Чтение 60–й страницы книги ~Доставить живым или мертвым~

выпустить из поля зрения окружающее их чуждое пространство. И при этом
каждой клеткой своей плоти помнить, что на любом уровне -- от земли до
среднего роста человека -- их может подстерегать минная ловушка или
примитивная растяжка. И хотя они уже находились в центре охранного кольца,
тем не менее, бдительность была их единственным Богом.

Когда они вышли из низкорослого, сучковатого сосняка и попали в
ореховую рощицу, их стали мучить грецкие орехи-опадыши, сгнившие и только
что сорвавшиеся с материнских ветвей. И как ни осторожны были их шаги,
нет-нет и раздавался под чьей-нибудь ногой предательский хруст.

Президент шел четвертым и поэтому все его внимание было направлено в ту
часть леса, которая пологой сферой уходила куда-то в гущу деревьев. Мир
через окуляры выглядел фантастическим, навевающим картинки из романов
Бредбери.

Вторая группа шла параллельным курсом, на расстоянии визуального
контакта. Передвигались с предельной осторожностью, приходилось обходить
каменные глыбы и поваленные, полусгнившие платаны. Когда они спустились
метров на сто пятьдесят, попали в прохладные росистые заросли черешни.
Переспелые ягоды буквально сами лезли в рот, и Изербеков, не стерпев,
вытянув руку, схватил на ходу несколько "вилочек" с сочными плодами. Шедший
позади него президент тоже сорвал несколько черешен и попытался положить их
в рот, но маска помешала это сделать. Ягоды прошли мимо рта, и скатившись по
куртке, упали на землю. Он ругнул себя за легкомыслие и впредь этого не
делал.

Обходя очередной пень, он зацепился за корягу, правая нога, скользя,
издала, как ему показалось, громовой шум, и, он почувствовал, как сзади его
подхватили руки Щербакова. "Э, черт подери, не хватало еще, чтобы мне
вытирали слюни..." -- Президент поправил съехавший с плеча ремень от
автомата, и осторожно, как бы нащупывая след, пошел дальше.

Когда они вышли из черешенного Эдема, перед ними открылось неширокая
полоса с чахлыми сосенками и густым кустарником. За ними, темной гривкой,
тянулся каменный обвод ущелья.

Где-то совсем рядом послышался крик совы. Шторм поднял руку, давая знак
прекратить движение. Вся группа замерла на полушаге. Путин увидел, как с
правой стороны, из кустарника появился силуэт человека и впервые за время
высадки у него екнуло сердце. Но он тут же узнал капитана Гулбе, который
подошел к Шторму и что-то стал ему объяснять. При этом он рукой указал в
сторону подлеска и Шторм, обернувшись к своей группе, жестом дал знать,
чтобы все оставались на месте. Сам же Шторм быстрым, легким, наметом
устремился за Гулбе и они скрылись в кустарнике. Изербеков с Воропаевым,
заняли сторожевые позиции -- они отошли немного назад и повернулись лицом к
тылу. Дагестанец рукой, словно играя мячом, дал остальным понять, чтобы они
присели.

Путин ощупал рукой землю: в отличие от черешневой рощи, здесь было
сухо, пахло смолой и потухшей за день жимолостью. И снова из-за сосенок
появился Гулбе и прямиком направился к Путину. Он тоже присел на корточки и
тихо проговорил: "Товарищ президент, там мы нашли кое-что, полковник
считает, что вы это должны видеть..."

Когда он поднялся, за ним поднялся и Щербаков. Он дал себе слово, что
ни на шаг не отойдет от президента, что бы ни произошло.

"Возможно, наткнулись на схрон," -- подумал Путин, отводя от лица
колючие ветви пихты. И по мере того как они углублялись в заросли
кустарника, до них начали долетать специфические гниющие запахи.

На небольшом пятачке, ограниченном со всех сторон низкорослыми соснами
и вереском, зиял неровный квадрат ямы, до верху наполненный человеческими
останками. Глаз прежде всего запечатлел свесившуюся с другого тела русую
голову без головного убора, отброшенную в сторону руку, на кисти которой
болтался обрывок бечевки. Еще одна голова, наполовину придавленная туловищем
в изодранном камуфляже. Руки с растопыренными пальцами связаны белым куском
провода. Отдельно -- офицерский ремень, с покрывшейся зеленым налетом
пряжкой, и отдельно лежащая черная маска, из которой выполз жирный
жук-олень, поводя длинными усами.

Президенту стало нехорошо, к горлу подступил рвотный позыв. Чтобы
сдержаться, он сорвал с дерева пук хвоинок и положил себе в рот.
Выделившаяся горько-терпкая слюна опустила ком вниз, немного полегчало...

Подошедший Шторм, притаенно сказал:

-- Это группа майора Столбова. Может, и из других групп здесь...Но мы
не можем задерживаться, надо идти...

Но, видимо, время и пространство имело свое расписание: к ним подошел
великан Бардин и рукой, которая была облачена в кожаную перчатку с
укороченными пальцами, поманил за собой. Шторм и президент направились за
ним и через несколько шагов увидели то, чего лучше бы им никогда не видеть.
На карликовой сосне, почти касаясь головами земли, висели четыре человека в
камуфляже. У всех вывернуты карманы, которые блеклыми языками терлись о
камуфляж, забрызганный бурыми пятнами. Руки у всех связаны за спиной, лица,
распухшие до неузнаваемости, покрылись древесной пыльцой и напоминали
забальзамированные мумии. И президент, и Щербаков, и Шторм с Бардиными
видели, что все казненные были без ушей, однако, никто из них не сказал об
этом вслух. Шторм зашел с другой стороны и фонариком-карандашом что-то
высветил. Снова появившись, тихо, тише колыхания ночной смоковницы,
произнес: "Судя по экипировке и наколке на плече одного из них, это
американцы..."Дельта" и на этот раз промахнулась..."

-- Но их должно быть семь человек, -- сказал Путин. -- Во всяком
случае, это данные нашей разведки...

Шторм что-то поднял с земли. Это был металлический овальной формы
медальон, с прилипшей к кромке хвоинкой. Полковник направил узкий лучик
фонарика на то, что на медальоне было написано.

-- Штат Алабама...Гарри Кэлворт, -- и Шторм опустил жетон в один из
множества своих карманов. -- Но среди них нет полковника Дормана .Я однажды
видел его фотографию.

Когда Путин со Щербаковым и Штормом вернулись к своей группе, первым
его желанием было повернуть назад и уйти подальше от этого убойного места.
Но минутная слабость тут же прошла, когда он взглянул на небо и одним махом
ресниц объял его вечную красоту и мудрость. Звезды были сами по себе, не
мешая и не покушаясь на существование других светил. "Так же должно быть и у
людей, -- подумал он, -- никакая жизнь не должна губить другую, красота и
неповторимость каждого должна быть очевидной для всех. И это должно быть
законом для всего сущего под этими звездами. И кто нарушает этот закон,
должен уйти. Исчезнуть, чтобы ничто не напоминало о злодеянии...Вот потому
мы идем сюда, чтобы укоротить жизнь тех, для кого чужая жизнь стоит дешевле
одного патрона". -- Но что-то внутреннее заставило его вспомнить слова из
настольной книги: "Дойти туда, соратники, необходимо, а вернуться оттуда
необходимости нет..."

Когда они отошли от гибельного места метров на пятьдесят, Шторм замер и
рукой дал знать, чтобы то же самое сделали все остальные. Путин услышал
голоса и ему подумалось, что это от нервности у него начались глюки. Но то
же самое услышали и остальные. Гулбе тоже остановил своих людей и они,
присев, взяли автоматы наизготовку.

Из-за поросшей кустарником скалы вдруг показались морды лошадей, с
большими баулами на спинах, сопровождавшие их люди, у которых за спинами и
поперек груди болталось оружие. Среди первых шел высокий детина с
крупнокалиберным пулеметом, весь перемотанный лентами, сплошь набитыми
патронами. Рядом с детиной шагал человек ниже его ростом, стройный и Шторм,
глядя на его беззаботно улыбающийся рот, узнал в нем палача Гараева. Или как
его прозвали оперативники ФСБ -- Мегаладон...ископаемая акула. Оба боевика о
чем-то переговаривались и делали это без утайки, видимо, чувствуя себя на
своей территории в полной безопасности.

Воропаев поднял автомат, но находящийся рядом Шторм, поднес к губам
указательный палец -- дескать, соблюдай, парень, тишину, еще не время для
автомата. И, наверное, не было в группе ни одного человека, кто бы с
превеликим удовольствием не всадил бы в телеса этого Мегаладона целый
автоматный магазин...

Путин посчитал боевиков: их было двадцать четыре. И шесть лошадей, по
всей вероятности, перевозящих на себе гладкоствольные минометы и другое
легкое вооружение. И что больше всего его удивило -- это притороченные к
баулам сложенные легкие носилки -- видимо, шедшие на операцию прекрасно
понимали, что поход будет кровавым, с потерями и ранеными...

Люди шли гуськом и, судя по доносящимся с их стороны дымным ароматам,
они не маскируясь курили и тоже переговаривались...

Когда замыкающая лошадь скрылась за деревьями, и когда тишина стала
почти абсолютной, если не считать, стрекота цикад, к президенту подошел
Шторм и тихо сказал: "Эти ребята идут шерстить наших...Мы могли бы их тут
положить всех..." Затем полковник подошел к Воропаеву и что-то тому сказал.
Путин видел, как Воропаев, дважды кивнул головой, что, наверное, означало --
слова командира приняты к сведению...

Шла середина ночи, когда они оказались у отвесной стены, уходящей к
небу. Это, как не без оснований рассчитывали боевики, и было их надежной
защитой от проникновения федералов. Чтобы попасть в их берлогу, нужно
сначала преодолеть эту отвесную стену, взобраться на нее и только тогда
можно было бы на что-то надеяться...

Подошедший Шторм сказал:

-- Ищем сетки...Три штуки, возможно, не все удалось летчикам зацепить,
но хоть одну, думаю, найдем.

Сетки -- это придумка Шторма. Эдакий гигантский шторм-трап,
изготовленный из парашютных строп. С окончанием беспокоящих полетов кто-то
из вертолетчиков должен был скинуть на гребень скалы три такие
сетки--лестницы, каждая из которых была длиной более пятидесяти метров и
шириной около метра. И чтобы они могли полностью размотаться, к нижним
концам лестниц привязали гантели.

И снова они разделились и каждая группа пошла вдоль стены в
противоположном друг другу направлении.