крайней мере, когда те начали собираться.
не хочешь ли ты сказать, что их нельзя было услышать? Ты сам увидел, их не
менее сотни, Тад, - а возможно и две-три сотни.
охранника выскочили из машины, по одному с каждой из ее сторон. Это были
два крупных парня, двигавшиеся с молчаливой скоростью оцелотов.
из-за руля. Его звали Стивенс.
когда мне послышался шум множества птиц, взлетающих в небо. Это меня
немного ошеломило. Вы ничего не слыхали?
пассажирского сиденья из патрульной машины. Это был молодой светловолосый
парень с тем круглым лицом, которые всегда излучают добродушие и
доброжелательность. - И слышали, и видели их, - ответил он. Полисмен
указал на ночное небо, где уже прошедшая свою первую четверть луна висела
над домом. - Они летели как раз на фоне луны. Воробьи. Целая стая. Они
вообще-то не летают по ночам.
Просто не знаю. Я ведь не веду наблюдений за пернатыми.
нервничаете сегодня вечером, мистер Бомонт? - спросил он.
каждую ночь с недавнего времени.
что услыхал сам, в кабинете. Спокойной ночи, ребята.
глаза блестели с выражением легкого подозрения из-под краев козырька
фуражки.
ночной прогулки. - В чем? Он не знает. И даже, вероятно, не очень этого и
хочет. Но у него лицо человека, подозревающего всех в виновности в
чем-либо или когда-либо. Кто знает? Может, он даже и прав".
Круглолицый охранник залез обратно в машину, но Стивенс все еще стоял у
дверцы водителя, и в какой-то миг Таду показалось, что Стивенс смотрит ему
прямо в глаза. Этого, конечно, не могло быть, тем более, что кисейные
занавески опущены. Стивенс мог увидеть только неясный темный контур в
окне... если он вообще что-либо и заметил.
его и вынул бутылку "Гленливета", который всегда был его любимым виски. Он
долго смотрел на бутылку и затем снова убрал ее. Ему очень хотелось
выпить, но это было бы самым худшим временем для возобновления пьянства.
левую руку. Рана горела и саднила.
ощетинился и выдал этот рубец - но он был ошеломлен. Я полагаю, он спал.
Может быть, ему снилась Мириам, ноне думаю. То, во что я попал внутри его
сознания, слишком напоминает сон. Я думаю, что это его память. Видимо, это
подсознательный архив записей Джорджа Старка, где все записывается и
хранится на своей полочке. Я представляю, что когда ему удастся проникнуть
в мое подсознание - а может быть это уже случалось - он найдет примерно то
же самое".
его сознательные мысли.
вряд ли решится на повторение всего пройденного ужаса. А ведь в следующий
раз оружием может стать не карандаш в руке. В следующий раз им может
оказаться нож для вскрытия конвертов, который, на этот раз, вскроет шею
Тада.
интересах.
делать меня?
неудачный опыт может убить его.
посуды. Затем, он направился в кладовую. Там с правой стороны находились
полки для продуктов, а с левой - для бумаги и прочих канцелярских
принадлежностей. С тыльной стороны кладовой имелась дверь черного выхода,
откуда можно было попасть на широкую лужайку, которую Бомонты называли
задним двором. Тад открыл обе половинки двери и увидел столик для пикника.
Тад вышел на асфальтовую дорожку, шедшую вокруг этой части дома, которая
затем соединилась с более широкой, главной аллеей, перед зданием.
увидеть на ней белые нашлепки через неправильные интервалы.
Тад.
своего кабинета. Мощный грузовик "Оринко" показался из-за горизонта и
свернул на дорогу 15 как раз около дома Тада. Свет от фар ярко осветил не
только дорожку, но и лужайку. При этой яркой вспышке Тад заметил тушки
двух мертвых птиц, лежащих на дорожке лапками кверху. Затем грузовик
исчез. При лунном свете тела мертвых птиц снова казались лишь какими-то
тенями - не более того.
слепой, безграничный ужас стал возвращаться в его сознание, заполняя его
чем-то грязным. Он машинально попытался сжать руки в кулаки, на что его
левая рука отозвалась резкой болью в ране. То небольшое облегчение от
перкодана уже прошло.
воробьи были лишь частицей всех возможных в этом мире воробьев. Может
быть, просто мельчайшей их частицей.
роли. Это был настоящий ужас, он коснулся одной из сторон какого-то
страшного паранормального таланта в себе самом, но не умел управлять им.
Да и сама мысль об управлении такими вещами казалась шуткой.
снова возвратятся.
грабитель, закрыл дверь и разобрал дрожащими руками постель. Перед тем как
лечь, Тад принял еще перкодан, запив пилюлю водой из кухонного крана.
забылся на какие-то три часа неспокойным и каким-то судорожным сном с
кошмарными видениями, кружащимися вокруг него, но до которых он никак не
мог добраться.
сне, переходя от одного видения в другому. Этот сон был ночным кошмаром.
образом Тад Бомонт сумел внушить ему эти мысли, сумел подавить его волю,
ненадолго. Сказал ли он какие-то вещи, открыл что-нибудь пока Тад Бомонт
контролировал его сознание? У него было такое ощущение, что он мог это
сделать... но он также знал, что Тад не сможет узнать, как
интерпретировать все это и как отличить то важное от того второстепенного,
что он сумел выяснить.
"В". Когда он открыл глаза, то обнаружил, что сидит у покатого кухонного
стола с открытой записной книжкой перед собой. Струйка яркой крови стекала
по клеенке на столе и здесь не было ничего удивительного, потому что ручка
"Бик" торчала, воткнувшись в тыльную сторону его правой руки.
сознания, о единственном способе, которым он сумел пробить ту трусливую
дерьмовую завесу, которую как-то воздвигли между ними. Трусливую? Да. Но
также и лукавую, и ему не следует забывать об этом. В самом деле, не
следует.
его постели - они беседовали друг с другом, шептались и сперва это
показалось удивительно приятным и удобным - как беседовать со своим братом
после того, как свет уже выключен.