ногу, и тем самым как бы создавала запас прочности на медленный переход к
нищете.
Воздушных помоечников можно было отпускать без оглядки и их законную добычу
- керосин отдавать без тени сомнения. Правда, они присмотрели в военном
городке еще и электрокотлы из столовой, дизель-электростанцию и медные
кабели, лежащие где-то в земле, но это уж было бы слишком. Вертолетчики
молча и деловито закачали в баки горючее, оставили на земле авиатехников,
чтобы не возить лишний груз, рассчитывая за ночь сделать еще один рейс, и с
трудом подняли перегруженную, трясущуюся машину. Офицеры "Молнии", каждый
из которых проходил летную подготовку и кое в чем разбирался, смотрели на
это с восторженным ужасом: половина контрольных приборов на вертолете не
работала, степень вибрации была такой, что давно уже расшатались заклепки,
замки капотов, и вся обшивка машины тряслась под струђй воздуха, как
осиновые листья.
- Ничего, еще полетает, - успокаивали хладнокровные техники, глядя вслед. -
Это когда там сидишь - страшновато. А с земли смотришь - хорошая машина.
Которая может скоро упасть, с земли сразу видно. А эту еще не видно. Не
скоро упадет.
К утру отчаянные вертолетчики и в самом деле успели сделать еще один рейс,
поклялись держать язык за зубами - а они умели держать - и благополучно
улетели. По условиям конспирации, каждого, кто оказывался вблизи от
засекреченного объекта, следовало задерживать и передавать в руки местной
военной контрразведки, находящейся в Мурманске. А та, установив, кто лично
курирует спецподразделение на брошенной радиолокационной станции,
обязательно перестраховалась бы и отправила задержанных далее по команде.
Этих мужиков мытарили бы и таскали месяца два...
Утром же, незадолго до сеанса радиосвязи, вдруг снова пропал выход на
космический спутник, а дублирующую систему связи глушили самым нахальным
образом на всех частотах. Делать это могли лишь с мощных корабельных
установок Северного флота, предназначенных глушить радиосвязь противника. А
по утрам штаб "Молнии" получал кодированную развединформацию, принятую в
Москве от "тройки" Отрубина. Во время планирования операции она была на вес
золота, ценился каждый факт, каждая деталь - все, вплоть до личных
впечатлений разведчиков. Чтобы осмыслить, сопоставить и проанализировать
информацию, принятую за один сеанс, требовалось не меньше двух дней.
Вывод был прост и банален: кто-то умышленно вредил, сбивал темп работы,
оттягивал время, чтобы потом обвинить в несостоятельности командира
"Молнии" как планировщика операции и всю ФСК. Кто-то заставлял нервничать,
вынуждал совершать опрометчивые, непродуманные действия, и если со
спецслужбами противника можно было бороться, то здесь становилось
невозможно определить, где противник и кто он конкретно. На любую жалобу
последует десяток правдивых ответов, найдется сотня объективных причин,
почему вовремя не состоялся сеанс радиосвязи - не было прохождения,
неполадки на космическом спутнике, какой-то матросик случайно врубил
глушилку...
В этот день "Молнию" мариновали без связи полтора часа, и этого уже было
достаточно, чтобы сорвать ритм работы и чтобы окончательно убедиться, что
дальнейшие пакости будут настойчивее и грязнее, а подлость своих ранит
тяжелее, чем пуля противника. Почерк этой подлости был уже знаком: подобные
шутки с радиосвязью проделывали в Доме Советов, когда была достигнута
договоренность о прекращении огня и спецподразделения ФСК вошли в здание.
Когда же связь появилась, генерал не стал жаловаться Москве, ибо это было
практически бесполезно - оттуда труднее достать непосредственных
исполнителей провокации, которые по чьему-то приказу наверняка действуют
вслепую, не зная, какие каналы и почему глушат, кого лишают радиосвязи. Он
лишь запросил разрешение провести несколько учебных операций по захвату
центров связи условного противника и получил "добро". И здесь приходилось
использовать всемогущий принцип Северной Кореи - надеяться только на
собственные силы. Затыкать каналы могли только с кораблей Северного флота -
только там еще в этом районе оставались мощные радиолокационные станции.
Дед Мазай сам составил две группы, каждая из которых комплектовалась тремя
"тройками", определил им задачу, вид вооружения и снаряжения - все, вплоть
до позывных. Вся учебная операция должна была сниматься на видеопленку,
поэтому в группах назначался штатный оператор. Отработка действий
спецподразделения на "натуре", на военных объектах без заведомого
предупреждения, требовала особой осторожности и видеодокументов, поскольку
обиженные и оскорбленные командиры блокированных и взятых в "плен" частей
иногда начинали мстить спецназу, заваливая высшее начальство рапортами и
жалобами, - как-то надо было оправдываться, чтобы не впаяли несоответствие
должности. Валили всђ: от порчи имущества и боевой техники до ранения и
смертей, якобы произошедших в связи с негласными учениями
спецподразделения.
Весь день "тройка" радиоэлектронной разведки прослушивала эфир, и с помощью
радиоперехвата уже к вечеру были установлены позывные всех крупных кораблей
в Североморске и некоторых вспомогательных судов, стоящих и плавающих в
Кольском заливе. А главное, сумели вычислить, что флагман флота "Адмирал
Кузнецов" находится на рейде Ура-Губы, хотя предполагали, что он на базе
Североморска. Оборудованный всеми новейшими и мощными средствами связи, он
и в эфире был адмиралом, и потому решили, что, скорее всего, оттуда и
глушат радиосвязь "Молнии". А начало учений между тем срывалось: куда-то
запропастился вертолет "помоечников". Готовые к вылету бойцы ожидали возле
посадочного пятачка и уже подремывали по солдатской привычке - урывать сон
как только есть возможность, ибо неизвестно, придется ли прикемарить в
течение ближайших суток. Бодрящий гул машины послышался уже в полной
темноте, вертолет шел с включенными сигнальными огнями, и пилоты, уважая
хозяев, испросили разрешения на посадку. Как позже выяснилось, задержка
произошла в связи со срочным ремонтом противопожарной системы, которая
срабатывала сама по себе и заливала левую турбину. А еще на ходу
открывались створки задних дверей, и их пришлось связывать проволокой.
Гости вели себя вежливо, но с достоинством, явились на сей раз с подарком -
двумя ящиками свежей рыбы и мешком молоденьких огурцов - искали контакта,
пожалуй, оставаясь в полном неведении, с кем имеют дело и что это за люди
заняли брошенный военный городок, вооруженные до зубов, да еще в черных
масках. Конечно, могли догадываться, что не бандиты, не бродяги, не
случайные пришельцы, нашедшие приют в ничейных казармах; скорее всего,
подозревали, что здесь расположился морской спецназ - другого быть не
могло, и это подозрение следовало всячески поддерживать.
Генерал отозвал командира экипажа от вертолета.
- Командир, ты человек деловой, - сказал он. - Услуга за услугу. Мне с
ребятами надо слетать в одно место. Забросишь сейчас, ровно через сутки
заберешь там, где высаживал. Годится?
Пилот и в самом деле оказался деловым, сразу замялся, закхекал, что-то
прикидывая: чувствовалось, мысль эта ему нравится, ибо нет лучше связки,
чем деловая, однако намеревался что-то выторговать. - Где это - одно место?
Если далеко, то машина у нас - сами видите, не очень надежная...
- В район поселка Видяево, - генерал умышленно не назвал точный пункт -
Ура-Губу. - За полтора часа обернешься.
Он только затылок не почесал, а так и глаза закатил, и губами пошевелил,
что-то высчитывая.
- Далековато... На хорошей бы машине - раз плюнуть, а на этой... Да еще
через сутки забрать... Придется комэска уламывать, чтобы вылет позволил.
Через сутки не наша очередь будет.
Вертолетчики Севера, кажется, жили тоже по северокорейскому принципу
"че-че"...
- Ты скажи ему, что у локаторщиков медный кабель есть.
- Медный кабель? На медный он, пожалуй, согласится. Так что, я техников у
вас на сутки оставлю? Пусть пока из земли-то его достанут да порубят. Вроде
как заложников, чтобы причина была...
- Оставляй, - согласился генерал.
Через несколько минут дребезжащая машина с восемнадцатью бойцами на борту
стартовала с базы в сторону Ура-Губы. Салон продувало насквозь, от вибрации
стучали зубы и щекотало в ушах. Темная земля проносилась внизу, изредка
поблескивая белым, еще не растаявшим льдом на озерах, низкие звезды
пролетали мимо, как искры, - казалось, вертолет мчится с ураганной
скоростью и вот-вот развалится от напора ветра. На самом же деле он тащился
над самыми вершинами леса и иногда чуть ли не чиркал колесами по лысым
вершинам сопок: пилоты не хотели попадать в поле зрения радаров, летели
по-воровски, но с великолепным мастерством. Несколько раз генерал ловил
себя на мысли, что испытывает желание закрыться руками от стремительно
Акунин Борис
Махров Алексей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Майер Стефани