никакого труда завязать знакомство с хорошенькими женщинами, жившими по
соседству; но, узнав, что тут для начала пришлось бы изрядно
раскошелиться, я сдержал свои желания. Осмотрев все достопримечательности
Толедо и все еще испытывая охоту к странствиям, я вышел как-то на рассвете
из города и пошел по дороге в Куэнсу с намерением добраться до Арагона. На
второй день я остановился в харчевне, повстречавшейся мне на пути. В то
время как я собирался утолить жажду, появился отряд стражников Священной
Эрмандады. Эти господа заказали вина и принялись его распивать; при этом
они разговорились о приметах молодого человека, которого им было велено
задержать.
него длинные черные волосы, фигура стройная, нос орлиный, и разъезжает он
на темно-гнедом коне.
это нисколько не интересовало. Оставив их в харчевне, я продолжал свой
путь, но, не пройдя и четверти мили, повстречал молодого статного
кавалера, сидевшего на гнедой лошади.
которого разыскивают стражники, - подумал я про себя. - У него длинные
черные волосы и орлиный нос. Его-то они и хотят сцапать. Надо ему
услужить".
какого дела чести?
Я заверил его, что задал ему такой вопрос не из пустого любопытства. Он
вполне в этом убедился, когда я рассказал ему то, что слышал в харчевне.
основания опасаться этих стражников, которые разыскивают именно меня, и
для того чтоб их избежать, выберу другую дорогу.
бы в безопасности и где мы могли бы укрыться от грозы, которая нависла в
воздухе и не замедлит разразиться.
ней, и она привела нас к подножию горы, где мы наткнулись на келью
пустынника.
человека добавила к нему пристройку из камешков и ракушек, сплошь
прикрытую дерном. Всевозможные цветы покрывали окрестность и разливали в
воздухе свои ароматы; подле грота виднелось в горе небольшое отверстие,
откуда с шумом вырывался родник, протекавший по лугу. У входа в это
одинокое жилище мы заметили доброго отшельника, отягченного годами. Он
опирался одной рукой на посох, а в другой держал четки, состоявшие, по
меньшей мере, из двухсот крупных бусин. Голова его утопала в коричневом
шерстяном треухе, а борода, белее снега, доходила до пояса. Мы подошли к
нему.
сия пустынь к вашим услугам, и вы можете оставаться здесь сколько вам
заблагорассудится. Что же касается вашего коня, - добавил он, указывая на
пристройку, - то вот для него отличное место.
последовали за старцем внутрь грота.
молниями и ужасающими раскатами грома. Подвижник опустился на колени перед
изображением св.Пахомия (*99), прикрепленном к стене, а мы последовали его
примеру. В это время гром прекратился. Мы поднялись, и так как дождь все
еще продолжался, а ночь надвигалась, то старец сказал нам:
если у вас нет спешных дел.
бы мы не боялись его стеснить, то попросили бы разрешения провести ночь в
келье.
пожалеть, то только вас. Вам придется удовольствоваться весьма скверным
ложем, и я не могу предложить вам ничего, кроме скромной трапезы
анахорета.
несколько луковиц, ломоть хлеба и кружку с водой, продолжал:
позволю себе некоторое излишество.
пригоршнями орехов, которые разложил на столе. Молодой человек, не
испытывавший большого аппетита, пренебрег этими яствами.
или, вернее, что чревоугодие извратило ваш естественный вкус. Я тоже был
таким, когда жил в миру. Самое нежное мясо, самое упоительное рагу были не
достаточно хороши для меня: но с тех пор как я пребываю в уединении, ко
мне вернулись естественные вкусовые ощущения. Я люблю теперь только
корешки, плоды, молоко, словом, то, чем питались наши праотцы.
Отшельник заметил это и сказал:
узнать, что вас смущает. Откройте мне ваше сердце. Не любопытство, а одно
только милосердие руководит мною. Я в таких летах, что могу давать советы,
а вы, быть может, попали в положение, когда в них нуждаетесь.
нуждаюсь и не премину последовать вашим наставлениям, раз вы так любезно
их предлагаете. Думаю, что не рискую ничем, доверившись такому человеку,
как вы.
всем.
который меня слушает: после проявленного им великодушия я не вправе
отнестись к нему с недоверием. Поведаю же вам свои злоключения.
немецкой гвардии (*100), по фамилии барон Штейнбах, возвращаясь как-то
вечером домой, заметил у крыльца белый полотняный узел. Он поднял его и
отнес в покои жены, где обнаружилось, что в свертке лежит новорожденный
младенец, завернутый в белоснежные пеленки; при нем оказалась записка,
сообщавшая, что он отпрыск благородных родителей, которые дадут со
временем знать о себе, и что он при крещении наречен Альфонсом. Я - тот
несчастный ребенок, и вот все, что я знаю о себе. Бог ведает, являюсь ли я
жертвой чести или измены, подкинула ли меня мать только для того, чтоб
скрыть свои позорные шашни, или, соблазненная неверным любовником,
оказалась перед жестокой необходимостью отречься от меня.
судьбе, и так как они были бездетны, то решились воспитать меня под именем
дона Альфонсо. По мере того как я рос, они все больше и больше
привязывались ко мне. Мои мягкие и обходительные манеры побуждали их
постоянно ласкать меня. Словом, мне выпало счастье заслужить их любовь, и
они наняли для меня всевозможных учителей. Мое воспитание стало их
единственной заботой, и они не только не дожидались с нетерпением
появления моих родителей, но, казалось, напротив, жаждали, чтоб мое
происхождение осталось навсегда неизвестным.
войска. Выхлопотав мне чин прапорщика, он снарядил меня в поход и, желая
побудить к тому, чтобы я не упускал ни одной возможности добиться славы,
заявил, что пути к ней открыты для всякого и что я на войне могу составить
себе имя, которым к тому же буду обязан только самому себе. В то же время
он открыл мне тайну моего рождения, каковую до тех пор скрывал от меня.
Так как я слыл за его сына, чему и сам верил, то признаюсь вам, что его
сообщение глубоко меня потрясло. Я не мог, да и теперь еще не могу
подумать об этом без стыда. Чем больше чувства убеждают меня в моем
благородном происхождении, тем сильнее печалюсь я о том, что покинут
лицами, даровавшими мне жизнь.
как Испания осталась без врагов, - хотя и не без завистников, - то я
вернулся в Мадрид, где барон и его супруга оказали мне новые знаки своего
расположения. Прошло уже два месяца после моего возвращения, как однажды
поутру в мою комнату вошел маленький паж и подал мне записку
приблизительно следующего содержания:
у окна и не оказываете мне никаких знаков внимания. Такое обхождение не
соответствует вашему галантному виду, и я так этим раздосадована, что
хотела бы из мести внушить вам любовь".
по имени Леонор, жившей против нашего дома и стяжавшей себе славу
превеликой кокетки. Я спросил об этом маленького пажа, который хотел было
разыграть скромного слугу, но, получив дукат, удовлетворил мое
любопытство. Он даже взялся передать ответ, в котором я сообщал госпоже
Леонор, что сознаюсь в своем грехе и что, насколько я чувствую, она уже
наполовину отомщена.
остаток дня дома, усердно дежуря у своих окон, чтобы наблюдать за дамой,