утвердившееся жилье богатой фамилии со всем размахом барства и со всеми его
прихотями, принимаемыми за необходимость. Носился слух, что графиня на лето
едет в свое имение (разоренное и перезаложенное), в Симбирскую губернию, и
что князь сопровождает ее. Я уже слышал про это и с тоскою подумал: как
поступит Алеша, когда Катя уедет с графиней? С Наташей я еще не заговаривал
об этом, боялся; но по некоторым признакам успел заметить, что, кажется, и
ей этот слух известен. Но она молчала и страдала про себя.
подтвердила, что давно желала меня у себя видеть. Она сама разливала чай из
прекрасного серебряного самовара, около которого мы и уселись: я, князь и
еще какой-то очень великосветский господин пожилых лет и со звездой,
несколько накрахмаленный, с дипломатическими приемами. Этого гостя,
кажется, очень уважали. Графиня, воротясь из-за границы, не успела еще в
эту зиму завести в Петербурге больших связей и основать свое положение, как
хотела и рассчитывала. Кроме этого гостя, никого не было, и никто не
являлся во весь вечер. Я искал глазами Катерину Федоровну; она была в
другой комнате с Алешей, но, услышав о нашем приезде, тотчас же вышла к
нам. Князь с любезностию поцеловал у ней руку, а графиня указала ей на
меня. Князь тотчас же нас познакомил. Я с нетерпеливым вниманием в нее
вглядывался: это была нежная блондиночка, одетая в белое платье, невысокого
роста, с тихим и спокойным выражением лица, с совершенно голубыми глазами,
как говорил Алеша, с красотой юности и только. Я ожидал встретить
совершенство красоты, но красоты не было. Правильный, нежно очерченный овал
лица, довольно правильные черты, густые и действительно прекрасные волосы,
обыденная домашняя их прическа, тихий, пристальный взгляд; при встрече с
ней где-нибудь я бы прошел мимо нее, не обратив на нее никакого особенного
внимания; но это было только с первого взгляда, и я успел несколько лучше
разглядеть ее потом в этот вечер. Уж одно то, как она подала мне руку, с
каким-то наивно усиленным вниманием продолжая смотреть мне в глаза и не
говоря мне ни слова, поразило меня своею странностию, и я отчего-то
невольно улыбнулся ей. Видно, я тотчас же почувствовал перед собой существо
чистое сердцем. Графиня пристально следила за нею. Пожав мне руку, Катя с
какою-то поспешностью отошла от меня и села в другом конце комнаты, вместе
с Алешей. Здороваясь со мной, Алеша шепнул мне: "Я здесь только на минутку,
но сейчас туда".
как-нибудь назвать, - говорил спокойно и величаво, развивая какую-то идею.
Графиня внимательно его слушала. Князь одобрительно и льстиво улыбался;
оратор часто обращался к нему, вероятно ценя в нем достойного слушателя.
Мне дали чаю и оставили меня в покое, чему я был очень рад. Между тем я
всматривался в графиню. По первому впечатлению она мне как-то нехотя
понравилась. Может быть, она была уже не молода, но мне казалось, что ей не
более двадцати восьми лет. Лицо ее было еще свежо и когда-то, в первой
молодости, должно быть, было очень красиво. Темно-русые волосы были еще
довольно густы; взгляд был чрезвычайно добрый, но какой-то ветреный и
шаловливо насмешливый. Но теперь она для чего-то, видимо, себя сдерживала.
В этом взгляде выражалось тоже много ума, но более всего доброты и
веселости. Мне показалось, что преобладающее ее качество было некоторое
легкомыслие, жажда наслаждений и какой-то добродушный эгоизм, может быть
даже и большой. Она была под началом у князя, который имел на нее
чрезвычайное влияние. Я знал, что они были в связи, слышал также, что он
был уж слишком не ревнивый любовник во время их пребывания за границей; но
мне все казалось, - кажется и теперь, - что их связывало, кроме бывших
отношений, еще что-то другое, отчасти таинственное, что-нибудь вроде
взаимного обязательства, основанного на каком-нибудь расчете... одним
словом, что-то такое должно было быть. Знал я тоже, что князь в настоящее
время тяготился ею, а между тем отношения их не прерывались. Может быть, их
тогда особенно связывали виды на Катю, которые, разумеется, в инициативе
своей должны были принадлежать князю. На этом основании князь и отделался
от брака с графиней, которая этого действительно требовала, убедив ее
содействовать браку Алеши с ее падчерицей. Так, по крайней мере, я заключал
по прежним простодушным рассказам Алеши, который хоть что-нибудь да мог же
заметить. Мне все казалось тоже, отчасти из тех же рассказов, что князь,
несмотря на то, что графиня была в его полном повиновении, имел какую-то
причину бояться ее. Даже Алеша это заметил. Я узнал потом, что князю очень
хотелось выдать графиню за кого-нибудь замуж и что отчасти с этою целью он
и отсылал ее в Симбирскую губернию, надеясь приискать ей приличного мужа в
провинции.
с Катериной Федоровной. Дипломат отвечал на какой-то вопрос графини о
современном положении дел, о начинающихся реформах и о том, следует ли их
бояться или нет? Он говорил много и долго, спокойно и как власть имеющий.
Он развивал свою идею тонко и умно, но идея была отвратительная. Он именно
настаивал на том, что весь этот дух реформ и исправлений слишком скоро
принесет известные плоды; что, увидя эти плоды, возьмутся за ум и что не
только в обществе (разумеется, в известной его части) пройдет этот новый
дух, но увидят по опыту ошибку и тогда с удвоенной энергией начнут
поддерживать старое. Что опыт, хоть бы и печальный, будет очень выгоден,
потому что научит, как поддерживать это спасительное старое, принесет для
этого новые данные; а следственно, даже надо желать, чтоб теперь поскорее
дошло до последней степени неосторожности. "Без нас нельзя, - заключил он,
- без нас ни одно общество еще никогда не стояло. Мы не потеряем, а
напротив, еще выиграем; мы всплывем, всплывем, и девиз наш в настоящую
минуту должен быть: "Pire ca va, mieux ca est"13. Князь улыбнулся ему с
отвратительным сочувствием. Оратор был совершенно доволен собою. Я был так
глуп, что хотел было возражать; сердце кипело во мне. Но меня остановил
ядовитый взгляд князя; он мельком скользнул в мою сторону, и мне
показалось, что князь именно ожидает какой-нибудь странной и юношеской
выходки с моей стороны; ему, может быть, даже хотелось этого, чтоб
насладиться тем, как я себя скомпрометирую. Вместе с тем я был твердо
уверен, что дипломат непременно не заметит моего возражения, а может быть,
даже и самого меня. Мне скверно стало сидеть с ними; но выручил Алеша.
----
слова. Я догадался, что он послом от Кати. Так и было. Через минуту я уже
сидел рядом с нею. Сначала она всего меня пристально оглядела, как будто
говоря про себя: "вот ты какой", и в первую минуту мы оба не находили слов
для начала разговора. Я, однако ж, был уверен, что ей стоит только
заговорить, чтоб уж и не останавливаться, хоть до утра. "Какие-нибудь
пять-шесть часов разговора", о которых рассказывал Алеша, мелькнули у меня
в уме. Алеша сидел тут же и с нетерпением ждал, как-то мы начнем.
Сошлись и молчат.
много надо переговорить вместе, Иван Петрович, что не знаю, с чего и
начать. Мы очень поздно знакомимся; надо бы раньше, хоть я вас и
давным-давно знаю. И так мне хотелось вас видеть. Я даже думала вам письмо
написать...
ли он рассказывает про Наталью Николаевну, что она не оскорбляется, когда
он ее в такое время оставляет одну? Ну, можно ли так поступать, как он? Ну,
зачем ты теперь здесь, скажи, пожалуйста?
одну минутку пробуду, на вас обоих посмотрю, как вы вместе будете говорить,
а там и туда.
прибавила она, слегка краснея и указывая мне на него пальчиком. - "Одну
минутку, говорит, только одну минутку", а смотришь, и до полночи просидел,
а там уж и поздно. "Она, говорит, не сердится, она добрая", - вот он как
рассуждает! Ну, хорошо ли это, ну, благородно ли?
хотелось побыть с вами...
переговорить. Да послушай, ты не сердись; это необходимость - пойми
хорошенько.
только на минуточку к Левиньке, а там тотчас и к ней. Вот что, Иван
Петрович, - продолжал он, взяв свою шляпу, - вы знаете, что отец хочет
отказаться от денег, которые выиграл по процессу с Ихменева.
благородно. Поговорите с ней об этом. Прощай, Катя, и, пожалуйста, не
сомневайся, что я люблю Наташу. И зачем вы все навязываете мне эти условия,
Шилова Юлия
Перумов Ник
Махров Алексей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия