Чтение 60–й страницы книги ~На восток от Эдема~

там платьев - красивых, парижских.

- Может, и поедем, но не сейчас.

- А почему, Кейт? У меня много денег.

- Нам надо куда больше наработать.

- Давай сейчас поедем, - принялась упрашивать Фей. - Продадим
заведение. Дело идет бойко - мы тысяч десять за него получим.

- Нет,

- То есть как нет? Это мой дом. Хочу и продам.

- А забыла, что я твоя дочка?

- Мне твой тон не нравится. Что с тобой, Кейт? Еще вино есть?

- Есть немного. Гляди, вон оно в бутылке. Дуй из горла. Вот так, мама,
проливай на грудку. Под корсет, мамаша, на жирный животик.

- Кейт, что за грубости!- ахнула Фей. - Нам же так славно было. Зачем
ты все портишь!

- Дай сюда! - Кейт вырвала у нее из рук бутылку. Запрокинув голову,
выпила до дна, уронила бутылку на пол. Лицо у Кейт теперь хищное, глаза
поблескивают. Маленький рот приоткрыт, и видны острые зубки, длинные хищные
клычки.

- Мама, милая мама, - с тихим смешком сказала Кейт.- Я покажу тебе, как
надо вести бордель. Мы прижмем это вахлачье, что приходит к нам сюда
опорожняться за доллар. Мы им дадим удовольствие, мама милая.

- Кейт, ты пьяна, - сказала Фей резко. - Не понимаю, что ты мелешь.

- Не понимаешь, мама милая? Хочешь, чтобы растолковала?

- Я хочу, чтоб ты была славная. Такая, как раньше.

- Теперь поздно. Я не хотела пить вино. Но ты меня заставила, жирная ты
гусеница. Я же твоя дорогая дочурка - ты забыла? А я помню, как ты
удивилась, что у меня постоянные клиенты. И думаешь, я так и брошу их?
Думаешь, они несчастный доллар платят мне мелкими монетками? Нет, они десять
долларов платят, и цена все растет. А к другой пойти они уже не могут.
Никакая другая их теперь не удовлетворит.

Фей заплакала по-детски.

- Не говори так, Кейт. Ты не такая. Ты совсем не такая.

- Милая мама, жирненькая мама, стяни-ка подштанники с любого моего
постоянного клиента. Погляди на синяки от каблучков в паху - полюбуйся. И на
царапинки-порезы, что кровоточат себе тихонько. У меня в футляре такой
миленький набор бритв - острых-преострых.

Фей было привстала со своего кресла, но Кейт толчком усадила ее снова.

- И знаешь, милая мама, весь дом этим займется. Двадцать долларов будет
цена, и подонки эти будут ванну у нас после принимать. Мы шелковыми белыми
платочками будем им кровь утирать, мама милая, кровь от узластых плеточек.

Фей хрипло закричала в своем кресле. Кейт быстро зажала ей рот жесткой
рукой.

- Не шуми. Будь милочкой. Мажь дочкину руку соплями, но не шуми.

Отняла руку - крик не возобновился; вытерла пальцы о подол платья Фей.

- Уходи из моего дома, - прошептала Фей. - Уходи. У меня хороший дом,
без гадостей. Уходи.

- Не могу, мама. Не могу покинуть тебя, бедненькую.- В голосе Кейт
ощутился ледок.- Тошно мне от тебя. Тошно.

Взяв фужер со стола, она пошла к комоду, достала настойку опия, налила
полфужера.

- Вот, мама, пей. Тебе станет легче.

- Не хочу.

- Будь милочкой. Выпей. - И она ласково влила настойку в рот Фей. - Ну,
еще глоток - только один.

Невнятно побормотав, Фей обмякла в кресле и уснула, густо захрапела.

3

А на Кейт нашел ужас, заполнил закоулки ее мозга и породил панику. Она
вспомнила, чем кончилось в тот раз, с Эдвардсом, и ее затошнило от страха.
Она сцепила, сжала руки; паника росла. Кейт зажгла свечу от лампы, сквозь
мрак коридора неверной походкой направилась на кухню. Насыпала в стакан
сухой горчицы, подлила туда воды и, размешав, выпила. Горло, пищевод,
желудок обожгло; она держалась за края раковины. Ее бурно вырвало. От
мучительных рвотных потуг колотилось сердце, она ослабла, но все-таки
победила вино, рассудок прояснился.

Кейт повторила в памяти весь ход вечера, - как зверек, принюхиваясь к
эпизоду за эпизодом. Умыла лицо, вымыла раковину, поставила горчицу на
полку. Потом вернулась в спальню Фей.

Светало, Фримонт-Пик чернел на фоне зари. Фей попрежнему храпела в
кресле. Кейт вгляделась в нее, раскрыла постель Фей. С трудом, с натугою
приподняла, перетащила туда эту безжизненно-вялую тяжесть. Раздела Фей,
обмыла ей лицо, убрала платье. Становилось все светлей. Кейт сидела у
кровати, глядя на спокойное теперь лицо. Рот у Фей был открыт, она шумно
дышала.

Вот Фей дернулась, пробурчала что-то сухими губами и со вздохом
захрапела снова.

В глазах у Кейт блеснула мысль. Выдвинув ящик комода, она порылась в
домовой аптечке. Настойка опия, "Болеутолитель", микстура Пинкем,
укрепляющий раствор железа, мазь Холла, горькая соль, касторка, нашатырный
спирт... Взяла бутылочку с нашатырем, подошла к постели, намочила носовой
платок и, отклонись подальше, приложила платок ко рту и носу Фей.

Удушающе-резкий запах спер дыхание Фей - и, хрипя, и барахтаясь. Фей
вырвалась из черной паутины забытья. Широко раскрыла глаза - в них был ужас.

- Успокойся, мама, - сказала Кейт.- Успокойся. Это был дурной сон. Тебе
приснилось.

- Да, приснилось.- И опять она откинулась, уснула, но - после
нашатырной встряски - уже беспокойней, не так глубоко. Кейт поставила
бутылочку в комод. Убрала на столе, вытерла винную лужицу, отнесла посуду на
кухню.

В доме было сумрачно, рассвет вползал под спущенные шторы. Повар
возился, одеваясь, в своей комнатке-пристройке за кухней, стучал тяжелыми
башмаками.

Бесшумно двигаясь, Кейт выпила два стакана воды и, наполнив стакан
снова, принесла его в спальню. Затворила дверь. Подойдя к Фей, подняла ей
правое веко; глаз глянул ухарски-скошенно, но был на месте, не ушел под лоб.
Кейт действовала не спеша и аккуратно. Взяла платок, понюхала. Нашатырь
частично улетучился, но дух был еще резок. Тихонько накинула спящей на лицо,
и, когда та судорожно заворочалась, почти проснулась, Кейт сняла платок,
возвращая ее в сон. Проделав так три раза, убрала платок и с комода, с
мраморного верха принесла костяной вязальный крючок, Откинув покрывало, она
прижала крючок тупым концом к рыхлой груди Фей, налегая все сильнее, пока
спящая не застонала, дернувшись. Затем Кейт перебрала таким же образом
другие чувствительные места: подмышки, пах, ухо, клитор, убирая крючок как
раз вовремя, чтобы Фей не проснулась полностью.

А та почти уже пробудилась. Постанывала, сопела, металась на постели.
Кейт погладила ей лоб, своими гладкими пальцами провела по руке до подмышки,
заговорила тихо:

- Родненькая. Тебе снится дурной сон. Очнись от этого кошмара, мама.

Фей задышала ровней. Глубоко вздохнула, повернулась на бок и,
успокоенно помыкивая, погрузилась в сон.

Кейт поднялась с постели, и в голову ей волной ударила слабость.
Поборов головокружение, она подошла к дверям, прислушалась, выскользнула в
коридор, осторожно прошла к себе в комнату. Быстро разделась, накинула
рубашку, халатик, обула туфли-шлепанцы. Расплела косу и, причесав, убрала
волосы под ночной чепец, обтерла лицо туалетной водой. Тихонько вернулась в
спальню к Фей.

Та все еще спала спокойно на боку. Кейт отворила дверь настежь. Поднеся
стакан с водой к постели, влила холодную воду Фей в ухо.

Фей истошно закричала. Испуганно выглянув из своей комнаты, Этель
увидела, что в коридоре, у дверей в спальню Фей стоит Кейт в халатике и
шлепанцах, а позади нее - повар и удерживает рукой, не пускает в спальню.

- Не входите туда, мисс Кейт. Кто знает, что там сейчас творится.

- Вздор, я должна прийти Фей на помощь. Кейт ворвалась в спальню,
подбежала к постели. Фей глядела диким взглядом, плакала, стонала.

- Что с тобой? Что с тобой, родная?

Повар стоял посреди спальни, в дверях - три заспанные девушки.

- Скажи же, что с тобой? - воскликнула Кейт. - О милая, сны, страшные
сны. Я не могу их вынести.

Кейт повернулась к девушкам.

- Ей приснился кошмар - она сейчас успокоится. Идите досыпайте. Я
побуду с ней. Алекс, принеси чаю.

Кейт хлопотала без устали. Девушки и удивлялись, и восхищались ею. Она
прикладывала влажные холодные полотенца к больной голове Фей, поила ее чаем,
обняв за плечи. Ухаживала, нянчилась, как с маленькой, но из глаз Фей не
уходил ужас. В десять утра Алекс принес банку пива, молча поставил на
конторку. Кейт поднесла стакан к губам Фей.

- Выпей, родненькая. Легче станет.

- Ни за что, никогда больше не буду пить.

- Вздор. Выпей как лекарство. Ну вот, умница. А теперь приляг и усни.

- Я боюсь спать.

- Такие страшные сны тебе снились?

- Ужасные, мерзкие!

- Расскажи мне, мама. Может, станет легче?

Фей испуганно отстранилась.

- Ни за что, никому не расскажу эти сны. Как могли они мне присниться?
Мне такие не снятся!

- Бедная мамочка! Как я люблю тебя, - сказала Кейт.- Поспи. Я буду
отгонять кошмары.

И постепенно, незаметно Фей забылась сном. Кейт сидела у постели,