Чтение 60–й страницы книги ~Козел отпущения~

Поль ошеломленно глядел на Тальбера.

-- Что вы имеете в виду? -- спросил он. -- Как это новый контракт не в
нашу пользу? Его условия очень выгодны для нас.

-- Нет, -- сказал я.

Я увидел, как комиссар украдкой взглянул на часы. Запутанные финансы
семьи де Ге его не касались.

-- Мы поговорим с братом насчет контракта позднее, -- быстро сказал я
ему. -- Могу заверить вас, что мою жену он ничуть не встревожил; она
пользовалась моим полным доверием и ценила это. Больше мне сказать нечего.
Вы готовы пойти сейчас наверх и осмотреть спальню?

-- Благодарю вас, месье. -- Он обернулся к Шарлотте, чтобы задать
последний вопрос. -- Если не считать тревоги из-за девочки, мадам Жан вела
себя как обычно? -- спросил он.

Шарлотта пожала плечами.

-- Пожалуй, да, -- хмуро произнесла она. -- Не знаю. Мадам Жан легко
падала духом. Она сказала, что очень расстроилась из-за своих любимых
фарфоровых фигурок. Они разбились. Мадам Жан очень их ценила, даже пыль с
них стирала сама, никому и дотронуться до них не позволяла. .

Этот злобный удар Шарлотта нанесла на прощанье всем обитателям замка.
Сен-Жиль был заклеймен. Я спросил себя, видел ли комиссар полиции Франсуазу
такой, какой видел ее я: одинокая, от всех особняком, она цеплялась за
сокровища, привезенные из родного дома сюда, где она никому не была нужна,
где добивались не ее любви, а ее денег.

Commissaire попросил проводить его в спальню, и я повел его наверх; все
прочие остались в гостиной. Когда мы шли по коридору, он сказал:

-- Я должен снова выразить свое сожаление, месье, по поводу того, что
мы еще усугубили ваше горе, вторгшись к вам в такое время и причинив все эти
неудобства.

-- Ради Бога, не извиняйтесь, -- сказал я, -- вы проявили максимум
такта.

-- Любопытная вещь, -- сказал он. -- Обычно, когда случается подобная
трагедия, те, кто был ближе всех к усопшему, чувствуют себя так, словно
находятся на скамье подсудимых. Они спрашивают себя, нет ли здесь их вины и
как они могли бы предотвратить это. В вашем случае на второй вопрос есть
один ответ: никак. Все, кроме прислуги, ушли из замка. Это было очень
неудачно, но тут никто не виноват, разве что ваша малышка, но она об этом
никогда не узнает.

Я открыл дверь спальни и, когда мы вошли, увидел, что закрытые прежде
ставни распахнуты настежь, а створки окна откинуты к стене. Через подоконник
перевесилась Мари-Ноэль; одной рукой она держалась за оконную раму, другая,
так же, как плечи и голова, была не видна. Я слышал, как у комиссара полиции
перехватило дыхание, и положил ему ладонь на руку. Мы оба импульсивно
бросились было вперед, но сделай мы это, мы могли ее напугать -- вдруг
девочка выпустит раму! Застыв на месте, мы ждали -- вечность, а возможно,
десять секунд. Затем рука переместилась, тело стало сползать в комнату, и
Мари-Ноэль показалась в проеме окна. Она спрыгнула на пол лицом к нам,
растрепанная, с сияющими глазами.

-- Я достала его, -- сказала она. -- Он зацепился за оконный карниз.

К комиссару полиции к первому вернулся голос. Я не мог говорить. Я мог
только глядеть, не отрывая глаз, на Мари-Ноэль, невредимую, даже не
подозревающую об опасности. В руках ее было что-то, похожее на тряпку для
вытирания пыли.

-- Что вы достали, моя девочка? -- спросил commissaire.

-- Медальон, -- ответила Мари-Ноэль, -- тот, который папа привез маман
из Парижа на прошлой неделе. Наверно, она вытряхивала из тряпки пыль в окно,
как она всегда делала, и медальон за нее зацепился. И то, и другое лежало на
карнизе под окном. Я высунулась и увидела их.

Девочка подошла поближе.

-- Посмотрите, -- сказала она, -- булавка вонзилась в тряпку. Если бы я
не перевесилась вниз так далеко, я бы до них не дотянулась. Маман надо было
только позвонить, и Гастон или другой кто-нибудь достали бы ей медальон. Она
думала, что сможет добраться до него сама. -- Мари-Ноэль взглянула на
commissaire. -- Вы верите в Бога? -- спросила она.

-- Разумеется, -- удивленно ответил тот.

-- Папа -- нет. Он скептик. Но то, что я нашла медальон и пыльную
тряпку, было ответом на мою молитву. Я сказала Святой Деве: . Святая Дева велела мне высунуться из окна. Мне не
хотелось. Мне было неприятно. Но я нашла медальон. Я так и не знаю, чем это
может помочь маман, но, может быть, там, в раю, ей хочется, чтобы медальон
был у ее дочери, а не лежал позабытый и не покрывался ржавчиной на карнизе.

ГЛАВА 23

Прежде чем уехать, комиссар полиции заверил меня, что вполне
удовлетворен расследованием -- моя супруга, без сомнения, случайно упала из
окна, -- и попросил заехать к нему на следующий день в одиннадцать часов.
Насколько он понял со слов моего брата, тело перевезут в замок позднее. Он
снова выразил мне свое соболезнование, я снова поблагодарил его. Через
несколько минут он уехал, оба доктора в своей машине -- за ним следом.
Остался только частный поверенный, который был достаточно тактичен, чтобы
извиниться за свое присутствие.

-- Я задержался, месье, -- сказал он, -- лишь потому, что понял из
беседы с вашим братом, что он не имел понятия о пунктах нового контракта с
Корвале. И я подумал, что, пожалуй, есть смысл хотя бы в нескольких словах
прояснить ситуацию.

-- Единственное, что поможет прояснить ситуацию, -- ответил я, -- это
личное знакомство с контрактом. Мой брат волен прочитать его в любую минуту.
Документ находится сейчас у меня в комнате.

Поль был в нерешительности.

-- Мне не хотелось бы настаивать, особенно в настоящий момент, --
сказал он, -- но ты должен меня понять. Судя по словам месье Тальбера, новый
контракт отличается от старого в самых существенных пунктах. Значит ли это,
что все, сказанное тобой Жаку и мне по возвращении из Парижа, было ложью?

-- Да, -- сказал я.

-- Тебе от этого какая разница? -- прервала нас маман. -- Владелец
verrerie -- Жан, а не ты. Он имеет полное право устраивать свои дела так,
как считает нужным.

-- Я управляю фабрикой, так? -- сказал Поль. -- Во всяком случае,
стараюсь это делать. Знает Бог, это всегда было неблагодарной задачей. Я
никогда не хотел этим заниматься, просто не было никого другого. Но зачем
Жану было лгать, вот чего я не понимаю. Какой смысл был ставить нас всех в
дурацкое положение?

-- Я вовсе не хотел никого ставить в дурацкое положение, -- сказал я.
-- Я думал, что это единственный шанс спасти verrerie. Я отказался от мысли
закрывать ее уже после возвращения из Парижа. Не спрашивай почему. Ты этого
не поймешь.

-- Но откуда ты взял бы деньги? -- спросил Поль. -- Месье Тальбер
говорит, что при новых условиях фабрику ждет крах.

-- Не знаю. Я об этом не думал.

-- Месье надеялся на наследника? -- предположил поверенный. --
Потому-то он, без сомнения, и посвятил в это мадам Жан? Разумеется, теперь,
когда все обернулось таким образом...

Он замолчал -- человек он был осмотрительный. Графиня, по-прежнему
сидевшая у камина, не спускала с него глаз.

-- Мы слушаем вас, -- сказала она. -- Кончайте свою фразу, месье.
Теперь, когда все обернулось таким образом... Что дальше?

Поверенный, словно извиняясь, обратился ко мне.

-- Я не сомневаюсь, месье, ни для кого в семье не секрет, -- сказал он,
-- что согласно пунктам брачного договора после смерти супруги вы получаете
значительное состояние.

-- Отнюдь не секрет, -- подтвердил я.

-- Так что, по сути дела, выгодны для вас условия контракта с Корвале
или нет, не так уж и важно, ведь увеличение капитала покроет убытки.

Никто не заметил, а может быть, не придал значения тому, что Мари-Ноэль
сидела на скамеечке возле бабки и внимательно прислушивалась к разговору.

-- Месье Тальбер хочет сказать, что папа все-таки получит деньги? --
спросила она. -- Я думала, он их получит, только если у меня будет братец.

-- Сиди спокойно, -- сказала графиня.

-- Да, -- медленно произнес Поль, -- мы, конечно, знали это. Но такие
вещи не обсуждают в семейном кругу. Естественно, все мы надеялись, что моя
невестка родит сына.

Поверенный ничего не сказал. Ему нечего было сказать.

Поль обернулся ко мне.

-- Прости, -- сказал он, -- но если ты не против, я все же взгляну на
контракт. Это будет только справедливо.

Я кинул связку ключей на стол.

-- Как хочешь. Он в саквояже в шкафу.

Мари-Ноэль вскочила на ноги.

-- Я пойду принесу! -- крикнула она и, схватив ключи, выбежала из
комнаты, прежде чем кто-нибудь успел ее остановить. Да это и не имело
значения: все равно контракт следовало прочитать.

-- Право, Поль, -- сказала Рене, -- ты ведешь себя бестактно. Как
сказал месье Тальбер, положение изменилось в результате смерти бедняжки
Франсуазы, и, я думаю, вряд ли сейчас подходящий момент, чтобы обсуждать
дела. Я чувствую себя крайне неловко, и это должно быть очень тягостно для
Жана.

-- Это тягостно для всех нас, -- сказал Поль. -- И мне вовсе не по
душе, что verrerie извлечет выгоду из смерти Франсуазы. Но я не люблю
оставаться в дураках.

Тальберу было явно не по себе.

-- Прошу извинить меня, -- сказал он. -- Я бы и не упомянул о
контракте, если бы знал об этом злосчастном недоразумении насчет его