всклокоченные волосы, с опаской погладил рыжие, давно не чесаные пряди.
Томас видел, как пальцы старца оживали, трогали голову Олега, опустились
ниже, ощупали лицо, глаза, брови.
у которого на плечах нет тяжести взрослого. Томас до боли в сердце
сочувствовал, разрывалось сердце от желания помочь, поддержать. У самого
бывали страшные минуты, даже дни, когда мечтал уйти от жестокого мира в
спасительное детство, когда все за тебя решают взрослые, а ты беззаботен и
весел...
волосы. У него у самого в глазах стояли слезы, но лицо было счастливое,
просветленное.
расплылись. Он шмыгнул носом, глубоко вздохнул, заставляя себя придти в
себя. Да и бедный пескарик хватает ртом воздух, задыхается.
цеплялся обеими руками за колени старца, не отпускал, тыкался лицом, не
желал возвращаться в реальный мир жестокости и трудностей.
Панасом. -- Ну и что?.. Это моя кровинка... Мое дите...
спасался от каких-то врагов. Он сумел... Или сам город раскрылся
навстречу?
неведомая мощь, более властная, чем взоры королей и даже императоров,
которых он встречал в жизни. Но в этих трех было и глубокое понимание.
словно рвет по живому, от старца Панаса. Лицо старика дрогнуло, он
мгновение удерживал внука, потом руки бессильно упали.
блестящие дорожки. Губы вздрагивали. Даже голос дрожал и прерывался,
словно после долгого плача:
что... принял нас.
Наконец второй старец сказал тихим голосом:
мире сейчас.
силу. Так двигались бы шаровые молнии, тихие и неслышимые, лишь озаряемые
призрачным светом.
никакой воды, но все же Томас чувствовал, что они находятся на дне
глубокого озера. Пахло чем-то неуловимым, но все же пахло озером.
самом деле твой дед?
отсутствующий. -- Все узнаешь... От нас не будет тайн.
Когда стоишь с петлей на шее или голова на плахе, а палач уже замахнулся
огромным топором!
Хоть для него сделай что-нибудь хорошее.
рассказа Олега. В древнее-древнее время, когда и Христа еще не было --
здесь Томас всегда ощетинивался, не мог вообразить такие времена, -- в
дремучем лесу жило племя невров. Жили как лесные звери. Кроме леса ничего
не видели, считали что таков весь мир. Свою крохотную деревушку считали
миром...
пытался в сложных словах и понятиях и даже на пальцах объяснить, что за
враг и почему невры предпочли не драться, а уйти всем племенем вместе со
всей деревней на дно озера. И почему сюда.
своими племенами двигались на север, искали новые земли для заселения.
Добрались до озера, которое назвали Мойско. Из озера вытекала река. Волхвы
раскинули кости, глас с неба велел занять именно эти земли.
Словена в Ильмень, а реку по имени сына Словена Волхва назвали Волхов.
Именем младшего сына Словена был назван городок-крепость Волховец. А
срубленному им большому городу дали назвали Словенск.
город еще больше и краше -- город Руса. Одной из рек, протекающей через
город, дал имя жены -- Порусья, а другой имя своей любимой сестры --
Полисть. И здесь им прошлось вести тяжелую и страшную борьбу с Извечным
Злом, потому что оно пришло и сюда. Не все могут сражаться от рождения до
старости, тем более что в старину люди жили гораздо дольше и воевать
приходилось неизмеримо больше. Кое-кто устал. Не мышцами, это быстро
проходит, но усталость души остается надолго... Так и ушли от борьбы на
дно ближайшего озера с чистой водой, основали там град Китеж, незримый
мирскому глазу.
племена, приходили иные народы, исчезали, сменялись, уходили. Вместе леса
стала степь, а потом снова нарос лес, такой же дремучий, как на себе
убедился Томас. Никто, за редким исключением, не мог попасть в подводный
град Китеж...
рассказ калики. -- Большинство в звериных шкурах, как вот ты! А другие
вполне люди, как я, скажем.
двух лавок и широкого ложа ничего лишнего. Томаса беспокоило отсутствие
окон, но свет шел как будто бы прямо из толстых бревен. Капельки оранжевой
смолы навыступали блестящими бусинками, от них по комнате шел густой
аромат. Томас потрогал пальцем, покачал головой. Все еще не застыли!
лохани с водой, куда сердобольный калика пустил плавать его пленника. Еще
и песку насыпал, чтобы тот мог зарыться, ничего не видеть, ничего не
слышать. А тут не спрячешься, не зароешься. Или это отдельный рай
маленького племени? Вечное убежище?
прикидывал, высчитывал -- Томас видел по нахмуренному лбу друга. Даже
решился на короткую прогулку по терему, благо им выходить из комнаты не
запрещали. Беспрепятственно спустились по деревянным, будто только что
срубленным лестницам вглубь терема. Там чувствовалась сырость еще больше,
хотя, по мнению Томаса, вода везде одинаково мокрая.
крохотные палаты, а чем ниже спускались, тем проходы становились менее
торжественными, палаты превратились в комнаты с низкими потолками, на
поперечных балках сушилась одежка, лапти, висели ремни и веревки. Внизу
пахло кожей,
надстраивают для себя. Потому здесь такое разное.
голубятни!
вечность, Томас. Вечность.
понятие, как вечность, однако рыцарь лишь кивнул.
Семеро Тайных сюда не доберутся?
яхонтах, рубинах, алмазах, как сам понимаешь, есть и крепости духа, что
будут стоять, пока люди -- люди, а не что-то другое.
когда станем богами ну-ну, не вскидывайся как конь! -- пусть не когда
станем, а если станем, то у нас будут другие. А сейчас -- эти.
озабоченного, как обустроить Русь.
сдвинутся. Как нам отсюда выбраться?
Акунин Борис
Березин Федор
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Посняков Андрей