счастлив на море. А этот бой происходил на суше, на какой-то песчаной косе.
волнения Шура Ластиков, а из-за спины его выглянул незнакомый
капитан-лейтенант, тоже с бледным, удрученным лицом, Виктория не спросила
ничего. Только поднялась и схватилась за горло.
был незнакомый. Но это кричала она сама...
стояли на своих местах. По-прежнему светило неяркое ленинградское солнце.
Иногда шел дождь. Было чуточку легче, когда дождь.
настроенные, с поспешностью гасили улыбку, как гасят папиросу в присутствии
больного.
неподвижно и очень бело, будто закоченело на ледяном ветру. Скорбь надменна!
Она как бы обособляет человека, приподнимает над другими людьми.
напротив Русского музея. Вечер был тихий, но из-за крыш поднималась туча.
своей матери, сидевшей на скамейке, уткнулся в ее колени.
кителе с погонами капитана. Она вскочила и, нагнув голову, быстро пошла,
почти побежала в сторону Садовой.
гром, но уже знал, что такое налет!
ей, сына! Чтобы хмурился, как Шубин, и улыбался, как он, и, протягивая ей
осколок, говорил: "Если будешь бояться за меня, посмотри - и пройдет!"
украшенным улицам и радовалась вместе со всеми. Но привкус горечи оставался
на губах. Теперь он, этот привкус, всегда был с нею, чего бы ни коснулись
губы.
неуловимым. Одна низко опустила голову, уступая дорогу мужчине и женщине,
которые об руку шагали по тротуару, натыкаясь на прохожих, ослепленные своим
счастьем. Другая поднесла платок к глазам. Почему? А! Увидала малыша,
который подскакивает на руках у отца, загорелого, улыбающегося!
обменяться взглядом в празднично-шумной толпе, чтобы без слов понять друг
друга...
пробуждения. Воющая тоска охватывала по утрам. Все делалось пугающе ясным,
отчетливым, как при свете медленно опускающихся немецких "люстр".
забвения.
ночам. Это было ужасно. Во сне видела Шубина, разговаривала с ним, и вот
пробуждалась одна - в тихой темной комнате!
щемят, жаждая его губ. Плечи и руки тоскуют и томятся по его твердым
ласковым пальцам.
Безнадежно тикают часы-браслет у изголовья...
семнадцати двадцати - столько показывали круглые вокзальные часы, когда
Виктория провожала Шубина.
вперед и вперед. Миновал 1945 год, за ним и 46-й. Осенью 47-го года вернулся
из эвакуации Грибов и прочел вводную лекцию по кораблевождению, после чего у
него побывал курсант Ластиков.
остальное в мире, шли мимо Виктории.
однокашники Шубина, которые, служа на Северном, Черноморском, Тихоокеанском
флотах, еще не знали о его гибели. Но как не стыдно им не знать об этом? За
что они так мучают ее, Викторию?
Германии. Нераспечатанное, оно также отправилось в вазу и легло поверх груды
других, пылившихся на этажерке писем...
навестить ее.
своем профессоре. Отказать ему во встрече было бы неудобно.
нельзя было плакать - Шура предупредил, что он не выносит слез.
расспрашивал о Борисе, не заглядывал участливо в глаза. Поздоровавшись,
коротко попросил извинить за беспокойство. Курсант Ластиков сказал, что у
Виктории Павловны есть письма от друзей Шубина, возможно связанные с
"Летучим Голландцем", а поскольку он, Грибов, занимается "Летучим
Голландцем"...
неудовольствием покачал головой.
порыжелая кобура на длинном ремне, а рядом тикали часы-браслет. - Часы идут.
Завожу каждый день. Говорят, портятся, если не заводить.
принцип. По-моему, соболезнования расслабляют.
блокады потерял семью.
передать мне без промедления. И уж во всяком случае вскрыть.
что пишет Нэйл. Ведь указан обратный адрес: Западная Германия, город
такой-то, улица такая-то. И вы знаете, что Нэйл разделял ненависть Шубина к
"Летучему Голландцу". Да, полагалось сразу вскрыть, прочесть и передать мне.
Было бы лучше, чем предаваться никчемным самоистязаниям.
разговоре, привстал и с беспокойством оглянулся на шкафчик, где находились
лекарства.
Западной Германии секретные немецкие архивы. Вам известно, что там охотятся
за архивами? Так вот, комиссии Нэйла посчастливилось наткнуться недавно на
очень важный документ. Это шифрованная радиограмма с борта "Летучего
Голландца", по-видимому последняя.
кутаясь в шерстяной платок.
"FH" докладывает: Бельты закрыты, отстаиваюсь Винете, случае невозможности
прорваться положу подлодку грунт Винете, рассредоточив команду, буду
пытаться уйти по суше". "РН" - это, понятно, инициалы "Летучего Голландца"
("дер флигенде Холлендер"). "Винета" - условное наименование тайной стоянки.
вам товарищ Ластиков о гонце?
Сопоставьте это с радиограммой. Есть все основания предполагать, что тайная
стоянка - в Пиллау.