так горячо желал он Йоханнесу счастливого пути и всего хорошего!
прекрасном мире и бодро шел вперед, все дальше и дальше, туда, где он
никогда еще не был; вот уже пошли чужие города, незнакомые лица, - он
забрался далеко-далеко от своей родины.
тели взять было негде. "Ну и что ж, - думалось ему, - лучшей спальни не
найдется у самого короля!" В самом деле, поле с ручейком, стог сена и
голубое небо над головой - чем не спальня? Вместо ковра - зеленая трава
с красными и белыми цветами, вместо букетов в вазах - кусты бузины и ши-
повника, вместо умывальника - ручеек с хрустальной свежей водой, зарос-
ший тростником, который приветливо кланялся Йоханнесу и желал ему и доб-
рой ночи и доброго утра. Высоко над голубым потолком висел огромный ноч-
ник - месяц; уж этот ночник не подожжет занавесок! И Йоханнес мог зас-
нуть совершенно спокойно. Так он и сделал, крепко проспал всю ночь и
проснулся только рано утром, когда солнце уже сияло, а птицы пели:
щенника; пошел на ним и Йоханнес, пропел псалом, послушал слова божьего,
и ему показалось, что он был в своей собственной церкви, где его крести-
ли и куда он ходил с отцом петь псалмы.
вой. Йоханнес вспомнил о могиле отца, которая могла со временем принять
такой же вид, - некому ведь было ухаживать за ней! Он присел на землю и
стал вырывать сорную траву, поправил покачнувшиеся кресты и положил на
место сорванные ветром венки, думая при этом: "Может статься, кто-нибудь
сделает то же на могиле моего отца".
серебряную мелочь и весело пошел дальше по белу свету.
ночь, но скоро наступила полная темнота, и он успел дойти только до ча-
совенки, одиноко возвышающейся на придорожном холме; дверь, к счастью,
была отперта, и он вошел туда, чтобы переждать непогоду.
надо отдохнуть.
кие знал, потом заснул и спал спокойно, пока в поле сверкала молния и
грохотал гром.
окна. Посреди часовни стоял раскрытый гроб с покойником, которого еще не
успели похоронить. Йоханнес нисколько не испугался, - совесть у него бы-
ла чиста, и он хорошо знал, что мертвые никому не делают зла, не то что
живые злые люди. Двое таких как раз и стояли возле мертвого, поставлен-
ного в часовню в ожидании погребения. Они хотели обидеть бедного умерше-
го - выбросить его из гроба на порог.
грешно! Оставьте его покоиться с миром!
отдал и умер! Теперь мы не получим с него ни гроша; так вот хоть отомс-
тим ему - пусть валяется, как собака, за дверями!
наследство, но я охотно отдам его вам, если вы дадите мне слово оставить
бедного умершего в покое! Я обойдусь и без денег, у меня есть пара здо-
ровых рук, да и бог не оставит меня!
сделаем ему ничего дурного, будь спокоен!
своей дорогой, а Йоханнес хорошенько уложил покойника в гробу, скрестил
ему руки, простился с ним и с веселым сердцем вновь пустился в путь.
резвились прелестные малютки эльфы; они ничуть не пугались Йоханнеса;
они хорошо знали, что он добрый, невинный человек, а ведь только злые
люди не могут видеть эльфов. Некоторые из малюток были не больше мизинца
и расчесывали свои длинные белокурые волосы золотыми гребнями, другие
качались на больших каплях росы, лежавших на листьях и стебельках травы;
иногда капля скатывалась, а с нею и эльфы, прямо в густую траву, и тогда
между остальными малютками поднимался такой хохот и возня! Ужасно забав-
но было! Они пели, и Йоханнес узнал все хорошенькие песенки, которые он
певал еще ребенком. Большие пестрые пауки с серебряными коронами на го-
ловах должны были перекидывать для эльфов с куста на куст висячие мосты
и ткать целые дворцы, которые, если на них попадала капля росы, сверкали
при лунном свете чистым хрусталем. Но вот встало солнце, малютки эльфы
вскарабкались в чашечки цветов, а ветер подхватил их мосты и дворцы и
понес по воздуху, точно простые паутинки.
мужской голос:
тери, я круглый сирота, но бог не оставит меня!
Не пойти ли нам вместе?
Йоханнес заметил, что незнакомец был гораздо умнее его, обошел чуть ли
не весь свет и умел порассказать обо всем.
сить. И тут появилась дряхлая старуха, вся сгорбленная, с клюкой в ру-
ках; за спиной у нее была вязанка хвороста, а из высоко подоткнутого пе-
редника три больших пучка папоротника и ивовых прутьев. Когда старуха
поравнялась с Йоханнесом и его товарищем, она вдруг поскользнулась, упа-
ла и громко вскрикнула: бедняга сломала себе ногу.
накомец открыл свою котомку, вынул оттуда баночку и сказал старухе, что
у него такая мазь, которая сразу вылечит ее, и она пойдет домой, как ни
в чем не бывало. Но за это она должна подарить ему те три пучка, которые
у нее в переднике.
Ей не хотелось расставаться со своими прутьями, но и лежать со сломанной
ногой было тоже неприятно, и вот она отдала ему прутья, а он сейчас же
помазал ей ногу мазью; раз, два - и старушка вскочила и зашагала живее
прежнего. Вот так мазь была! Такой не достанешь в аптеке!
чудак!
пальцем. - Вот так облака!
по которым можно добраться до самых облаков. Ах, как там хорошо! Завтра
мы будем уже далеко-далеко!
шли целый день, прежде чем добрались до того места, где начинались тем-
ные леса, взбиравшиеся чуть ли не к самому небу, и лежали каменные гро-
мады величиной с город; подняться на горы было не шуткой, и потому Йо-
ханнес с товарищем зашли отдохнуть и собраться с силами на постоялый
двор, приютившийся внизу.
поставил там, посреди комнаты, свой маленький театр, а народ уселся пе-
ред ним полукругом, чтобы полюбоваться представлением. Впереди всех, на
самом лучшем месте, уселся толстый мясник с большущим бульдогом. У, как
свирепо глядел бульдог! Он тоже уселся на полу и таращился на представ-
ление.
король с королевой с золотыми коронами на головах и в платьях с длинными
- длинными шлейфами, - средства позволяли им такую роскошь. У всех вхо-
дов стояли чудеснейшие деревянные куклы со стеклянными глазами и больши-
ми усами и распахивали двери, чтобы проветрить комнаты. Словом, предс-
тавление было чудесное и совсем не печальное; но вот королева встала, и
только она прошла несколько шагов, как бог знает что сделалось с бульдо-
гом: хозяин не держал его, он вскочил прямо на сцену, схватил королеву
зубами за тоненькую талию и - крак! - перекусил ее пополам. Вот был
ужас!
королеву: это была самая красивая из всех его кукол, и вдруг гадкий
бульдог откусил ей голову! Но вот народ разошелся, и товарищ Йоханнеса
сказал, что починит королеву, вынул баночку с той же мазью, которой ма-
зал сломанную ногу старухи, и помазал куклу; кукла сейчас же опять стала
целехонька и вдобавок сама начала двигать всеми членами, так что ее
больше не нужно было дергать за веревочки; выходила, что кукла была сов-
сем как живая, только говорить не могла. Хозяин марионеток остался этим
очень доволен: теперь ему не нужно было управлять королевой, она могла
сама танцевать, не то что другие куклы!
так глубоко и протяжно, что все повставали посмотреть, что и с кем слу-
чилось, а хозяин марионеток подошел к своему маленькому театру, - вздохи
слышались оттуда. Все деревянные куклы, и король и телохранители, лежали
вперемежку, глубоко вздыхали и таращили свои стеклянные глаза; им тоже
хотелось, чтобы их смазали мазью, как королеву, - тогда бы и они могли
двигаться сами! Королева же встала на колени и протянула свою золотую
корону, как бы говоря: "Возьмите ее, только помажьте моего супруга и мо-