Чтение 60–й страницы книги ~Свет чужого солнца~

любого вида бактерий...

- Мы этого не знаем, - перебила Эйрис.

Подумав, он согласился:

- Да. Не знаем. Но Гракс говорит, что это единственная известная
гедам бактерия, на которую не действует ни один антибиотик. И единственная
настолько маленькая, что ее не видно в увеличитель. Интересно, почему?

- Может, она и не бактерия вовсе, - сказала Эйрис просто так, чтобы
поддержать разговор. Но эта мысль вдруг захватила ее. Она прекратила
чертить круги на груди Дахара. - Почему мы так уверены, что это бактерия?

- А что же еще?

- Не знаю. Но шесть десятициклов назад мы слыхом не слыхивали о
бактериях. Почему бы не быть и чему-то другому, о чем мы тоже не знаем?

- Но Гракс-то должен знать... Однако он ничего не говорит.

Минуту Эйрис лежала молча. Потом заговорила, осторожно подбирая
слова, боясь, как бы по неосторожности опять не вызвать отчуждения.

- Гракс сказал, что гедам никогда не попадались бактерии, которые не
гибли бы от гедийских антибиотиков. А вдруг этой болезнью болеют только
люди?

Он задумался. Она нащупала его руку, и его рука тотчас ответила ей
крепким пожатием. В груди Эйрис что-то болезненно всколыхнулось. Так вот
оно что! Когда их тела соприкасались, она всегда чувствовала какую-то
скованность, исходившую от Дахара. Он вел себя совсем не так, как в минуты
пьянящего наслаждения, которое доставляла им любовь. Он желал ее, ласкал,
но она никогда не спрашивала, о чем он думает в эти минуты. Она не хотела
этого знать.

Но стоило им заговорить о науке гедов, и сдержанность, сомнения,
замешательство исчезали. Они давно привыкли к странным чужим словам. С
удовольствием предавались игре ума, и зачастую она заканчивалась любовной
игрой. Дахар внутренне раскрепощался, его губы сжимали ее сосок со
страстью, вызванной, как подозревала Эйрис, не только желанием. Она
боялась спрашивать об этом - ведь именно такие разговоры напоминали
бывшему легионеру о проститутках.

Они не говорили о сексе. Эйрис вспомнила слова Джехан: "Болтаешь о
том, чего не понимаешь", - и, лежа рядом с Дахаром, сжала кулаки.

- Ладно, пусть не бактерии, - вслух размышлял Дахар, - пусть что-то
другое. Но все-таки почему их не видно в увеличитель?

- Должно быть, они слишком малы.

- Мы различаем части клеток, даже самые мелкие. Значит, эти еще
меньше? Как же они живут?

- Не знаю, - призналась Эйрис. - Но Гракс сказал, что геды носят свои
костюмы не только из-за воздуха, а еще и для того, чтобы защититься от
неизвестных микроорганизмов.

- И эти, выходит, мельче любого известного гедам микроорганизма,
любой его составной части. Разве такое возможно? - Дахар, казалось, спорил
сам с собой.

- Не знаю.

- Микроорганизм, но не бактерия, неизвестный гедам, слишком
маленький, чтобы разглядеть его через увеличитель?

Она поняла, что он нахмурился.

- Но если они настолько малы... А может ли вообще существовать такая
крошечная клетка?.. Скорее всего нет. Если, конечно, это не какая-то ее
часть.

- А что, если отбросить все, без чего можно обойтись, - что
останется?

- Но в клетке нет ничего лишнего.

- А эта штука может быть не клеткой?

- Все живое состоит из клеток, ты же помнишь, что нам говорили.

- А если... если... - Эйрис рылась в своих воспоминаниях, сама не
понимая, что же она ищет. - Если это не клетка, если оно обходится без ее
составных частей... Не знаю, Дахар. Мы просто многого еще не знаем! Может,
бывает что-нибудь другое в клетках, чего нельзя разглядеть в увеличитель.
Гракс что-то говорил...

Казалось, Дахар выдавливает из себя слова через силу:

- Двойная спираль.

- Двойная спираль не может жить вне клетки.

- Так он утверждал.

Эйрис помолчала. Бессмысленно сомневаться в познаниях Гракса. Если бы
существовали другие микроорганизмы, он бы о них знал. Все, о чем говорили
геды, рано или поздно подтверждалось. Какой смысл сомневаться? Но Дахар
чувствовал ее сомнения, а она ощутила, как напряглось его тело. Осторожно,
словно в руке у нее было слишком быстро нагретое и охлажденное стекло,
Эйрис отпустила его руку и чуть отодвинулась, избегая дотрагиваться до
него, пока говорит.

- Дахар, что с нами будет? Скоро закончится этот год. Город умирает.
Я не могу вернуться в Делизию, к Эмбри... - она слегка запнулась,
пережидая приступ боли, которая временами затихала, но не оставляла ее
никогда. - И ты не можешь вернуться в Джелу, не сможешь жить как простой
горожанин. - Она хотела сказать "вернуться без меня", но не отважилась.

- А почему бы нам не остаться с гедами?

- Что ты?! Как это - остаться? Разве сами они останутся?

Казалось, Дахар собирается с мыслями. Даже не прикасаясь к нему,
Эйрис почувствовала, как напряглись и расслабились его мускулы. Крохотная
искра пробежала между ними. Он знал кое-что еще и решил ей довериться.

- Геды - жители другой звезды. Они отправятся на родную планету в
своей... звездной лодке. Сегодня я спросил Гракса, собираются ли геды
вернуться на Ком, и он ответил: да, через год или два. Мы - ты и я - можем
отправиться с ними.

"Через год или два". - Она даже мысленно повторила это по слогам.
Ошеломленная Эйрис сидела на полу в темной запертой комнате, и ей
казалось, что она падает в бездонную черную пропасть. Звездная лодка... Из
груди Эйрис вырвался тихий стон изумления.

Дахар неожиданно закрыл ей рот рукой.

- Не торопись с ответом. Сейчас еще рано загадывать. Возможно, у нас
просто не будет выбора - геды могут отказать нам, когда я попрошу их об
этом - а пока у нас еще есть время, и надо узнать от гедов как можно
больше... Ничего сейчас не говори. Правда, у тебя в Делизии дочь... -
добавил он другим, уже мрачным тоном. - Но глупо не воспользоваться
случаем, который, наверное, больше никогда не представится.

Дахар сжал ее в страстном порыве, и Эйрис поняла, что вместе с нею он
обнимает и те, почти недосягаемые, знания, которые все еще надеется
получить.

- Я люблю тебя, - скороговоркой, как неуклюжий юнец, пробормотал он.

Радость вспыхнула подобно лучу, пробившемуся сквозь тучи, но
следующие слова Дахара погасили ее.

- Скажи, здесь был кто-нибудь еще... или только я? Никто больше не
открывает этот замок? Ну, кроме СуСу?

Изумление Эйрис мгновенно сменилось гневом.

- Да как ты мог такое... Конечно, только ты! Или ты думаешь, солдаты
ходят сюда, как на занятия, строем? Ты думаешь, если я делизийка, была
делизийкой, я... черт возьми!

Он застыл, все еще сжимая ее в объятиях, а Эйрис подумала, что
ругаться научилась от Келовара.

- На что ты злишься? - спросил Дахар. - Не ты ли говорила, что в
Делизии мужчины и женщины говорят о сексе совершенно спокойно.

Он не понял. Эйрис видела появившуюся между ними трещину и попыталась
обуздать свой гнев.

- Да. Но, Дахар, когда сестра-легионер наконец ложится в постель с
мужчиной и начинает рожать детей, она что, делает это со всеми без
разбору? Сразу с дюжиной?

- Нет.

- Вот и делизийки тоже. Особенно когда они... любят.

- Наши матери обычно любят только своих подруг. Хотя спят с
братьями-легионерами.

Раньше Эйрис не думала об этом.

- Неужели они продолжают спать со своими возлюбленными? - с искренним
удивлением спросила она.

- Конечно.

- Одновременно и с мужчиной, и с женщиной?

- Почему же нет? Покинувшим легион это уже не возбраняется.

Она попыталась представить, как можно совокупляться с женщиной,
соблюдая клятву легионера, потом с мужчиной, чтобы иметь детей, и снова с
женщиной, которую любишь, и не смогла. Затем ей пришла другая мысль. Она
спокойно сказала:

- Ты предпочел бы, чтобы до тебя я спала с женщинами, а не с
мужчинами.

- Конечно.

"Конечно!"

Она поняла: теперь он, как и она, увидел разделявшую их пропасть.
Голосом, который неожиданно напомнил ей Джехан - в нем чувствовалось то же
нежелание идти окольными путями, то же стремление смести все преграды, -
Дахар сказал:

- Все это позади. Джелийцы, делизийцы - нас с тобой отовсюду
прогнали, и ничто нас с ними не связывает. Мы в Эр-Фроу. Все в прошлом -
братья-легионеры, Келовар, "Кридоги"... забудем о них. У нас все будет
по-другому.

Он просто не хотел замечать пропасть. Жрец никогда ничего не упускал,
вдавался в подробности, до которых никому, кроме него, не было дела.
Сейчас он хотел забыть о темных, грозных препятствиях, вставших на пути их
близости. Эйрис тоже попыталась забыть о них. Его рука легла ей на грудь,
она привлекла его к себе, и его губы жадно приникли к ее губам.