Глава двадцать четвертая
1
уже не торопились вылезать из нор, а терпеливо сидели у выхода,
принюхивались, стараясь понять, куда же могли запропаститься их товарки.
Потом, видимо уразумев, что соваться в эту камеру опасно, вовсе перестали
туда ходить.
неделю после того, как крысы стали осторожничать, он решил, что пора
начинать.
стена с гвоздями, напротив - дверь с узким окошком, каменный
выступ-"кровать".
нажал.
он надавил сильнее.
Бессмертный отшатнулся назад и замер, затаив дыхание, отлично понимая, что
после дверного скрипа его дыхание ничего не значит - если кто-то мог
услышать посторонние звуки, то он их услышал. И все-таки почти не дышал. И
все-таки ждал невесть чего, хотя, Создатель! - чего ж можно ждать здесь, в
подземельях, какой такой ловушки?! От кого?! Зачем?! И все-таки закрыл дверь
- не до конца! - и лег на каменный выступ, дрожа всем телом, как загнанный
зверь. Лежал, плотно сомкнув покрасневшие веки, прерывисто дыша; смешались
прошлое с настоящим, казалось, что сейчас войдет Димк с Вигном и прочими, а
потом повторится все сначала; и поводил запястьями, с ужасом ожидая ощущения
легкого покалывания от магических цепей, и не чувствовал, и все равно
казалось - возвращается былое. И где-то наверху ждет Стилла, Горный Цветок,
сорванный им мимоходом, походя...
живший в неволе зверь утрачивает потребность в свободе, и, даже если его
клетку откроют, не стремится убежать. Боится бежать. Потому что знает: рано
или поздно, так или иначе - обязательно снова поймают. И все повторится. Как
повторяется сейчас.
мелькание мыслей. Дрей встал с "кровати" и направился к двери. Нужно уходить
отсюда - и он уходил. Даже если за дверью - ловушка.
говорят - "мертвая тишина". Окутанный туманом регенерации, он совершенно не
обращал внимания на окружающее - да это было и невозможно. А теперь, стоя в
дверном проеме, на пороге свободы, бессмертный слышал... нет, в том-то и
дело, что он ничего не слышал. Ни хохота того вечного
заключенного-весельчака, ни рыданий, ни-че-го. Далекое "кап-кап-кап" с
плесневелого потолка не в счет.
коридорам - и в соседних камерах всполошенно зацокали коготки, очень
знакомо, очень противно, - потому что - нехотя. Как будто крыс оторвали от
чего-то весьма важного. Например, от еды.
выворачивающий нутро запах был самым убедительным доказательством. За этими
дверьми - смерть. И сразу же вспомнилось: Варн давным-давно не носил еду не
только ему. Он вообще не носил еду.
напротив, дернул за корявую, крошащуюся ручку. С той стороны испуганно
шарахнулись крысы.
мертвых подземелий, мечись глупой букашкой, потому что отсюда существует
только один выход. И для тебя он недоступен, потому что этот выход -
смерть!"
знать, как знать...
2
словно никчемный полый шарик: пинг-понг, пинг-понг... Тупик; обрывающийся в
бездну коридор с осевшим потолком; решетчатая перегородка с широкими ржавыми
прутьями - не пролезть... Пинг-понг, пинг-понг... И начинает казаться, что
выхода отсюда нет, что он просто потерялся, заблудился точно так же, как и
ты, и вы сейчас бродите, вдвоем, в поисках друг друга. А может, и вас самих
тоже нет?
сливающийся в одно, с белесыми наростами на стенах, с паутиной и падающей,
падающей, падающей (Создатель, когда же это прекратится?!), падающей водой -
страшно было другое: везде, в каждой камере слышалось цок-цок-цоканье
бегущих крыс и потом этот запах, тяжелый запах смерти - след... чего? Что
случилось здесь, в царстве старого горбатого Варна, пока ты висел в тумане
забытья? Что могло случиться здесь, что?!
самого выхода. Он шел, шагал, полз.
3
Или же они забавлялись. Или же...
изменились за последние годы, а может быть, слишком неожиданной оказалась
эта встреча. Варн за прошедшие месяцы постарел на тысячу лет, что-то - то ли
мудрость, то ли проклятья пленников - согнуло гнома в корявый крюк, и теперь
его глаза смотрели под ноги, шаркающие слабые ноги. Свергнутый король
прощался со своим мертвым королевством...
проведенные в заточении, оставили свой след и на нем. В особенности на лице:
в горящих, как бешеные уголья, глазах, в кривом изгибе растрескавшихся губ.
И поэтому старые знакомцы, встретившись, отшатнулись друг от друга. А потом
Варн расхохотался - так взрывается в костре сухое полено, - оглушительно,
раскатисто, неожиданно.
Рано!.. или поздно! А дверь, дверь была открыта? Испугался, правда?! Знаю,
знаю, испугался! Потому что неожиданность. А я знал, что ты выберешься. И
специально - а-ха-ха! - специально! - открыл дверь, когда ты спал.
Испугался! А-ха-ха-ха-ха! Испугался! - Гном осекся смерил бессмертного
презрительным взглядом: - А вот теперь можешь убивать. Потому что я уже и
так мертв! Они убили меня, я не нужен им, никому, никому не нужен, все
бросили старого Варна, забыли о нем, потому что - Туман! Завеса! И все они
дрожат, они оставили меня, оставили, оставили! Оставили...
дальше по коридору не оборачиваясь.
поморщился. - Стой! Ты должен убить меня. Должен! Должен!
сперва отведи меня к воротам.
вечно выводить тебя отсюда.
Туман?" Варн бредил или же за этими словами действительно что-то стоит?
Должно быть, иначе откуда это запустенье в подземелье?
ткарнов назад; и опять наверху Дрея дожидалась неизвестность. Но он - шел,
потому что иного выхода не существовало, вернее, существовал, но только
один. Тот самый, за которым... "завеса".
полоска - достаточная, чтобы сумел подняться и пролезть наружу Дрей, но
недосягаемая для старого гнома. Но Варн к этому и не стремился. Он стремился
к другому...
полез наверх, к чернеющему небу. Стоило, наверное, спросить у горбуна о