обычаи, и хотя христианская твердыня в душе лишь окрепла, все же научился
чувствовать другие души, хоть и обреченные гореть в адском огне из-за
неверия в Христа.
человек наверняка ждет в Константинополе. Этих ворот из Азии в Европу
никто не минует!
затеряться.
сотни раз видел этот привычный для Томаса жест, который сопровождал рыцаря
во всех затруднениях.
сверкающих доспехах, поинтересовался с мрачной иронией:
берег щит внутрь гербом. А то и вовсе сунуть в мешок! Ведь нас ищут по
моему гербу: мечу и лире на звездном небе, верно? Менять герб нет смысла,
Тайные наверняка знатоки геральдики, ее всюду изучают прежде грамоты,
самая важная наука, вычислят любое перемещение по звездному полю щита,
поймут укрываемый смысл...
Император держит на службе десятки тысяч соглядатаев, что встречают на
воротах города купцов, паломников, нищих, поселян, моряков, роются в их
вещах, взимают пошлину, но главнейшее их занятие, за что получают из
секретного кармана вторую плату, -- высматривать в невинных с виду купцах
или нищих второй лик, настоящий. В город постоянно проникают лазутчики и
разведчики, наемные убийцы, тайные соглядатаи дальних царей, шайки
разбойников -- почти всех изощренная служба раскусывает с легкостью, но
под тайным надзором пропускает в город, дабы вызнать все нити, цели,
узнать сообщников. Нередко отпускают из города, не тронув пальцем, если
это служит дальним целям империи. А цели бывают столь зловещие и далеко
идущие, что о них даже помыслить не могут наивные и прямомыслящие короли
юных западных королевств!
и малых, качалось на волнах уже сотни, прибывали новые, а между ними
сновали быстрые легкие лодки с крепкоплечими гребцами.
чиновника. Грузный человек, но без рыхлости, прошелся с хозяином на
мостик, где они остались в одиночестве, а помощники как юркие крысы
шмыгнули в трюмы. Чиновник и хозяин тщательно изучили список товаров,
чиновник отметил запрещенные, хозяин заспорил, доказывая, что в прошлый
раз не были запрещенными, но чиновник резонно заметил, что времена
меняются даже для гор и морей, -- вылезли помощники портового чиновника,
сверили списки, опять поспорили. Хозяин мрачнел, а когда помощники разом
повернулись спинами, со вздохом ссыпал в оттопыренный карман чиновника
горсть золотых монет. Томас скривился: прогнила империя! Но пошлина сразу
уменьшилась, а чиновник отбыл, оставил помощника за лоцмана.
суднами. Томас стоял уже в полном вооружении, трогал меч.
О разных царствах говорится в Святой Книге: Вавилоне, Ниневии, Ассирии --
где они? Ехал я однажды через пустыню -- торчат из песка остатки башен,
строений. Раньше там поднимались дворцы, росли сады, пели роскошные птицы.
А я тонул по колено в знойном песке, вокруг пустыня, и мне стало до
свинячьего визга жаль погибшей красоты, хотя там наверняка жили нечестивые
язычники, ведь город погиб за тысячи лет до рождения Спасителя!
народ, виднелись повозки, яркие носилки, пышно убранные кони, сверкающие
оружием латники:
красивые башни, а на некрасивых людей. О твоем появлении уже знают все
шпионы Тайных.
самое серьезное испытание.
пестрой толпе. Корабль вклинился между двумя высокобортными галерами, на
берег перебросили мостик. Томас с Олегом сошли в числе первых, пропустив
лишь купцов и странного юношу -- те прямо дергались от непонятного страха.
-- все получают добавочную плату у префекта, квестора, комеса, претора или
инквизитора -- все хотят знать тайное, но не завидна участь шпиона,
который хоть малость скроет, смягчит или исказит: на секретных сообщениях
строится политика, они особо ценимы, такого шпиона быстро растащат раки на
дне Золотой бухты, оставив обглоданный скелет да привязанный к ногам
камень. Одни шпионы доносили императору лично, их впускали по особому
знаку, были шпионы двойного и тройного подчинения. Но самые изощренные из
них, теперь чувствовал и Томас, служили прежде всего Семерым Тайным, а уж
потом императору и прочим властителям с ограниченной властью.
императора. Евнухи считались свободными от греха как ангелы -- те же
бесполые, в то время как Сатана -- мужик в полной мужской силе, готов
посещать женщин в жаркие южные ночи, что он и делает при любой
возможности. Олег искоса посматривал на сумрачного Томаса, подумал с
издевкой, что в этом слабинка христианства, не все продумали: евнухи
внушают отвращение, людям лучше не напоминать, что евнухи оскоплены по
образцу и подобию ангелов -- простому человеку из народа дьявол окажется
понятнее и даже роднее.
из серого камня, улице не видно конца, ее пересекают такие же широкие
дороги, с каждым шагом Томас больше съеживался от огромности города,
обилия людей, настолько разных, что на него никто и глазом не повел, как и
на калику -- тот шел в душегрейке из волчьей шкуры, обнажив широкую
загорелую грудь.
целеустремленно, толкались и ругались на встречных. От шума и людского
гвалта звенело в ушах. Под толстыми каменными стенами, разогретыми
утренним солнцем, играли и ползали дети, бренчали медными монетками о
стену, мерили до них дорогу, растягивая пальцы, ссорились, дрались,
по-взрослому плевали друг другу в глаза и кричали кто из них, благородных
ромеев, на самом деле грязный грек, тупой славянин или подлый иудей.
вереница -- убогих, в лохмотьях, стонущих на разные голоса. Томаса
стошнило от вида огромных гноящихся язв, щедро облепленных мухами,
свернули на другую улицу: судя по калике, тот здесь бывал не раз, не
случайно же на ходу называет таверны, цены в них, порядки, где как
готовят.
каждой поместилось бы племя герулов или гепидов. Из разукрашенных золотом
и шелком палаток, из-за прилавков, заваленных товарами, к Томасу тянулись
руки купцов, его зазывали, уговаривали, умоляли купить, хватали за
доспехи, совали товар.
кое-как добрались до постоялых дворов. Олег почему-то проехал первые три,
хотя измученный Томас дергал за рукав, лишь возле четвертого задержался и
внимательно осмотрелся, пересчитал коней у коновязи, но все-таки потащил
рыцаря дальше, а вошли в ворота лишь шестого по счету постоялого двора.
комнату на втором поверхе. Олег сразу же лег и предался размышлениям, а
Томас долго торчал у окна, выказывая завидную выносливость -- доспехи не
снял:
одной! И народу как муравьев в солнечный день... После дождя.
всему миру, кроме Британии.
остальном хороший друг и надежный соратник. И в общении удобен: свои
взгляды не навязывает, никогда не спорит, всегда глубоко в своих мыслях.
Почти никогда первым не начинает разговор, словно постоянно находится в
другом мире, а сюда является лишь по зову.
высились одна напротив другой по краям морского пролива:
чую, скоро заскрипят огромные вороты... Я помню времена, когда оставалась
натянутой и днем...
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Панов Вадим
Прозоров Александр
Рыбаков Вячеслав