неделю оставалось почти без перемен, только глухота усилилась да еще
слабее стали движения губ. Но в тот день, когда мачты "Призрака" оделись
в паруса, Ларсен последний раз уловил какой-то звук извне и в последний
раз пошевелил губами. Я спросил его: "Вы еще здесь?" - и губы его отве-
тили: "Да".
этом полумертвом теле все еще обитала душа. Да, этот свирепый дух, кото-
рый мы успели так хорошо узнать, продолжал гореть среди окружающего его
безмолвия и мрака. Его плоть уже не принадлежала ему - он не мог ее ощу-
щать. Его телесная оболочка уже не существовала для него, как не сущест-
вовал для него и внешний мир. Он сознавал теперь лишь себя и бездонную
глубину покоя и мрака.
лий. Куцые мачты "Призрака" стояли на местах, неся на себе уродливые па-
руса. Все, что выходило из моих рук, не отличалось красотой, но держа-
лось крепко. Я знал, что эти мачты и паруса еще послужат нам, и погляды-
вал на них с безотчетным сознанием своей силы.
дывал, о чем думает она; на этот раз, когда мы готовились поднять грот,
она сказала:
крошечные ручки. Только не говорите, пожалуйста, что это выражение ваше-
го отца!
кожа так обветрилась и загрубела - уже, должно - быть, навеки.
всегда будут делать вам честь, - сказал я, взяв ее руки в свои. Я, вер-
но, не удержался бы и, несмотря на все мои торжественные решения, расце-
ловал эти дорогие руки, если бы она поспешно не отняла их.
долго и успешно смирял свою любовь, но она начинала брать надо мной
верх. Она сломила мою волю и своенравно подчинила себе мои глаза и от-
части мой язык и даже губы, ибо в эту самую минуту мне неудержимо хоте-
лось расцеловать эти маленькие ручки, которые трудились вместе со мной
так преданно и упорно. Я терял голову. Все мое существо рвалось к Мод, и
все во мне громко кричало о моей любви. Любовь налетела, подобно урага-
ну, и я уже не в силах был ей противиться. И Мод видела это. Она не мог-
ла не видеть этого, потому так поспешно и выдернула она свои руки из мо-
их. И все же что-то заставило ее - прежде чем она отвела глаза - бросить
на меня быстрый, пытливый взгляд...
мог одновременно поднять передний и задний углы грота. Парус полз вверх
довольно неуклюже, но быстро, а вскоре и фок расправился и затрепетал на
ветру.
сказал я. - Прежде чем нам это удастся, шхуну разобьет о скалы.
дется стать к брашпилю. А как только я покончу с якорем, так побегу к
штурвалу, а вы поднимете кливер.
якоря. Я знал, что при помощи брашпиля Мод сумеет поднять кливер - самый
необходимый сейчас парус. Свежий ветер задувал в бухту, и, хотя волнение
еще не поднялось, нужно было действовать быстро, чтобы благополучно вы-
вести шхуну в море.
воду. Я бросился на ют и положил руль под ветер. Паруса затрепетали, на-
полнились ветром, шхуна накренилась и ожила. Кливер пополз вверх. Когда
и он забрал ветер, нос "Призрака" стало сносить, и мне пришлось еще по-
ложить руля, чтобы удержаться на курсе.
кливер, когда это требовалось, так что Мод не надо было заботиться об
этом. Но я уже положил руль круто на ветер, прежде чем Мод закончила
поднимать кливер. Момент был напряженный: шхуну несло прямо к берегу,
который находился от нас на расстоянии броска камня. Но, сильно накре-
нившись, "Призрак" повернул и послушно привелся к ветру Я услышал столь
приятное для моего слуха громкое хлопанье и трепетанье парусов и
риф-штертов, и шхуна забрала ветер уже на другом галсе.
ки ее разрумянились от работы, ветер развевал светло-каштановые волосы,
выбившиеся изпод зюйдвестки, широко раскрытые глаза горели от волнения,
а ноздри вздрагивали, жадно вбирая рвавшийся нам навстречу соленый морс-
кой ветер. Ее карие глаза были как у испуганной лани. Затаив дыхание,
она встревожено и зорко смотрела вперед. Губы ее приоткрылись. "Призрак"
несся прямо на отвесную скалу у выхода из внутренней бухты, но в послед-
нюю минуту привелся к ветру и вышел на безопасное место.
мне впрок. Я благополучно обогнул мыс первой бухты и направил шхуну
вдоль берега второй. Еще один поворот на другой галс, и "Призрак" взял
курс в открытое море. Мощное дыхание океана овеяло шхуну, и она плавно
закачалась на высокой волне. С утра погода была пасмурная и облачная, но
тут солнце проглянуло сквозь тучи, как бы в предзнаменование нашего
счастливого плавания, и осветило изогнутый дугою берег, где мы воевали с
владыками гаремов и били "холостяков". Весь Остров Усилий ярко засиял в
лучах солнца. Даже мрачный югозападный мыс уже не казался таким мрачным;
на влажных от прибоя прибрежных скалах играли солнечные блики.
его!
взгляды наши должны были встретиться, но, сделав над собой усилие, мы
отвели глаза.
ны. Помните, еще вчера вечером я говорил вам, что барометр падает.
остров, где мы доказали судьбе, что умеем постоять за себя, и где прек-
раснейшие узы дружбы и товарищества накрепко связали нас друг с другом.
Как это: "Попутный ветер, потравленный шкот!.."
та-шкоты, выбрал тали гиков и поставил паруса так, чтобы принять добрый
попутный ветер.
русами, пока это не станет опасно. К сожалению, при попутном ветре
нельзя закрепить штурвал, и поэтому мне предстояла бессменная вахта до
утра. Мод требовала, чтобы я позволил ей сменить меня, но вскоре сама
убедилась, что ей будет не под силу держать курс при такой высокой вол-
не, даже если б она и сумела в столь короткий срок овладеть этой премуд-
ростью. Открытие это чрезвычайно огорчило ее, но вскоре она утешилась,
свертывая в бухты тали, фалы и подбирая концы, валявшиеся на палубе. Да
к тому же ей ведь нужно было еще готовить еду, стелить постели, ухажи-
вать за Волком Ларсеном. Свой трудовой день она закончила генеральной
уборкой кают-компании и кубрика.
волнение усиливалось. В пять утра Мод принесла мне горячего кофе и ле-
пешку, которую испекла сама, а в семь часов плотный горячий завтрак при-
дал мне новые силы.
рямой решимости дуть и дуть безостановочно и все сильнее и сильнее.
"Призрак" мчался вперед, пеня волны и глотая мили, и я был уверен, что
теперь мы делаем не меньше одиннадцати узлов. Мне до смерти жаль было
терять такой ход, но к вечеру я изнемог. Хоть я и очень закалился и ок-
реп, но тридцатичасовая вахта за рулем была пределом моей выносливости.
Мод уговаривала меня положить шхуну в дрейф, да я и сам понимал, что,
если ветер и волнение за ночь еще усилятся, мне будет уже не под силу
сделать это. Поэтому, когда на море пали сумерки, я с чувством досады и
вместе с тем облегчения начал приводить "Призрак" к ветру.
неимоверно трудное дело для одного человека. Пока шхуна шла бакштаг, я
не мог ощутить всей силы ветра и, только начав приводиться, почувствовал
с испугом, если не сказать с отчаянием, всю его свирепую мощь. Ветер па-
рализовал каждое мое усилие, рвал парус у меня из рук и мгновенно сводил
на нет все, чего мне удавалось достигнуть ценою упорной, ожесточенной
борьбы с ним. К восьми часам я успел взять лишь второй риф у фока. К
одиннадцати часам дело не подвинулось ни на йоту. Я только в кровь обод-
рал себе пальцы и обломал ногти до самого мяса. От боли и изнеможения я
тихонько плакал в темноте, прячась от Мод.
решил попробовать лечь в дрейф под одним зарифленным фоком. Три часа уш-
ло у меня на то, чтобы закрепить спущенный грот и кливер, а в два часа
Сертаков Виталий
Бажанов Олег
Корнев Павел
Смит Кордвейнер
Смоленский Вадим
Посняков Андрей