Чтение 60–й страницы книги ~Двадцать лет спустя~

- Вот что значит служить своей стране по совести, - удовлетворенно
заметил Брусель.

Врачи после часового совещания предписали класть на ушибленные места
примочки из соленой воды.

Весь день к дому подъезжала карета за каретой. Это была настоящая
процессия. Вся Фронда расписалась у Бруселя.

- Какой триумф, отец мой! - восклицал юный сын советника. Он не пони-
мал истинных причин, толкавших их людей к его отцу, и принимал всерьез
всю эту демонстрацию.

- Увы, мой милый Жак, - сказал Брусель, - боюсь, как бы не пришлось
слишком дорого заплатить за этот триумф. Наверняка господин Мазарини
составляет сейчас список огорчений, доставленных ему по моей милости, и
предъявит мне счет.

Фрике вернулся за полночь: он никак не мог разыскать врача.

XXX

ЧЕТВЕРО ДРУЗЕЙ ГОТОВЯТСЯ К ВСТРЕЧЕ

- Ну что? - спросил Портос, сидевший во дворе гостиницы "Козочка", у
д'Артаньяна, который возвратился из Пале-Рояля с вытянутой и угрюмой фи-
зиономией. - Он дурно вас принял, дорогой д'Артаньян?

- Конечно, дурно. Положительно, это просто скотина! Что вы там едите,
Портос?

- Как видите, макаю печенье в испанское вино. Советую и вам делать то
же.

- Вы правы. Жемблу, стакан!

Слуга, названный этим звучным именем, подал стакан, и д'Артаньян
уселся возле своего друга.

- Как же это было?

- Черт! Вы понимаете, что выбирать выражения не приходилось. Я вошел,
он косо на меня посмотрел, я пожал плечами и сказал ему: "Ну, монсеньер,
мы оказались слабее". - "Да, я это знаю, расскажите подробности". Вы по-
нимаете, Портос, я не мог рассказать детали, не называя наших друзей; а
назвать их - значило их погубить.

"Еще бы! Монсеньер, - сказал я, - их было пятьдесят, а нас только
двое". - "Да, - ответил он, - но это не помешало вам обменяться выстре-
лами, как я слышал". - "Как с той, так и с другой стороны потратили нем-
ного пороху, вот и все". - "А шпаги тоже увидели дневной свет?" - "Вы
хотите сказать, монсеньер, ночную тьму?" - ответил я. "Так, - продолжал
кардинал, - я считал вас гасконцем, дорогой мой". - "Я гасконец, только
когда мне везет, мопсеньер". Этот ответ, как видно, ему понравился: он
рассмеялся. "Впредь мне наука, - сказал он, - давать своим гвардейцам
лошадей получше. Если бы они поспели за вами и каждый из них сделал бы
столько, сколько вы и ваш друг, - вы сдержали бы слово и доставили бы
мне его живым или мертвым".

- Ну что ж, мне кажется, это неплохо, - заметил Портос.

- Ах, боже мой, конечно, нет, дорогой мой. Но как это было сказано!
Просто невероятно, - перебил он свой рассказ, - сколько это печенье пог-
лощает вина. Настоящая губка! Жемблу, еще бутылку!

Поспешность, с которой была принесена бутылка, свидетельствовала об
уважении, которым пользовался д'Артаньян в заведении.

Он продолжал:

- Я уже уходил, как он опять подозвал меня и спросил: "У вас три ло-
шади были убиты и загнаны?" - "Да, монсеньер". - "Сколько они стоят?"

- Что же, это по-моему, похвальное намерение, - заметил Портос.

- Тысячу пистолей, - ответил я.

- Тысячу пистолей! - вскричал Портос. - О, это чересчур, и если он
знает толк в лошадях, он должен был торговаться.

- Уверяю вас, ему этого очень хотелось, этому скряге. Он подскочил на
месте и впился в меня глазами. Я тоже посмотрел на него. Тогда он понял
и, сунув руку в ящик, вытащил оттуда билеты Лионского банка.

- На тысячу пистолей?

- Ровно на тысячу, этакий скряга, ни на пистоль больше.

- И они при вас?

- Вот они.

- Честное слово, по-моему, он поступил как порядочный человек, - ска-
зал Портос.

- Как порядочный человек? С людьми, которые не только рисковали из-за
него своей шкурой, но еще оказали ему большую услугу!

- Большую услугу, какую же? - спросил Портос.

- Еще бы, я, кажется, задавил ему одного парламентского советника.

- Как! Это тот черный человечек, которого вы сшибли с ног у кладбища?

- Именно, мой милый. Понимаете ли, он очень мешал ему. К несчастью, я
не раздавил его в лепешку. Он, по-видимому, выздоровеет и еще наделает
кардиналу неприятностей.

- Вот как! А я еще осадил мою лошадь, которая чуть было не смяла его.
Ну, отложим это до следующего раза...

- Он должен был, скупец, заплатить мне за этого советника!

- Но ведь вы не совсем его задавили? - заметил Портос.

- А! Ришелье все равно сказал бы: "Пятьсот экю за советника!" Но до-
вольно об этом. Сколько вам стоили ваши лошади, Портос?

- Эх, друг мой, если б бедный Мушкетон был здесь, он назвал бы вам
точную цену в ливрах, су и денье.

- Все равно, скажите хоть приблизительную, с точностью до десяти экю.

- Вулкан и Баярд мне стоили каждый около двухсот пистолей, и если
оценить Феба в полтораста, то это, вероятно, будет полный счет.

- Значит, остается еще четыреста пятьдесят пистолей, - сказал д'Ар-
таньян удовлетворенно.

- Да, - ответил Портос, - но не забудьте еще сбрую.

- Это правда, черт возьми! А сколько стоит сбруя?

- Если положить сто пистолей на три лошади, то...

- Хорошо, будем считать, сто пистолей, - прервал д'Артаньян. - У нас
остается еще триста пятьдесят.

Портос кивнул головой в знак согласия.

- Отдадим пятьдесят хозяйке в счет нашего содержания и поделим между
собой остальные триста.

- Поделим, - согласился Портос.

- В общем, грошовое дело, - пробормотал д'Артаньян, пряча свои биле-
ты.

- Гм... - сказал Портос, - это уж всегда так. Но скажите-ка...

- Что?

- Он совершенно обо мне не спрашивал?

- Ну как же! - воскликнул д'Артаньян, боясь обескуражить своего друга
признанием, что кардинал ни словом о нем не обмолвился. - Он сказал...

- Что он сказал? - подхватил Портос.

- Подождите, я хочу припомнить его подлинные слова. Он сказал: "Пере-
дайте вашему другу, что он может спать спокойно".

- Отлично, - сказал Портос. - Ясно как день, что все-таки он собира-
ется сделать меня бароном.

В этот момент на соседней церкви пробило девять часов.

Д'Артаньян вздрогнул.

- В самом деле, - сказал Портос, - бьет девять, а в десять, как вы
помните, у нас свидание на Королевской площади.

- Молчите, Портос, - нетерпеливо воскликнул д'Артаньян, - не напоми-
найте мне об этом. Со вчерашнего дня я сам не свой. Я не пойду.

- Почему? - спросил Портос.

- Потому что мне очень тяжело видеть снова двух людей, по вине кото-
рых провалилось наше предприятие.

- Но ведь ни тот, ни другой не одержали над нами верх. Мой пистолет
был еще заряжен, а вы стояли оба лицом к лицу со шпагами в руке.

- Да, - сказал д'Артаньян, - но не кроется ли в свидании...

- О, вы так не думаете, д'Артаньян.

Это была правда. Д'Артаньян не считал Атоса способным на обман, а
просто искал предлога, чтобы увильнуть от свидания.

- Надо идти, - сказал великолепный сеньор де Брасье. - Иначе они по-
думают, что мы струсили. Ах, мой друг, раз мы бесстрашно выступили вдво-
ем против пятидесяти противников на большой дороге, то мы можем смело
встретиться с двумя друзьями на Королевской площади.

- Да, да, - сказал д'Артаньян, - я это знаю; но они примкнули к пар-
тии принцев, не предупредив нас о том. Атос и Арамис провели меня, и это
меня тревожит. Вчера мы узнали правду. А вдруг сегодня откроется еще
чтонибудь?

- Вы в самом деле не доверяете им? - спросил Портос

- Арамису - да, с тех пор как он стал аббатом. Вы представить себе не
можете, мои дорогой, чем он теперь стал. По его мнению, мы загораживаем
ему дорогу к сану епископа, и он, пожалуй, не прочь нас устранить.

- Арамис - другое дело; тут я не удивился бы, - сказал Портос.

- Пожалуй, господин де Бофор вздумает захватить нас.

- Это после того, как мы были у него в руках и он отпустил нас на
свободу? Впрочем, будем осторожны, вооружимся и возьмем с собой Планше с
его карабином.

- Планше - фрондер, - сказал д'Артаньян.

- Черт бы побрал эту гражданскую войну! - воскликнул Портос - Ни на
кого нельзя положиться: ни на друзей, ни на прислугу. Ах, если бы бедный
Мушкетон был здесь! Вот кто никогда бы меня не покинул.

- Да, пока вы богаты. Эх, мой друг, не междоусобные войны разъединяют
пас, а то, что мы больше не двадцатилетние юноши, то, что благородные
порывы молодости угасли, уступив место голосу холодного расчета, внуше-
ниям честолюбия, воздействию эгоизма Да, вы правы, Портос; пойдем на это