, а тот, взяв его, пролил несколько капель на пол.
вино на пол? - сказал Джон.
головы и глядя в упор на мистера Хардейла. - 3а дом и его хозяина! - Он
пробормотал еще что-то про себя, допил вино и, молча поставив пустой стакан
на стол, первый стал сходить с лестницы.
мистер Хардейл не обратил внимания на слова и поведение Хью и мысли его
заняты другим, он не стал извиняться и молчал все время, пока они спускались
вниз и шли по дорожке. Выйдя за ворота, они остановились, и Хью посветил
мистеру Хардейлу, запиравшему изнутри калитку. Тут только Джон с удивлением
заметил (и впоследствии часто рассказывал об этом своим друзьям), что мистер
Хардейл бледен, как смерть, что у него измученный вид и за эти полчаса лицо
его изменилось до неузнаваемости.
сосредоточенно размышлял о только что виденном, как вдруг Хью поспешно
оттащил его в сторону, и почти в тот же миг мимо проскакали трое всадников
так близко, что один, проезжая, чуть не задел его за плечо. Увидев двух
пешеходов, все трое круто осадили лошадей и остановились, поджидая Джона и
Хью.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
ряд на узкой дороге, ожидая, пока он и Хью подойдут ближе, Джон Уиллет с
необычной для него быстротой пораскинул умом и решил, что это разбойники.
Будь Хью вооружен не тяжелой дубинкой, а мушкетоном, хозяин несомненно
приказал бы ему стрелять наудачу, а сам, под этим прикрытием, поспешил бы
спастись бегством. Но, так как он и его телохранитель оказались в невыгодном
положении, он благоразумно пустил в ход иную тактику, шепнув Хью, чтобы он
поговорил с этими людьми как можно вежливее и миролюбивее. Следуя этому
наказу, Хью выступил вперед и, вертя дубиной перед самым носом ближайшего
всадника, грубо спросил, с какой стати он и его товарищи мчатся так, что
чуть их не задавили, и чего они вообще рыщут по большой дороге в такой
поздний час.
духе, но средний всадник перебил его и спросил громко и властно, однако
вовсе не резко:
грубо.
Да англичанин ли ты? Если бы ты не говорил на нашем языке, я бы сильно в
этом усомнился. Твой спутник, наверное, ответит нам вежливее. Что вы
скажете, приятель?
и, оборотясь к Хью, добавил вполголоса: - Жаль, что ты не оказался
где-нибудь на другой дороге, бездельник! Тебе, видно, жизнь не мила, что ты
задеваешь трех здоровенных головорезов, которым ничего не стоит затоптать
нас насмерть лошадьми, а потом отвезти наши трупы за десять миль и утопить
там?
- заверил его Джон.
путь, но его слова произвели как раз обратное действие. Его собеседник
воскликнул: "Тринадцать миль! Как далеко!" - и за этим последовало
нерешительное молчание.
какого-нибудь постоялого двора?
духом, и все его страхи рассеялись, как дым. В нем заговорил хозяин.
одна-единственная: "Майское Древо". Вот уж, можно сказать, гостиница! Не
часто встретишь такую.
догадаться об этом.
дороге", но тут неожиданно вмешался третий всадник, до сих пор державшийся
несколько позади:
поручиться, что постель будет хорошо проветрена и что на ней ночевали только
почтенные и безупречные люди?
рвань мы на порог не пускаем, отвечал Джон. - А что касается кровати...
гостинице. - Если мы у вас остановимся, нам понадобятся три. Мой товарищ
напрасно справился только об одной.
эти тяжкие времена так дорога и нужна народу, что нельзя ее ставить на одну
доску с такой ничтожной и бесполезной жизнью, как моя. На вас возложено
великое, святое дело, милорд, вы его главный защитник, наш авангард, наш
вождь и глава. А дело идет о спасении наших алтарей и домашних очагов, нашей
страны и нашей веры. Позвольте же мне спать на стульях, на ковре, где
попало. Если я простужусь или схвачу лихорадку, никто не станет горевать.
Если Джон Груби заночует хоть под открытым небом, это не вызовет никакого
ропота в народе. А к лорду Джорджу Гордону прикованы глаза и мысли сорока
тысяч человек на нашем острове, не считая женщин и детей, и все они
ежедневно от восхода до заката солнца молят бога сохранить вам здоровье и
силы. Милорд, тут говоривший приподнялся на стременах - наше дело славное
дело, и нельзя о нем забывать. Это дело великое, милорд, и нельзя им
рисковать, это дело священное, и ничто нас не заставит изменить ему, милорд.
обнажая голову. - Аминь!
джентльмен. - Разве вы не слышали, что милорд сказал "аминь"?
истукан.
такие тяжкие времена, когда наша королева-девственница, Елизавета, льет
слезы в своей могиле, а Кровавая Мария* с мрачным и грозным ликом шествует,
торжествуя...
Кровавую Марию, когда милорд промок до костей и устал от трудной дороги!
Одно из двух - либо едемте сейчас в Лондон, либо останемся ночевать в
гостинице, иначе на совести этой злосчастной Кровавой Марии будет еще новый
грех, а она уж и без того, лежа в могиле, наделала, кажется, больше вреда,
чем за всю свою жизнь.
произносили столько слов подряд, да еще с таким жаром, как сладкоречивый
спутник милорда, и у него сейчас голова шла кругом, отказываясь воспринять и
переварить все, что тут говорилось) собрался с мыслями настолько, чтобы
сообщить путешественникам, что в "Майском Древе" они найдут сколько угодно
места и всевозможные удобства: хорошие кровати, первосортные вина, отличный
уход и за людьми и за лошадьми, комнаты большие и небольшие, обеды, которых
почти не приходится ждать, превосходные конюшни и каретный сарай с крепким
запором. Словом, старый Джон процитировал все рекламные объявления,
красовавшиеся на стенах его гостиницы, объявления, которые он за сорок лет
успел выучить наизусть и повторял довольно бойко. В то время как он пытался
придумать еще что-нибудь в том же духе, джентльмен, первым заговоривший с
ним, обратился к другому, сладкоречивому:
Решайте вы.
тот, кого он назвал Гашфордом, - что ради сохранения ваших сил и здоровья,
которые потребуются для великой миссии, для нашего святого и правого дела
(тут лорд снова снял шляпу, несмотря на то, что дождь, лил как из ведра),
вам следует хорошенько отдохнуть и подкрепиться.
Джордж Гордон. - А мы поедем за вами шагом.
Груби. - У этого парня, что сопровождает трактирщика, рожа не очень-то
Березин Федор
Мурич Виктор
Эриксон Стивен
Андреев Николай
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс