Чтение 60–й страницы книги ~Злым ветром~

В управлении Стась встречает нас шумно и радостно. Маленькие глазки на
его круглом лице хитро блестят, а полная невысокая фигура словно налита
ртутью и ни минуты не может пребывать в покое.

Здесь же и Лева. Он, как всегда, скромен и молчалив, сидит в стороне,
на диване, и перебирает какие-то бумаги. Нам он дружески кивает, но в
больших глазах его я улавливаю непонятное беспокойство.

- Привет, привет, - оживленно говорит Стась. - А мы вам приготовили
роскошные новости. Как опала, сестричка? - обращается он к Лене и смотрит на
нее почему-то с сочувствием. - Глазки у тебя какие-то покрасневшие.

И тут я тоже замечаю, что Лена выглядит усталой и словно невыспавшейся.
Недавняя веселость как-то незаметно стерлась с ее лица, а в глазах появилось
беспокойство и нетерпение. Странно. Ведь я ей еще ничего не сказал об Игоре.
Значит, беспокойство вызвано чем-то еще.

- И спала хорошо, и вообще все хорошо, - досадливо отвечает Лена и с
нетерпением спрашивает: - Какие вы нам новости приготовили?

Высокая тонкая ее фигура в этот момент застывает в каком-то напряжении,
хотя руки небрежно засунуты в прямые карманы наимоднейших кожаных брюк, а
голова с копной рыжеватых волос откинута назад и вид у Лены, казалось бы,
лихой и самоуверенный. Но в голосе и во взгляде ее я улавливаю что-то
беспомощное, ну просто страдание какое-то, которое она уже не в силах от нас
скрыть. Неужели она чувствует беду? Откуда это может взяться, черт возьми.

- Сейчас все будет доложено в лучшем виде, - бодро говорит Стась,
подходя к сейфу и, кажется, не замечая ее состояния. - Два весьма важных
сообщения из Москвы. Да вы садитесь, - спохватывается он, заметив вдруг наши
застывшие посреди кабинета фигуры. - Садитесь же! Расти вам, кажется, больше
некуда. Особенно твоему любимому братцу.

Мы усаживаемся. А Стась достает из сейфа бумаги и возвращается к столу.

- Значит, так, - говорит он и раскладывает бумаги перед собой. - Доложу
все по порядку. Во-первых, Москва передала сообщение из Пунежа...

И тут я невольно бросаю взгляд на Лену. Она сидит очень прямо, не
шелохнувшись, вцепившись руками в подлокотники кресла, словно собираясь
вот-вот вскочить, убежать куда-то, и не спускает глаз со Стася. Рот
по-детски полуоткрыт.

- ...Из Пунежа, - повторяет Стась. - Знаком вам такой городок, надеюсь?

- Еще бы, - коротко отвечаю я. - Ну что там?

- Там ваш сотрудник малость оплошал. И конечно, даром нам такие вещи не
проходят. В общем, слушайте. Сообщение, надо сказать, подробное.

Он принимается читать. И вот что мы узнаем.

Игорь, приехав утром в областной центр, немедленно ознакомился со всеми
материалами по убийству Клячко. К тому времени их накопилось уже немало.
Сотрудникам местного уголовного розыска удалось установить людей, видевших
Клячко на вокзале в момент его приезда из Куйбышева. На вокзале его никто не
встречал и он узнавал, когда идет местный поезд на Пунеж. В самом Пунеже,
как и предполагал Игорь, удалось довольно быстро установить, к кому
приезжали иногородние гости. Таким человеком оказался некий Петр Горохов,
рабочий местной деревообделочной фабрики, в прошлом дважды судившийся за
разбой. После убийства Клячко он исчез. Жена его заявила, что Петр уехал к
родственникам в Воронеж. Но проверка установила, что он туда не приезжал.

В тот же день Игорь выехал в Пунеж. Там он решил сам побеседовать с
женой Горохова и отправился один к ней в дом Встречавший Игоря сотрудник
пунежского отдела не советовал ему это делать. Дом был подозрительный, все
связи Горохова установить еще не удалось, обстановка в самом доме была также
еще не ясна. Но Игорь настоял на своем. В сообщении особо подчеркивалось,
что капитан Откаленко был настроен крайне нервозно и очень торопился с
расследованием. В ту ночь Игорь в гостиницу не вернулся.

Утром в доме Горохова никого не обнаружили. Он был пуст. Видны были
лишь следы ожесточенной борьбы и пятна крови на полу. Розыск в течение дня
ничего не дал. А вечером в отдел с плачем прибежала жена Горохова. Там с ней
случился сердечный приступ. Был вызван врач. На женщине были обнаружены
следы побоев. Она не скоро пришла в себя, после чего смогла сообщить
следующее.

Всего через несколько минут после прихода к ней Игоря в доме появился
муж с двумя неизвестными ей людьми. Все они были сильно выпивши. Началась
драка. Выбежать из дома она уже не могла. Двоих Игорь, кажется, ранил, а его
самого ударили ножом и еще чем-то тяжелым сзади. Потом Игоря в беспамятном
состоянии отволокли в заброшенный сарай около реки, туда же заперли и ее. По
словам Гороховой, муж и его приятели собирались немедленно покинуть город.
Всю ночь она ухаживала за Игорем, а потом, измученная, уснула. Очнулась она
только под вечер. И Игорь тоже. Они там чуть не замерзли, в этом сарае. С
трудом докричалась до соседей и сразу же прибежала в отдел.

Сотрудники милиции немедленно кинулись к тому сараю, где и обнаружили
раненого Откаленко. Он был тут же отправлен в больницу. Срочная проверка на
вокзале подтвердила, что все три преступника накануне покинули город. Причем
один из них, предположительно сам Горохов, взял билет до Одессы. Кассирша
заметила, что у них при себе было много денег. Проверка в поезде, где был
прямой вагон на Одессу, Горохова там не обнаружила. Вероятнее всего, он,
доехав до областного центра, раздумал дальше следовать в этом поезде, ибо
преступник он опытный. Скорей всего Горохов является и убийцей Клячко.
Работа в этом направлении продолжается силами областного уголовного розыска.

Далее в сообщении шли приметы Горохова. В конце указывалось, что
следует учесть возможность его появления в Одессе, и высказывалось
предположение, что он ищет встречи с Зурихом.

Отдельно была приложена справка о давней судимости Зуриха за крупные
хищения в строительных организациях Куйбышева, где он длительное время
работал. А также справка о судимостях Горохова и местах отбывания им
наказаний. Из этих справок следовало, что Зурих и Горохов некоторое время
находились в одной и той же колонии.

Стась наконец кончает читать.

Я смотрю на Лену. Она сидит все так же неподвижно, в напряженной позе,
вцепившись длинными пальцами в подлокотники кресла. Губа у нее сейчас
закушена, и прищурились глаза, словно от дыма.

Стась отрывается от бумаг и с тревогой спрашивает:

- Что с тобой, сестричка? Капитан Откаленко, это не муж твой, часом?

Ох уж эти ребята из розыска, от них невозможно ничего скрыть.

- Нет, - хрипло отвечает Лена и отводит глаза.

Потом вынимает из кармана брюк сигареты и закуривает. Чтобы вынуть
пачку, она вытягивает ногу и откидывается на спинку кресла, и мы невольно
следим за ее движениями.

Стась переводит взгляд на меня, и я нетерпеливо отвечаю на его немой
вопрос:

- Да нет же, нет, - и, помолчав, добавляю уже другим тоном: - Откаленко
друг мой... и ее.

Но удивительный Стась, кажется, все понимает. Впрочем, и Лева тоже.
Черные его глаза сочувственно смотрят на Лену. Эти люди прекрасно знают, что
такое потери, риск и опасность в нашей работе. Чуткость их, мне кажется,
сродни той, что была у солдат на фронте, которых тоже ждали женщины, иной
раз совсем близко и тоже под огнем.

А Стась уже хмурится и отрывисто говорит:

- Ладно. Отставить. Повторяю приметы этого Горохова. Слушайте.

Он читает на этот раз совсем медленно. А я пытаюсь представить себе по
"словесному портрету" облик этого бандита.

- Ну а теперь, - говорит Стась, - сообщение номер два. Москва передала
из Саратова, от Рогозина. Некий Николов... ты, кажется, должен его знать, -
Стась кивает мне (господи, мне ли не знать Николова!), - так вот, Николов, -
повторяет Стась, - получил письмо от Зуриха из Москвы. И этот самый господин
просит Николова не писать ему по одесскому адресу, который он ему дал. Этого
адреса, мол, больше не существует. А писать все в ту же счастливую Одессу,
но на почтамт, до востребования. Вот так, родные, и никак иначе. Вы все
чувствуете?

- Чувствуем, чувствуем, - откликаюсь я за всех, потому что Лева молчит
и Лена тоже. - Видно, Зурих окончательно порвал с Галей, если... если только
мысленно уже ее не похоронил.

- Возможно и такое, - кивает Стась. - Господин, по всему видать,
решительный.

- К тому же она его на золотишке попыталась нагреть, - добавляю я. - Не
на чем-нибудь.

- Именно, - Стась снова кивает. - Но еще, братец ты мой, это означает,
что Зурих в Одессе.

- Или скоро приедет.

- Нет, он в Одессе, - упрямо повторяет Стась и даже прихлопывает
кулаком по столу. - У меня чутье на этих шакалов. Правда, Левушка? Ты что-то
хочешь сказать или нет?

- Ага, - говорит Лева. - Хочу. Мы имеем в гости еще одного бандита,
слава богу. И он непременно появится в том самом месте. Куда ему еще деться?

- Точно, Левушка. Там надо будет серьезно поработать, если я тебя
правильно понял.

- Да что это за место? Скажите наконец, - прошу я.

- Главный там Левушка, - усмехается Стась. - Ты не думай, пожалуйста,
что он всегда такой тихий. Он всюду такой, какой надо. Правда, Левушка? И
все это его идея, роскошная идея. Увидишь сам.

- Это место, - скромно замечает Лева, - среди воров и прочей дряни
называется не как-нибудь, а "у господа бога за пазухой". Шикарное место.
Покажем.

- Ладно, - говорю я. - Наведаемся туда завтра, если нет возражений.
Сегодня у меня свидание с Галочкой. Я сказал ей, что еле дождусь вечера. А
до этого у нас есть еще одно деликатное дельце.

Далеко за Молдаванкой, во дворе одного из новых домов разместилось
нужное нам строительное управление, сокращенно СУ. Мы с Леной долго бродим