Чтение 60–й страницы книги ~Сыновья и любовники~

- Ну почему у человека не может быть молодой матери? Зачем ей быть
старой?

- С этим она, знаешь ли, ничего не может поделать, - засмеялась мать.

- И почему я не старший сын? Послушай... говорят, у младших есть
преимущество... но пойми, ведь это у старших мать молодая. Твоим старшим
сыном должен был быть я.

- От меня-то это не зависело, - запротестовала миссис Морел. -
Согласись, ты тут виноват не меньше меня.

Он весь побелел, глаза стали бешеные.

- Зачем ты старая? - сказал он вне себя от собственного бессилия. -
Почему ты не можешь ходить? Почему не можешь всюду со мной бывать?

- Прежде я могла бы взбежать на этот холм получше тебя, - ответила она.

- А мне-то от этого что? - крикнул Пол, ударив кулаком по ограде. Потом
сник, сказал печально: - Очень дурно с твоей стороны, что ты больна.
Малышка, это...

- Больна! - воскликнула мать. - Просто я уже не молода, и ты должен с
этим мириться, вот и все.

Они притихли. Но обоим стало безмерно тяжело. За чаем они опять
повеселели. Когда они сидели на набережной Брейфорда, глядя на лодки, Пол
рассказало встрече с Кларой. Мать засыпала его вопросами.

- С кем же она живет?

- Со своей матерью, на Блюбелл-хилл.

- И им есть на что жить?

- Не думаю. По-моему, они плетут кружева.

- И в чем ее очарованье, мой мальчик?

- Мне не кажется, что она очаровательна, мама. Но она милая. И знаешь,
мне кажется, она искренняя... и никакой таинственности, никакой.

- Но она много старше тебя.

- Ей тридцать, а мне двадцать третий год.

- Ты не сказал, чем она тебя привлекает.

- Потому что я и сам не знаю... какая-то она непокорная... бунтующая,
что ли.

Миссис Морел задумалась. Она рада была бы, если бы сын влюбился в
какую-нибудь женщину, которая... которая... она сама не знала, в какую. Но
он так был тревожен, впадал вдруг в такую ярость, а потом опять его
охватывало уныние. Ей хотелось, чтоб он познакомился с какой-нибудь милой
женщиной... Не знала она, чего же ей хочется, и не стала разбираться. Во
всяком случае, мысль о Кларе не вызывала у нее враждебности.

Энни тоже собралась замуж. Леонард уехал работать в Бирмингем. Однажды,
когда он приехал на субботу и воскресенье, миссис Морел ему сказала:

- Ты неважно выглядишь, дружок.

- Не знаю я, - сказал он. - Да я неплохо себя чувствую, ма, ничего
такого.

Он по-мальчишески уже называл ее "ма".

- А комнату ты снимаешь хорошую, это правда? - спросила она.

- Да... да. Чудно только, что самому надо наливать себе чай... и некому
ворчать, если перельешь, а потом прихлебываешь из блюдца. Вроде уж и вкуса
не чувствуешь.

Миссис Морел рассмеялась.

- Значит, ты от этого устал? - сказала она.

- Сам не знаю я. Жениться я хочу, - выпалил он, сплетая и расплетая
пальцы и потупясь. Стало тихо.

- Но ведь ты говорил, ты подождешь еще годок, - воскликнула миссис
Морел.

- Ну, говорил, - упрямо ответил он.

Опять миссис Морел задумалась.

- И знаешь, - сказала она, - похоже, Энни транжира. Она скопила всего
одиннадцать фунтов. И тебе, дружок, как я понимаю, тоже не много удалось
отложить.

Он покраснел до ушей.

- У меня тридцать четыре соверена, - сказал он.

- Ненадолго этого хватит, - возразила миссис Морел.

Он ничего не ответил, только все сплетал и расплетал пальцы.

- И ты ведь знаешь, - сказала она, - у меня нет ничего...

- Мне не надо, ма! - вскричал он с упреком, с болью, густо покраснев.

- Конечно, дружок, я знаю. Я была бы очень рада, будь у меня деньги.
Теперь вычти из своих пять фунтов на свадьбу и прочее... остается двадцать
девять фунтов. На этом далеко не уедешь.

Он все сплетал и расплетал пальцы, беспомощный, упрямый, не поднимая
глаз.

- Но ты всерьез хочешь жениться? - спросила она. - Ты чувствуешь, что
тебе это необходимо?

Он посмотрел голубыми глазами ей прямо в глаза.

- Да, - ответил он.

- Тогда мы должны всеми силами тебе помочь, дружок, - сказала она.

Когда он снова поднял голову, в глазах его стояли слезы.

- Не хочу я, чтоб Энни трудно пришлось, - с усилием произнес он.

- Дружок мой, - сказала миссис Морел, - ты человек надежный... у тебя
приличная работа. Если б я почувствовала, что и впрямь нужна мужчине, я бы
вышла за него, будь у него только жалованье за последнюю неделю и больше
ни гроша. Ей, наверно, покажется нелегко начинать жизнь так скромно. Уж
такие они, молоденькие девушки. Они думают, им приготовлен прекрасный дом,
только того и ждут. А вот я получила дорогую мебель. Но это еще мало что
значит.

Итак, свадьбу сыграли чуть не мигом. Приехал домой Артур, в военной
форме он был великолепен. Энни выглядела очень мило в своем
серебристо-голубом платье, такое можно будет потом надевать по
воскресеньям. Морел назвал ее дурой за то, что она выходит замуж, и с
зятем держался холодно. Миссис Морел украсила белым свою шляпку, и блузку
отделала белым, и оба сына поддразнивали ее, что она так вырядилась.
Леонард был весел и нежен и чувствовал себя преглупо. Пол никак не мог
понять, чего ради Энни вздумала выходить замуж. Он очень любил сестру, и
она отвечала ему тем же. Все-таки он надеялся, не без грусти, что ее
замужество будет удачным. Артур был настоящий красавец в желто-алой форме
и понимал это, но втайне стыдился ее. Энни на кухне все глаза выплакала,
оттого что расстается с матерью. Миссис Морел всплакнула, потом похлопала
ее по спине и сказала:

- Да не плачь, детка, он будет хорошим мужем.

Морел топнул ногой и сказал, дура она, что выходит замуж. Леонард был
бледный, взвинченный. Миссис Морел сказала ему:

- Я доверяю ее тебе, дружок, ты теперь будешь за нее в ответе.

- Можете на меня положиться, - сказал он, едва живой от тяжелого
испытания. И на этом все кончилось. Когда Морел и Артур легли спать. Пол,
как бывало часто, задержался внизу - сидел и разговаривал с матерью.

- Ты не огорчена, что она вышла замуж, нет? - спросил он.

- Я не огорчена, что она вышла замуж... но... но как-то странно, что ей
пришлось со мной расстаться. Мне даже тяжело, что она предпочла оставить
меня и уйти с Леонардом. Так уж устроены матери... я понимаю, это глупо.

- И ты будешь из-за нее страдать?

- Я вспоминаю день собственной свадьбы и только хочу надеяться, что у
нее жизнь сложится по-другому, - ответила мать.

- Но ты можешь ему довериться, по-твоему, он будет ей хорошим мужем?

- Да, да. Говорят, он ей не пара. А я так скажу: если мужчина достойный
человек, как Леонард, и девушка его любит... тогда... все будет в порядке.
Он ничуть не хуже Энни.

- Значит, ты не против?

- Я бы нипочем не позволила своей дочери выйти замуж, если бы не
чувствовала всем сердцем, что ее нареченный - человек стоящий. Но все
равно, она ушла - и осталась брешь.

Обоим сейчас было грустно, обоим хотелось, чтобы Энни опять была с
ними. В новой черной шелковой блузке с белой отделкой мать казалась Полу
сиротливой.

- Я, во всяком случае, никогда не женюсь, ма, - сказал он.

- О, все так говорят, мой мальчик. Ты еще не встретил свою суженую. Вот
погоди годок-другой.

- Не женюсь я, мама. Я буду жить с тобой, и у нас будет прислуга.

- А, мой мальчик, говорить легко. Вот посмотрим, когда придет время.

- Какое такое время? Мне почти двадцать три.

- Да, ты не из тех, кто женится рано. Но года через три...

- Я все равно буду с тобой.

- Посмотрим, мой мальчик, посмотрим.

- Но ведь ты не хочешь, чтоб я женился?

- Не хотела бы я думать, что в твоей жизни не будет никого, кто бы тебя
полюбил и... нет, не хотела бы.

- И, по-твоему, я должен жениться?

- Рано или поздно это суждено каждому мужчине.