Вести за собой ребенка, не зная броду!.. А Шурка сохранял полное хлад-
нокровие: уж непогрешимый папа знает, куда ползти. А у Сабурова не было
Отца - ни земного, ни небесного, и когда раз за разом после многих тру-
дов и опасностей они оказывались над отвесным обрывом...
дети гор... И черт с... Но трясучая лихорадка требовала - с любым риском
- поскорее узнать, чем это кончится.
ды небесный Отец смилостивился - они сползли к ручью, который вел, похо-
же, к Хайрастому.
почувствовал ни малейшей тревоги! "И все будут счастливы, все миллионы
существ, кроме Верховного Главнокомандующего, и они, охраняя свое
счастье, разорвут каждого, кто посмеет им сказать, что Отец их такой же
болван, как они сами".
гвоздь реагировал только на унижения и ложь). Сабуров с наслаждением
ощутил, как щиплет от пота многочисленные ссадины, а в довершение увидел
поразительную красоту каменной щели, по дну которой они прыгали с камня
на камень, управляемые извне - ручьем. (Шурка считал, что "гуськом" оз-
начает "в развалочку": "Бобовский вышел из класса гуськом".) Красота
есть всюду, где нет людей, но здесь - здесь было что-то невероятное: бе-
лые стены, белые от извести камни, выглядывающие из воды, - просто ка-
кая-то долина призраков. Потом ручей разлился по белому каменному полу
без единой трещинки, а по бокам высились причудливые белые уступы -
словно отломленный край гигантского слоеного пирожного.
полированную воронку, - Сабуров не сумел даже увидеть дно новой пропас-
ти. Стены ее уходили в бездну белыми осыпями. Призрачная долина оказа-
лась долиной смерти.
ров, бросив Шурке: "Стой здесь, пока я не вернусь", словно в бреду, сту-
пил на осыпь, состоявшую как будто из толченой штукатурки, и принялся
сосредоточенно, как автомат, выбивать носком лунку чтобы стать. Штука-
турка сыпалась и дышала под ногой, но автоматы страха не испытывают: Са-
буров даже халтурил, выбивая лунки абы как - лишь бы побыстрее. Вообра-
жение - главный творец страха - не представляло бездну въяве: незачем,
сорвешься - узнаешь.
слоем здешних нечеловеческих игл. Усевшись и отталкиваясь руками, Сабу-
ров заскользил вниз, чтобы поскорее добраться до нового обрыва - но Отец
на этот раз смилостивился окончательно: за последними деревьями Сабуров
увидел шоссе, дома, услышал человеческие голоса - поистине ангельскую
музыку.
малейшего страха, как, опять же, автомат, перебрался над пропастью к
Шурке, но тот - до чего некстати! - сидел и держался за сердце. Пришлось
прикрикнуть и перевести его по тем же лункам, придерживая за пояс, что
приносило, вероятно, лишь удовлетворение, но не пользу. Пережидая Шуркин
приступ, вождь испытывал лишь досаду, что Шурка не до конца подчинен его
руководящей воле.
Сабуров.
заблеял от омерзения. - Я теперь Ремарка и Хемингуэя ненавижу - они мне
жизнь разбили! У них такие герлы клевые!.. Теперь-то я уже понял, что
все бабы дуры, кривляки - а ловлюсь, как малолетка, из-за...
Сабуров ответил с командирским благодушием:
величайших благ - все мы становимся лучше оттого, что стараемся оправ-
дать чьи-то ожидания.
- не помогут и тюремные стены.
языком. Потом прошептал еле слышно с мечтательной гордостью: "Краса-
вец!.."
долго и отчаянно зарывался в подушку. В кошмарном видении долина призра-
ков светилась, как расселина в айсберге. Однако наутро он уже подзабыл,
что счастье - это сохранить детей живыми и здоровыми. Вдобавок пришлось
поддерживать обременительную репутацию не такого уж неприятного челове-
ка. Он извелся от необходимости поддерживать разговор о всевозможных
кишках и, минуя дремлющую старуху, терзаемую черными, словно надутыми,
лапками обезьянок, привязанных скрученными капроновыми чулками, понял:
"Надо бежать!"
нием санитарной обстановки купание запрещено!" Отдыхающие возбужденно
обменивались версиями: утечка в канализации (Сабурову представился чав-
кающий прибой дерьма), в инфекционной больнице, кишечная палочка, спид,
лишай. Мужчина, явившийся с собакой, вызвал общий гнев: здесь люди, мол,
купаются, а вы заразу разносите. "Да мой Бим почище вас будет - неиз-
вестно еще, какую вы заразу разносите!" - а ведь еще вчера вокруг каждой
собаки собирались сюсюкать пять-шесть околевавших от безделья ее соб-
ратьев по разуму. (Детей же с благородным видом одергивали за такие ве-
щи, которые взрослые тут же делали совершенно безнаказанно, и дети изв-
лекали единственный урок: слабым не спустят того, что дозволено
сильным.)
ным благодаря ясной и достижимой цели: "Заказанные билеты можно полу-
чить..."
нелепое словцо как в детском садике "папа").
вроде симпатии - малейший признак достоинства погубил бы все дело.
зачем так много...
сделках ему всегда подавали из милости. И шутовство его не унизило - для
прохвоста, в которого он перевоплотился, такие тонкости не существовали.
Возможно, униженные и оскорбленные уже давно научились таким образом
спасаться от бесчестья.
божьей помощью, как-нибудь выберемся. Обнаружив в себе дарования корруп-
ционера, Сабуров почувствовал себя не таким уж беззащитным перед лицом
всемогущего механизма.
приучали ценить хотя бы в гривенник маленькие радости бытия. О ночлеге
беспокоиться не приходилось: в обмен на кров у Агнии Лопатиной он позво-
лял обожать себя. Надо было только как-нибудь устроить, чтобы не спать с
ней - и едва удержал стон: такой пронзительной тоской по Лиде отзывалась
в нем всякая мысль о женщине. Однако в голосе Агнессы он не услышал вос-
торга - ну хорошо, приходите. Агнесса либо отыскала еще более тонкого
ценителя идиотизмов ее коллег, коих он никогда не видел, либо знакомство
с обманщиком Сабуровым, так и не вышедшим в большие чины, перестало быть
лестным для нее: в ее зеркале он увидел себя замызганным с дороги бедным
провинциальным родственником, явившимся со своим парнишечкой в город за
плюшевой дошкой для супруги и бороной для себя самого.
делом выдавала ему запасной ключ, а на этот раз только сообщила, когда
обычно приходит домой. Впрочем, он же приехал на годовщину их выпуска?
Сабуров умолчал, что не получил никаких приглашений. Так что ключ твой
юноша (не поинтересовалась его именем) может получить вечером у рестора-
на "Москва". "Кстати, он хорошо воспитан?" - "Унитазом пользоваться уме-
ет..."
что не вбирает в себя любимые красоты, а показывает их Шурке - словно
передает наследнику. Все повторялось: чем более знаменитая панорама пе-
ред ними разворачивалась, тем больше Шуркино восхищение уступало изумле-
нию, что это он, тот самый он, который ругался с Эрой и скачивал бензин
с Антоном, видит все это.
на античной - портики слямзили, и... Каким же недочеловеком нужно быть,
чтобы, читая стихи, слушая музыку, взирая на архитектурное или научное
совершенство, вспоминать, сколько творец огреб... как будто можно чем-то
с ним расплатиться, кроме бесконечного восхищения и благодарности!..
нувших в его родной дом поглазеть на зубодробительные инструменты Петра
Великого. Сабуров уже придумывал, как объяснить Шурке свой уход, когда
Маккефри Энн
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Елманов Валерий
Посняков Андрей
Афанасьев Роман