что Вениринг никогда в жизни не бывал в Покет-Бричезе и даже теперь не
совсем ясно представляет себе, где находится этот Покет-Бричез.
только ее карета подкатывает к подъезду, она выкатывает на подъезд и дает
команду: "К леди Типпинз". Эта прелестница живет на окраине фешенебельной
Белгравии *, в доме, где внизу корсетная мастерская, за окном которой видна
изящная, в голубой нижней юбке, красавица в натуральную величину,
затягивающая на себе корсетные шнурки и с невинным удивлением взирающая
через плечо на город. Что вполне понятно, когда одеваешься при таких
обстоятельствах.
комнате и весьма предусмотрительно повернувшись спиной к свету (подобно
красавице в окне нижнего этажа, хотя и совсем по другим причинам). Леди
Типпинз так удивлена ранним визитом дорогой миссис Вениринг - ни свет ни
заря, как выражается это очаровательное создание, - что веки у нее даже
приподнимаются от волнения.
Покет-Бричез, что сейчас настало время объединиться, что Вениринг сказал:
"Надо принять меры", что она приехала сюда, как мать и жена, умолять леди
Типпинз принять меры, что их карета в полном распоряжении леди Типпинз, что
она, владелица новехонького, элегантного экипажа, вернется домой пешком и,
если понадобится, сотрет ноги в кровь, и тоже будет принимать меры (какие
именно, не уточняется) до тех пор, пока не падет замертво у колыбели
малютки.
парламент. - И леди Типпинз принимает меры: носится по городу весь день, не
давая отдыха ни себе, ни лошадям Венирингов, заезжает ко всем знакомым,
весьма удачно демонстрирует свое уменье вести светскую беседу и свой зеленый
веер и трещит без умолку: - Душенька моя, как вы думаете, кто я такая?
Никогда не догадаетесь! Перед вами агент по избирательным делам! И можете
себе представить, за какой город я ратую? Нет, вы только подумайте - за
Покет-Бричез! А почему? Потому, что мой самый, самый близкий друг купил его.
А кто мой самый, самый близкий друг во всем мире? Некто по фамилии Вениринг.
А его жена мой второй самый близкий друг во всем мире. Боже правый! Я совсем
забыла их малютку! Она тоже мой друг. Мы затеяли этот маленький фарс, чтобы
все было как у людей, и я просто наслаждаюсь. Но забавнее всего то, мое
сокровище, что этих Венирингов никто не знает, и они сами никого не знают.
Но дом у них будто из восточной сказки, а обеды как из "Тысячи и одной
ночи!" Вам, милочка, не любопытно на них посмотреть? Ах, доставьте мне
удовольствие, познакомьтесь с ними! Приезжайте к ним обедать. Они вам не
наскучат, только скажите, кого позвать. Мы пригласим своих гостей, а уж я
постараюсь, чтобы хозяева к вам и близко не подходили. Вы просто должны
посмотреть их серебряных и золотых верблюдов. Я называю обеденный стол моих
Венирингов караваном. Умоляю вас, приезжайте обедать к Венирингам, к моим
Венирингам! Это моя собственность, мои самые, самые близкие друзья во всем
мире! А главное, душенька, обещайте мне голосовать за него и употребите все
свое влияние, чтобы другие тоже голосовали. Мы не вложим в это предприятие и
шести пенсов! Нет, нет, голубушка! Мы согласны пройти в парламент только
после единодушного ура-ура-ура этих... как их там... неподкупных
избирателей. Кажется, это так называется?
Вениринга и "принятие мер" задумано исключительно ради того, чтобы все было
как у людей, и, вероятно, в этом есть доля истины, но только незначительная
доля. Прелестная Типпинз не подозревает, что расходами на кэбы и разъездами
в них по городу кое-кто достигает или предполагает достичь - это, в
сущности, одно и то же - гораздо более серьезной цели. Сколько дутых,
сомнительных репутаций создано вот такими разъездами в кэбах по городу! Это
особенно относится ко всем парламентским делам. Нужно ли ввести человека в
парламент, или вывести из парламента, или вовсе обвести вокруг пальца, или
же поддержать проект железной дороги, или провалить проект железной дороги,
или добиться еще чего-нибудь в том же роде - самым верным средством
считается скакать сломя голову взад и вперед; точнее говоря, нанимать кэбы и
разъезжать в них по городу.
Подснеп своим усердием побивает Твемлоу, хотя тому тоже кажется, будто он
горы ворочает на благо Вениринга, а Подснепа в свою очередь побивают Бутс и
Бруэр. В восемь часов все эти труженики съезжаются к обеду у Венирингов, но
кэбы, нанятые для Бутса и Бруэра, разумеется, остаются ждать их, а с
ближайшего постоялого двора носят ведрами воду и тут же у подъезда поливают
лошадям ноги, чтобы Бутс и Бруэр могли незамедлительно сесть каждый в свой
кэб и умчаться кто куда. Эти проворные гонцы приказывают Химику положить их
шляпы где-нибудь на самом видном месте, чтобы потом не пришлось долго
разыскивать, и обедают (правда, с завидным аппетитом) точно пожарные,
отлучившиеся от своей машины только на минуту, в ожидании известий о
вспыхнувшем где-то большом пожаре.
еще несколько таких дней, и она не выдержит.
Подснеп. - Но в парламент мы его все-таки проведем.
зеленым веером. - Да здравствует Вениринг!
им провести Вениринга в парламент, так как Покет-Бричез уже успел обделать
дельце и оппозиции его кандидату не предвидится. Однако все единодушно
решают "принимать меры" до последней минуты, ибо, если меры не будут
приняты, произойдет нечто... словом, нечто произойдет. С не меньшим
единодушием все решают, что "принятие мер" в недалеком прошлом совершенно их
измучило и им совершенно необходимо поддержать силы для "принятия мер" в
ближайшем будущем, - следовательно, сейчас требуется особое подкрепление из
винного погреба Вениринга. И вот Химик получает приказ подать к столу самые
сливки из своих запасов, после чего всей честной компании становится не
так-то легко выговорить слово "объединиться". Леди Типпинз, например,
задорно настаивает на том, чтобы "облепиться" вокруг дорогого Вениринга,
Подснеп желает "обедняться" вокруг дорогого Вениринга, Бутс и Бруэр заявляют
о своем намерении "облениться" вокруг него, а сам Вениринг с большим
чувством рассыпается в благодарностях своим преданным друзьям за то, что они
согласились "обобдедениться" вокруг него.
и вся. Он сверяется с часами и говорит (подобно Гаю Фоксу), что наведается в
палату общин и посмотрит, как там обстоят дела.
таинственным выражением лица, - и если там все благополучно, тогда я сюда не
вернусь, а прикажу подать мне кэб завтра к девяти утра.
отблагодарить Бруэра за такую услугу. Слезы затуманивают нежный взор миссис
Вениринг. Бутс явно завидует, теряет почву под ногами и уже котируется как
нечто второсортное. Все толпятся у дверей, провожая Бруэра. Бруэр спрашивает
кэбмена: "Лошадь свежая, успела отдохнуть?" - и оглядывает ее критическим
оком. Кэбмен отвечает: "Свеженькая, как огурчик". Бруэр говорит: "Гони во
всю мочь в палату общин". Кэбмен вскакивает на козлы, Бруэр - на сиденье,
вслед ему несутся приветственные клики, а мистер Подснеп говорит:
пробьет себе дорогу в жизни!
приличествующую случаю гладенькую речь, в это глухое местечко его
сопровождают только Подснеп и Твемлоу. Джентльмен-законник ждет их на
станции железнодорожной ветки "Покет-Бричез" с коляской, к дверце которой,
точно к стене, приклеена афишка "Да здравствует Вениринг!", и,
сопровождаемые усмешками граждан Покет-Бричеза, они величественно следуют по
улицам к хилой маленькой ратуше на костылях, приютившей под своими стенами
несколько луковиц и шнурков для ботинок, что, по словам законника, являет
собой рынок. И, стоя у окна этого здания, Вениринг обращается с речью к
притихшему миру. Как только он снимает шляпу, Подснеп, по договоренности с
миссис Вениринг, шлет этой преданной жене и матери депешу: "Начал".
ораторские выступления, а Подснеп и Твемлоу кричат: "Слушайте! Слушайте!"
Когда же у него совсем заедает и он никак не может дать задний ход из
очередного тупика, они с шутливой укоризной тянут нараспев: "Слу-шайте!
Слу-шайте!", словно не сомневаясь в неподдельности всей этой процедуры и
получая от нес особенное удовольствие. Но Вениринг все же ухитряется
вставить в свою речь два чрезвычайно удачных пункта - настолько удачных, что
есть все основания подозревать, не подсказал ли их ему законник,
пользующийся доверием Британии, пока они с Венирингом переговаривались на
лестнице.
страной и судном, упорно именуя судно государственным кораблем, а
премьер-министра - кормчим. Венирингу во что бы то ни стало хочется
уведомить Покет-Бричез, что его друг справа от него (Подснеп), человек
богатый. Поэтому он говорит:
кормчий его неискусен, разве великие морские страховщики, которые занимают
столь видное место среди наших известных всему миру королей коммерции, -
разве они согласятся застраховать такое судно? Разве кто-нибудь согласится
выдать под него ссуду? Пойти на риск и довериться ему? Помилуйте,
джентльмены! Да если б я обратился с подобным предложением к моему
почтенному другу справа от меня, который является одним из самых великих и
самых уважаемых членов этой великой и всеми уважаемой корпорации, он ответил
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Роллинс Джеймс
Херберт Фрэнк
Орлов Алекс
Шилова Юлия