что зимами льды покрывали Океан. Потом шли многие и многие годы, когда
Океан теплел. Одно сменяло другое, а мы оставались детьми Солнца. Почти
триста поколений мы жили у берегов Океана.
с ними. И когда настала жизнь двести шестьдесят девятого поколения, мой
предок и другие решили уплыть по Океану вслед за Солнцем. Это, - Уэмак
поднял тяжелое кольцо, - мой предок носил на запястье еще на том берегу
Океана.
стремились видеть заход Солнца перед собой, а утром мы поворачивались
назад, чтобы встретить его. Мы плыли. Мы пили дождевую воду, а когда не
было дождей, мы сосали сок рыб. По ночам из бездны Океана поднимались
чудовища, большие, чем наши челны, и в их глазах, громадных, как жернова,
отражался свет звезд. Веревки от парусов и ручки весел врезались в руки,
разбухшие от воды, а соль разъедала раны до кости. Размокало дерево
челнов, и волны крошили борта. Из кусков сломанных мачт мы связывали
новые. Сгнили паруса, мы делали новые из кожи морских рыб. Бывали долгие
дни, когда тучи закрывали небо, и мы знали, что Солнце не погасло лишь
потому, что свет сменялся мраком. Но где было Солнце за тучами, мы не
знали, и не знали, куда уносили нас бури.
узнал никогда. Мы считали дни и отмечали их на выделанной коже. Кожа
сгнила, и мы делали знаки на бортах. Сгнили борта. Но мы знали, что минуло
более двух сотен дней, когда кончился Океан. Только двадцать человек из
всех, покинувших тот берег, вышли на этот. Из них двое были чужими: наши
пленники и наши гонители, знатные люди из жестокого племени, которое гнало
нас под знак Креста. Мы построили жертвенник. И даровали сердца пленников
Солнцу. Так поступили мои предки перед вашими предками. И так утвердился
союз между ними. Все чтили Солнце. Но ваши предки узнали от моих, какая
жертва нужна Солнцу и как совершается обряд...
ветер уносил туда дым, поднимавшийся из купола самой высокой вершины
хребта. Сейчас, в вечернем покое, тяжелая струя, свободно поднимаясь
вверх, безвозбранно расширялась в высоте. Уэмак называл эту особенную
форму грибом - одним из двух слов, сохранившихся из всех слов, принесенных
с того берега. Вторым словом было имя, передававшееся в его роду от отца к
сыну. Оно было трудно для произношения и так же не похоже на другие слова
этого берега, как лицо и тело Уэмака - на лица и тела красных людей. Иан -
таков был звук имени, чуждый самому Уэмаку.
знаками-картинками, трудными для понимания, так как изображалось не
существующее на этом берегу Океана.
Вскоре камень заменил твердое вещество мечей, топоров, кинжалов.
Рисунки-знаки темны, истерты. Иан-Уэмак знает, что действительное для него
давно непонятно для других. А понятно ли и для него? Не ветер ли принес
его предков с вершин восточных гор? Там, в стране предков, не было гор. Но
красные, живущие среди гор, могут понять величие, лишь возвышая известное
им. Таковы все люди.
единственным выражением Бога, не покидай оно землю. Но оно уходит,
позволяя рождаться темным богам-оборотням, искаженным отражениям истины,
то есть злым.
созвездия. Чудовищный дымный гриб, заслонив край неба, скрыл часть звезд.
Стали видны багровые отблески пламени, которое опять проснулось под
землей. Гора дышала огнем. Нужна война, ибо уже давно алтари получали
ничтожно мало жертв.
что служит им истиной.
неизбежного, неизменного.
непонятным знакам-рисункам, донесло тщетность усилий. Пытались совершить -
и не совершили. Пытались ли? Наверное, ведь пока человек не попробует сам,
он не верит в тщету усилий. Преданья утешили Уэмака. Правда открывалась в
перечислении того, что существовало на том берегу Океана и чего не было
здесь. Особое вещество, из которого изготовляли оружие и орудия, давало
силу людям. Там были животные, покорные воле людей, как пальцы руки. На
своих спинах они переносили людей. Запряженные в плуги, послушные звери
рыхлили поля, где росла обильная пища, которой здесь нет. Другие
прирученные звери и птицы давали столько мяса, сколько хотел человек. Леса
и степи были полны диких животных, и вместо войны люди охотились со спин
послушных животных и возвращались с мясом. Не нужно было брать пленников и
убивать их.
Здесь нет стад животных, здесь леса и реки полны врагов человека, острые
зубы и яд ждут под каждым кустом и на каждой пяди заросших речных берегов.
Глупая пестрая птица на высоких ногах, разучившаяся летать, и маленькая
безголосая собака - только два ручных животных есть здесь. Чтобы облегчить
себя, человек должен взвалить ношу на спину другого человека.
Человек Темного Дома, бродят громадные вольные стада рогатых зверей. Люди
охотятся за ними. Но ручных зверей нет нигде. Предки Уэмака чего-то
искали, что-то пробовали изменить. Об этом рассказывают древние, понятные
лишь Уэмаку рисунки; другие их смысл ныне толкуют по-иному. К чему думать,
о чем в действительности хотели рассказать создатели записей? Нужно ждать
завершения жизни. Усилие бесполезно, все совершается неотвратимой силой
Бога.
ступенчатый улей, казался бы уже мертвым, коль кое-где не мерцали бы
смутными, но все же живыми пятнами угли в общих очагах. Над плоскими
крышами в трех местах поднимались тупые вершины многоступенчатых пирамид -
жилищ Бога и богов.
жертвенники из каменных плит, возводимые предками Уэмака на пути с востока
на запад. И такими же вечными, как собрания камней на том берегу Океана.
На макушках пирамид светились неугасимые огни.
людьми выглядело таким же величественным, как горы, созданные творцом всех
вещей. Мрак возвышал дело людей, не унижая дела Бога.
величие Солнца... Ночью власть Бога ослабевает".
превосходит храбрость мужчины - ей помогают звезды. Глаза Оэлло блестели,
отражая лучи звездного света. Ее волосы пахли странно и ново. Женщины
умеют, собрав цветы, добыть их ароматы с помощью каменного пресса.
остановилась сова. Что-то привлекло владычицу тьмы. Уэмак различал
громадные глаза ночной птицы. Она висела в двух локтях над изголовьем
низкой кровати из кожи, натянутой на раму черного дерева.
головой вестницу несчастья.
часто бывает. Как обычно, послышался глухой гул. Чуть дрогнула земля,
изгибаясь под насилием огня, чуть дрогнул полный людьми глиняный улей,
колыхнуло пол. Все непрочно, все случайно... И все это было привычным,
будничным, таким знакомым.
Но многим уже надоело: ведь трудно три дня подряд делать одно и то же.
Первые два дня похода войско-толпа находилось на своих землях. Однако же
порядок соблюдался лучше. Мечтали об успехе. Остерегались встречи с
лазутчиками: говорили, что где-то и кем-то были замечены чужие.
мука из маиса плохо переваривается. Угнетала тяжесть оружия. У каждого был
лук, согнутый из упругого дерева. Жильная тетива делала опасной стрелу по
меньшей мере на сто шагов. Длинные мечи были изготовлены из жесткого
дерева, с лезвиями из осколков камня. Из такого же дерева были палицы с
острыми кусками обсидиана, вделанными в головки, напоминавшие сжатый
кулак. Топоры из тяжелого каменного клина, насаженного на прямое топорище,
тащили на перевязи за спиной. Короткие ножи делались из прямого куска
обсидиана, привязанного ремнями к деревянной рукоятке. Надежным оружием
были копья длиной в два человеческих роста.
груза, складывая ненужное в приметных местах. В середине третьего дня
войско было остановлено в лесу, за которым скрывался враг, обреченный в
добычу. Вожди знали дорогу, вели лазутчики: в них превращались торговцы,
знатоки расстояний и тропинок, причудливой сетью покрывавших всю землю от
неприступных гор и до берега Океана.
были не в силах нести на себе много пищи. И хотя каждый получил столько
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Березин Федор