время войны расстрелять портрет из орудия, высек заодно на скале четве-
ростишие собственного сочинения. Вознесенный на Гору опус вряд ли можно
было назвать поэтической вершиной, но стихи были посвящены уже не тому,
с кого делался каменно-тесный портрет, а товарищу Сталину и вполне годи-
лись для нимба, откованного под прессом репрессий, отполированного мас-
сой славословий и водруженного на чело вождя всех народов и времен. Сое-
динив на себе портрет Ленина со стихами, посвященными Сталину, Гора ста-
ла наглядным символом Системы.
строчках, истинная поэзия звучала в струнах Эоловой арфы - специальный
инструмент был установлен нашими предками на Холодном отроге Горы, и в
бытность свою налетавший ветер будоражил ее вечный покой странными зву-
ками. Их любил слушать Поэт. Наши современники лишены этого вдохновляю-
щего действия, ибо время беспощадно порвало струны, а советское время
ликвидировало и самую арфу.
няться Лермонтов, где Печорин встретился с Верой, это было свидание люб-
ви, отсюда виден весь Пятигорск с каскадом широкой лестницы, заполненной
кринолинами, сюртуками и мундирами общества, съехавшегося на воды. Ока-
зывается по тем временам надобно было иметь изрядное здоровье, чтобы вы-
держать ежедневное действие прописанных эскулапами сорока-пятидесяти
стаканов насыщенной газами, ионами и минералами воды. До чего же беспре-
дельна вера человека в чудодейственность непонятного, подумал Горин, и
как жадно хватается он за целебное средство, чтобы поскорее избавиться
от болезни. Получив же облегчение, опять безрассудно тратит время своей
единственной жизни.
поднять оброненную кружку оправлявшемуся от раны Грушницкому. Тропа
вдоль Горячего отрога привела к бронзовому орлу, терзавшему змею болез-
ней, а от него совсем вниз к еще одному гроту. Под его сводами пировали
друзья, звучали смех, тосты, стихи и песни, отсюда была видна скала с
портретом Ленина на Холодном отроге, павильон над источниками и орел на
Горячем отроге. Оглянувшись на пройденный путь, Горин как бы обернулся в
прошлое, дымка которого, как на полотнах импрессионистов, окружала ка-
кую-то иную, возвышенную и наполненную поэзией и высокими страстями
жизнь.
лерея" с готическими башенками в голубых, красных и желтых витражах,
полностью видный сквозь ветви не успевших еще обрядиться в весеннюю
листву деревьев парка. Из глубины его показались двое мальчишек лет по
двенадцать-пятнадцать в ярких спортивных шапочках и куртках, один - в
красных кроссовках, другой - в оранжевых резиновых сапожках. В руках у
них были рогатки, и они, подбирая на ходу камни, искали цель, чтобы по-
разить ее. Издалека не было видно полета снаряда, но то металлическим
звоном отзывался фонарь, то глухим стоном дерево, то сухим щелчком ска-
мейка. Они добрались до стеклянного павильона, обошли его, деловито
рассматривая, и скрылись за углом. Звон разбитого витража отозвался эхом
в пустом павильоне, задрожали стекла и экскурсанты завертели головами,
не понимая, где источник тревожного звука.
варваров. - И что же из них вырастет? Рэкетиры? Слава богу, хоть в Афга-
нистан их больше не пошлют опыта набираться... На этом наша пешеходная
экскурсия по Пятигорску заканчивается. Вопросы есть?
ную расписанию процедур: с утра к источнику номер семь, завтрак, кисло-
родный коктейль в лечебном корпусе, на автобусе в грязелечебницу, возв-
ращение как раз к обеду, "тихий час", вновь к источнику номер семь перед
ужином и вечер, растрачиваемый Гориным на телевизор или видеосалон. Го-
ринскоу санаторному бытие было осложнено, правда, тем, что Донецкого
приковал к постели приступ острого радикулита. Боли были настолько
сильны, что Донецкий со стоном и чрезвычайно медленно разворачивался
вокруг своей оси, подняться же по нужде самостоятельно совсем не мог.
Врач предложила Донецкому сделать блокаду, но тот наотрез отказался от
уколов, боясь заразиться спидом, как это произошло с группой детей и
женщин в башкирской Элисте. Лечился он растирками адамова корня, который
Горин приобретал на местном рынке.
числе и Горин, имел на руках пухлую санаторную книжку с табуляграммами,
рассчитанными на компьютере, с точным указанием времени приема, иначе
как управиться с многотысячным потоком страждущих, но жизнь постоянно
вносила свои коррективы. Особенно в грязелечебнице. Высокие потолки пер-
вого зала в лохмотьях облупившейся масляной краски неясно отражали гул
разговоров, шарканье ног и отдельные выкрики длинной очереди ожидающих
своего сеанса. Было нечто одинаковое в столпившихся - каждый держал в
руках пластиковый пакет с орлом, клюющим змею болезней, но было и разли-
чие. Обладатели санаторных книжек с орденом Победы, увитым гвардейской
лентой, составляли особую касту ветеранов ВОВ - неблагозвучная аббревиа-
тура Великой Отечественной. Они проходили, не задерживаясь, вперед и бы-
ли напористы и бесстрашны, как возможно когда-то в рукопашном бою с вра-
гом. Как и любые другие привилегированные, ветераны ВОВ вызывали только
глухое раздражение у толпящихся в ожидании и справедливо, по мнению Го-
рина, считавших, что перед бледным от боли лицом недуга все равны. К
столику регистраторши, в обход барьера, подходили и другие личности,
они, склоняясь, что-то шептали ей, и в большинстве случаев получали про-
пуск на беспрепятственный проход. При этом совсем не верилось, что в
стране провозглашенного семьдесят один год назад социального равенства
столько заслуженных лиц.
гистраторша скрывалась в глубине длинной галереи с отсеками ванн, явля-
лась с горстью жетонов и толпа растекалась, как река в дельте, на рука-
ва, по другим очередям, человек по пять-шесть. Ванн, как таковых, не бы-
ло - вдоль стен квадратного отсека стояли столы с пластмассовыми лежака-
ми, а в середине торчала, подрагивая от внутреннего напора, труба, из
поворотного патрубка которой санитарка-грязевщица подавала на подстилку
черную горячую пасту. Погруженный в эту субстанцию, замотанный, как ко-
кон мумии, Горин в распаренной дремоте постепенно переступал грань по-
тустороннего мира, без боязни сливаясь с недрами земли, не холодной,
словно смерть, а горячей, жидкой, значит, живой. Грязь забирала, отводи-
ла шлаки организма, воды источника номер семь промывали засорившиеся
протоки и за телом, вспомнившем о бессмертии, ощутимо очищалась, успока-
ивалась и душа. Умиротворенная тишина царила в комнате отдыха, откинув-
шись в кресле, Горин безучастно-благостно наблюдал сквозь открытую дверь
очередные треволнения очереди у стола регистраторши.
насчет ветеранов ВОВ верно. Вот встану на ноги обязательно закажу себе
комплект орденских планок рядов на пять-шесть, четырех маловато, шесть
многовато, пять будет в самый раз, здесь делают из пластмассы, сам видел
объявление а комбинате бытового обслуживания. А на какие места тебе
грязь накладывают?
весь состав и дымка не осталось.
по профессии, долго крутила его левую руку и, пронзительно посмотрев в
глаза Горину, нагадала ему смерть в пятьдесят два. Но об этом Донецкому
Горин ничего не сказал - не хотелось о неизбежном, что рано или позже
случится, только-только ощутив обновление.
Горин с почти праздным любопытством и удовольствием совершил путешествие
в Кисловодск и его окрестности. Поначалу величаво развернулся за окнами
автобуса Бештау - пять так и не проснувшихся вулканов. Миновали издали
похожую на спираль вавилонской башни гору Шелудивую, которая на самом
деле была уже наполовину истрачена на строительство города химиков Лер-
монтов.
как через большой голубой монокль, рассматривало небольшой людской мура-
вейник у подножия. Здесь торговали сиреневыми вязаными шапочками и суве-
нирными безделушками, а в центре сидящий на корточках ловко манипулиро-
вал на брошенной в пыль фанерке тремя наперстками, предлагая угадать,
под каким из них скрыт металлический шарик. Игравший с ним молодой па-
рень начал с пяти рублей, постепенно повышая, проиграл сотню, азартно
удвоил ставку, вернул деньги, а потом даже выиграл. Еще двое, один наго-
ло стриженый, второй - в кепке, надвинутой на глаза, улыбаясь щербатым
ртом и золотой фиксой, подначивали парня, всем видом показывая, какое
удовольствие и легкий выигрыш ожидают доверившихся этой компании поу-
частвовать в невинном тюремном развлечении. Проехали через Кисловодск,
город-храм целебного воздуха, где священниками служат врачи, а прихожа-
нами являются сердечно-сосудистые больные. И наконец, посетили узкое
ущелье, в котором ветер и вода выточили из скал причудливый замок, ове-
янный легендами о любви и коварстве.
один из видеосалонов, которых расплодилось достаточное множество. Явле-
ние видео было пока что внове для советского обывателя, которому из-за
никем ненаказуемого пиратства явно повезло с готовым зарубежным реперту-
аром на любой цвет и вкус.
Володихин Дмитрий
Русанов Владислав
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Шилова Юлия