пройти, ни проехать. Особенно в вашей коляске. Это же бывшая промзона. Там черт
ногу сломит.
ткнул большим пальцем в Синякова. - Участник локальных конфликтов. Опыта ему не
занимать.
дозоров необходимо иметь предписание из штаба батальона. Есть оно у вас?
Откуда, говорите... Вот и я про то же... А без предписания вы для меня частные
лица. Тем более что комбат строго-настрого приказал глаз с этого самого
Синякова не спускать. И препятствовать любым его контактам с посторонними
лицами.
вернулся к разговору с ротным: - А в каком часу дозоры сменяются?
вернуться? - удивился ротный.
засветло, а при свете. Время и так, слава богу, к вечеру идет. Куда мы на ночь
глядя попремся? Переночуем у вас. Не выгоните?
предложить не могу. Сами видите, в каких условиях жить приходится.
обратился к Синякову: - Ты ступай пока. Походи вокруг, набери валежника. А
Мансур пусть шалашик организует...
сейчас, когда отца и сына разделяли всего километра полтора. На схеме,
составленной ротным, он успел разглядеть все ориентиры, до которым можно было
легко отыскать любой из выдвинутых далеко вперед дозоров.
предстояло держать вдоль узкоколейки до эстакады, на которой раньше
разгружались вагоны с цементом. Где-то там, среди нагромождения разнообразных
железобетонных изделий, и находился сейчас Димка вместе со своим напарником
Шмалько, скорее всего хохлом.
всего он исчерпал все свои возможности. Его фразу относительно сбора валежника,
обращенную к Синякову, можно было расценивать как совет самостоятельно
приступать к поискам сына.
никаких документов и рискуя в любой момент напороться на всесильного Дария?
Нет, что ни говори, а Додик как был теоретиком чистой воды, так им и остался...
солдатика, затаившегося за пирамидой черных битумных слитков.
перешел на заискивающий тон.
носил явные признаки физической и умственной деградации. - Какой валежник, мать
твою! Тут не земля, а цемент пополам с известкой! Даже пырей не растет!
перевернутой железнодорожной цистерны. - Они же из четвертой роты. Сам знаешь,
какие там дебилы. Час назад сюда прибыли и уже права качают. Валежник им,
видите ли, понадобился!
- У меня там земляк парится... Ты, браток, вон в ту сторону пройдись. Найдешь
доски от старой опалубки. Только выбирай, а то гнилья много. Закурить не будет?
из наших тебя с бесом спутает. Тоже хорошего мало.
каждая стена имели здесь свои глаза и уши. Уж лучше вернуться назад и
поделиться своей бедой с Мансуром. Тот наверняка найдет какой-нибудь выход из
создавшегося положения: или тенью проскользнет мимо всех постов, или подкупит
офицера, ведающего расстановкой дозоров. Синяков уже двинулся было обратно, но
тут обычную для Пандемония глухую тишину нарушил резкий хлопок. В тусклое,
линялое небо взлетела красная ракета. Она еще не успела погаснуть, как со всех
сторон раздался волчий вой - не заунывный, как это чаще всего бывает в
срединном мире, а злой и призывный, по интонации скорее напоминающий боевой
клич.
фоне мутных далей, что-то взорвалось, и густой черный дым сразу затянул
горизонт.
шухер, а в крутую заваруху, которая ожидалась давно, но, как всегда,
разразилась внезапно. Сейчас здесь должно было стать так горячо, что у многих,
даже не самых трусливых, на задницах вскочат волдыри и задымятся пятки. Надо
было срочно решать, в какую сторону лучше направиться - вперед, к Димке, или
назад, к Додику и Мансуру.
отрезали!
Подхватив с земли осколок кирпича - ничего другого просто под руку не
подвернулось, - он бросился туда, где, по его представлениям, должен был
находиться Димка.
в которых горело что-то, запахом напоминающее ладан, и кончая садовыми
опрыскивателями, применяемыми дачниками для борьбы с яблоневой тлей и
бабочкой-капустницей. На вершине холма гулко заколотили в пустотелое железо -
скорее всего в котел, из которого до этого раздавали на обед борщ.
забыл, а потому старался бежать след в след за каким-то крепышом, внушавшим ему
доверие своим добротным снаряжением - самодельным жестяным щитом с прорезями
для глаз и широким обручем, прикрывавшим шею до самых ушей.
чем пустынному Пандемонию - ревело пламя повсеместно разгорающихся пожаров,
выли бесы в волчьем обличье, орали люди, им вторили бесы с человеческой
внешностью, продолжал тревожно гудеть импровизированный набат, взрывались
гранаты, хоть и малоэффективные против потусторонних созданий, зато укрепляющие
боевой дух их врагов.
фантастическая, не существующая в природе тварь - не то паук, не то комар, не
то марсианин с полупрозрачным нутром и длиннейшим, похожим на шпагу жалом.
не удержался. Бесовская тварь мигом вскочила на него. Жало прошло сквозь
прорезь щита и вонзилось в узкий промежуток между челюстью и защитным
ошейником. Уж в чем-чем, а в практической анатомии исчадия преисподней
разбирались прекрасно.
утроба этого странного беса уже наполнилась густой багровой жижей. От удара
кирпичом его хрупкая, как стекло, голова разлетелась вдребезги. Из обломка
жала, оставшегося торчать в ране, фонтаном ударила венозная кровь.
взор быстро тускнел, а губы синели. Жало беса казалось тонким только издали. На
самом деле его уцелевшая часть была почти точной копией старого русского штыка,
только в сечении не трехгранной, а ромбовидной. Когда Синяков извлекал жало
наружу, в глубокой открытой ране мелькнуло розоватое кольцо перебитой яремной
вены, уже абсолютно опустевшей.
акулой, - метившее в него, упало на своего обезглавленного сородича, который
немедленно вскочил и помчался прочь, унося в утробе бесценную добычу. Крылатый
бес, чье тело уже было сплошь утыкано топорами, пожарными баграми и осиновыми
кольями, с пронзительными воплями погнался за шустрым кровопийцей.
опостылевшие бинты и вновь устремился туда, куда направлялось абсолютное
большинство поднятых по тревоге бойцов.
источника разукрасивших небо черными кляксами, рыжими хвостами и белесыми
султанами, а также по сигнальным ракетам, взлетавшим все дальше и дальше по
флангам, сражение шло уже повсеместно.
стороной обошли дозоры и обнаружили себя только в непосредственной близости от
позиций первой роты. Теперь городская промзона (вернее, ее мистическая тень,
овеществленная в Пандемонии), некогда славившаяся своими домостроительными
комбинатами, была заполнена ордами врагов рода человеческого. К счастью,
большинство из них, по классификации Додика, принадлежали к самому
распоследнему классу, даже само название которого было неприлично произносить.
напасть кучей на человека и, пока тот лупил и расшвыривал их, легких и
слабосильных, как мартышки, нанести ему несколько укусов в наиболее уязвимые
места. Тем не менее свалки, постоянно возникавшие по вине этого отребья,
отнимали много сил и вносили сумятицу в ряды обороняющихся.
Пули, камни и арбалетные стрелы не могли причинить им особого урона, однако
сильно вредили аэродинамическим качествам их крыльев.
поджидала достойная встреча, превратился в стаю мышей-полевок, сначала шустро