контролировать их и объединять. Постепенно он принужден был
положиться на старших судовых специалистов. Он совсем переселился в ходовую
рубку, неотлучно находился на мостике и, следя за сигналами флагманского
корабля, отдавал распоряжения сигнальщикам и в машину. Эти обязанности с
успехом мог бы выполнять вахтенный начальник. Таким образом, от своего
корабля, от всего происходившего под спардеком и верхней палубой командир
все более отрывался, а жизнь судна вне поля зрения шла самотеком.
специалистов забрала власть в свои руки и
броненосцем.
к упадку их авторитета в глазах младших чинов. На каждом судне зарождался
коллегиальный орган, нечто вроде совета старших специалистов.
определенностью.
большим опытом морских плаваний. Но он
свалившейся на него задачи - командовать необычайно сложным, еще не
налаженным и имевшим много технических недочетов броненосцем. Ему пришлось
ограничиться чисто внешней стороной командования, исполняя приказы адмирала
и поддерживая общий порядок на судне. Всякое замысловатое положение в
действиях судовых устройств и механизмов ставила его в тупик.
беспомощностью посмеивались в кают-компании.
"реостат", который обладает свойством гореть в самую нужную минуту, когда от
башни требуется ответственная работа - боковой поворот с борта на борт.
перед ним медленно поворачивается двенадцатидюймовая башня. Его обеспокоило,
что поворот происходил слишком медленно. Он обратился к лейтенанту Павлинову
с вопросом:
флота.
самообладание и в свою очередь разносил офицеров, не разобрав сущности дела.
сношения катеров после шести часов вечера.
младший доктор Авроров и артиллерийский офицер лейтенант Гирс перенесший
тяжелую болезнь и возвращавшийся обратно на броненосец с госпитального
судна. Когда катер хотел пристать к трапу, командир Юнг начал кричать что-то
невразумительное. Он махал руками, захлебываясь и бессвязно кричал:
вызывала сомнение у офицеров и команды насчет его поведения в бою, когда
необходимо иметь особое хладнокровие. Постоянные "авралы" на мостике из-за
каждого сигнала командующего, и при каждом, маневре заставляли многих
думать, что во время сражения он потеряется. Однако под конец командир стал
на путь осуждения, тактики адмирала, говоря про его штаб:
обращать на них внимания.
взглядами и, не дожидаясь распоряжения адмирала, начал проводить на "Орле"
ряд подготовительных мер к бою +7.
матросы. Были такие у меня и в отряде адмирала Небогатова. Но повидаться с
ними и порасспросить, как у них проходили служебные дела, мне удалось
значительно позже.
все же ремонты
устанавливались вновь приобретенные приборы стрельбы -
оптические прицелы, но со свойствами их не были знакомы ни командиры, ни
артиллерийские офицеры. Снаряды, доставляемые в Либаву по железной дороге,
разгружались из вагона, прямо на снег и, прежде чем попасть на судно,
валялись там по целой неделе. Старой, испытанной команды оставалось на
кораблях мало. Корабли укомплектовывались личным составом, собранным из
разных экипажей, портов и морей. В число пополнения вошло много неподходящих
для войны матросов: или новобранцы, не прошедшие даже строевого рекрутского
воспитания, или запасные, позабывшие правила военной службы, или штрафные,
надоевшие береговому начальству. А высшее
продолжало нажимать на отряд и торопило его корабли скорее выйти в море,
чтобы этим успокоить взволнованное
командиров, что суда еще не оборудованы как следует для сражения с
противником, начальник порта контр-адмирал Ирецкий говорил:
скоро вернут обратно.
вся Дворцовая площадь была залита кровью рабочих, докатились и до Либавы.
тоже не могло не отразиться на срочности изготовления снаряжаемых, кораблей.
Квалифицированных рабочих, назначаемых на суда, стали заменять матросами. Но
и они заразились духом протеста. Так, на броненосце "Адмирал Сенявин" они то
и дело предъявляли начальству претензии на плохое качество пищи. А однажды
вечерам, во время ужина, команда заволновалась. Вахтенный начальник мичман
Вильгельмс начал кричать на нее, угрожая расправиться с бунтовщиками. Но он
не учел раскаленности судовой атмосферы и за это жестоко поплатился: один из
матросов набросился на него и ударом ножа в живот свалил его насмерть. Был
ранен еще один боцман.
свой последний порт и, преодолевая холодный шторм и крупные волны, двинулся
на соединение с нами.
иного склада. Я с ним служил на экипаже и плавал на одном крейсере, когда он
был капитаном 1-го ранга. Хорошо запомнился мне его внешний облик:
седая борода, глаза большие, немного навыкате. Во флоте он считался знающим
адмиралом. Он умел привлечь к работе своих подчиненных, причем достигал
этого без крика, без разноса, без драки. Он не мог считаться стариком, имея
от роду всего лишь пятьдесят пять лет, но матросы прозвали его "дедушкой".
Только благодаря тому, что он умел по-человечески обходиться с ними, в его
отряде во время пути все уладилось, и не было не только бунтов, но и
дисциплинарные проступки постепенно сокращались. Этим не могли похвастаться
корабли Рожественского.
капитан "2-го ранга Курош. Те матросы, которые служили с ним раньше, никогда
о нем не забудут. Вполне естественно, что услышав о нем, я первым делом
поинтересовался, как он теперь относится к команде. Выяснилось, что он
по-прежнему не прочь бы увечить матросов, но адмирал не дает ему в этом
воли. Иногда только втихомолку его жилистый кулак обрушивался на голову
какого-нибудь комендора. Но к алкоголю он в походе пристрастился еще больше,
чем это бывало с ним раньше. По приказанию офицеров вестовые не раз
откачивали его водой. На почве пьянства у него
недоразумения. Одно из них было особенно характерно для Куроша.
ясный восход, обещавший хорошую погоду. На броненосце "Николай I" шла
обычная утренняя приборка. Вахту стоял долговязый и неуклюжий лейтенант Иван
Егорович Тимме, прозванный матросами "дядя Ваня". За вахтенного офицера был
прапорщик по морской части Александр Антонович Шамие.
коммерческие корабли. Скитания по морям и океанам ему понравились. Он решил
кончить мореходные классы. Но после болезни тифом зрение его настолько
притупилось, что на испытаниях в правительственной комиссии он не мог
сделать Отсчета по секстану. Вместо желанного диплома ему удалось получить
лишь свидетельство об окончании мореходных классов по программе штурмана
дальнего плавания. Затем он два года отбывал воинскую повинность матросом в
Черноморском флоте. В это время у него созрела мысль подготовиться к
экзамену на аттестат зрелости и поступить в университет.
его сбылись: он стал юристом. Из него выработался мужественный и решительный
человек. Во время войны с Японией его снова призвали на службу и произвели в
прапорщики. Любитель приключений, он сам вызвался в отряд Небогатова.
быть, ему вспоминались юношеские мечты о водных просторах. Изредка он
останавливался и задумчиво вглядывался в морскую даль, любуясь игрой
солнечных лучей на гребнях небольших волн.
Херберт Фрэнк
Корнев Павел
Никитин Юрий
Журавлев Владимир
Зыков Виталий
Акунин Борис