Чтение 60–й страницы книги ~Секрет государственной важности~

Один из солдат снял с плеча винтовку и загнал в казенник патрон.

- Отставить! - пронзительно крикнула Веретягина. - Я приказала взять
живым.

- Не стреляй, Синичкин, - пробасил Тропарев.

- А почему баба командует, по какому праву? - взъерошился солдат.

Федя наскоро рассказал отцу Тани о кладовке с оружием, но Репнин даже не
удивился находке. Взглянув на юношу, он решил иначе:

- Пока действуй, будто ты один. Нас вроде не существует. Твою крепость им
все равно не взять. А мы их, как миленьких, ухватим, пусть сунутся. Ну-ка,
дружок. - Репнин протянул ему медный рупор, взятый со шлюпки.

- Великанов! - еще раз рявкнул Тропарев.

Пароход откликнулся могучему голосу эхом.

- Я Великанов! - Федя помахал из иллюминатора рукой.

- Выходи на палубу, - гудел фельдфебель, - али срамно без порток-то?

Солдаты прыснули со смеху.

Юноша высунул рупор в иллюминатор. Солдаты шарахнулись, решив, что это
какое-то оружие.

- Мне и здесь хорошо, - сказал Федя. - Что вы хотите?.. - Теперь его
голос звучал посильнее фельдфебельского.

В лесу откликнулось эхо.

- Слезай к нам, - потребовал Тропарев.

- Никуда я не пойду. И ко мне никто из вас живым не доберется. - Федя с
удовольствием подумал, что теперь он не одинок и впрямь никого сюда не
пустит.

- Смотри, худо будет, - погрозил саблей Тропарев. - Ежели сами снимем -
башку оторвем.

- Солдаты, - метнулась Лидия Сергеевна, - рубите деревья! Надо сделать
лестницу.

- Топоров нет, барыня, - сказал фельдфебель.

- Так пошли за топорами!

- Да вон лестница лежит, поставить бы ее к борту - и все, - кивнул
фельдфебель на парадный трап.

- Кто на камни спустится, - сказал Федя в рупор, - застрелю. - И выставил
в иллюминатор ствол винтовки.

Среди солдат произошло смущение: кто нырнул за валун, кто плюхнулся прямо
на землю, кто, петляя, побежал к леску.

Тропарев не пошевелился. Мадам Веретягина спряталась за широкой спиной
фельдфебеля.

А за Федей, невидимый снаружи, стоял Танин отец и присматривался к "полю
боя". От правого борта парохода крупные камни грудились, поднимались кверху.
За ними, примерно на уровне верхнего мостика, - полянка, поросшая травой и
кустарником. Потом хвойный лес. А в море тянулась словно хребет
доисторического животного, скалистая гряда, столь опасная для кораблей.

Солдаты стояли на самом краю зеленой площадки, как раз напротив Фединого
иллюминатора; до них было не так уж далеко, около двухсот шагов.

Увидев, что Федя не стреляет, солдаты, сконфуженно пересмеиваясь,
вернулись обратно.

Тропарев отвел сестру милосердия в сторону и стал что-то объяснять ей,
показывая то на пароход, то на лес. Наконец Веретягина утвердительно качнула
головой.

"Согласилась", - подумал Федя, пытаясь догадаться, о чем шел разговор.

- Великанов, - крикнул фельдфебель, - слушай меня! Мы идем хоронить
поручика Сыротестова. А вернемся, если ты не вылезешь, мы тебя, как гнуса,
выкурим.

Федя молчал. Известие о смерти поручика удивило, но почему-то не
обрадовало его, он недоумевал: "Что у них там происходит?"

Тропарев скомандовал солдатам. Только теперь Федя заметил носилки с
телом, прикрытым офицерской шинелью. Двое остались на полянке - видимо,
сторожить Великанова.

Как только мадам Веретягина и остальные скрылись в лесу, караульные
принялись собирать хворост для костра.

- Теперь докладывай, что с тобой стряслось, - сказал Репнин, усаживаясь
на перевернутый ящик из-под австралийского масла. Он зачерпнул трубкой
махорки из кисета и сунул кусок газеты в печку. Когда бумага вспыхнула,
Степан Федорович с удовольствием раскурил носогрейку.

Федя, подробно рассказывая о событиях прошлой ночи, взволновался. Он
чувствовал, что порой говорит совсем не то, что нужно, и такое, чего при
другой обстановке никогда бы не сказал.

- М-да, - произнес Степан Федорович и почти скрылся в облаке едкого дыма.

А Федя выложил все, и ему стало легче. Он машинально повел глазами на
гвоздь, где недавно висела клетка с канарейкой... "Не забыл ведь свою
пичугу, хоть и миллионы в голову ударили, - подумал юноша о Гроссе. - Пусть
ему за эту единственно бескорыстную привязанность какой-нибудь грех
спишется. Только один", - уточнил Федя, вспомнив козни капитана.

- Ты оказал нам большую услугу, Федор Николаевич, - очень серьезно сказал
Репнин Федю впервые величали по батюшке. - Партизаны наказали благодарить
тебя. И теперь вот... пушнина. Не дал проходимцам украсть! Миллионы долларов
- шутка ли! Сколько тут будет хлеба, оружия... А может, - размышлял он, -
деньги за соболя в Москву послать? Мы обойдемся, а Россия голодает... Ладно,
как быть с твоей находкой - решит партия. Еще раз спасибо тебе. - Степан
Федорович встал, пожал руку Великанову. - Дальше воодушевлять тебя поручаю
дочери, - добавил он, ласково шлепнув его по спине, и стал собираться, вроде
не замечая смущения юноши. - Ну, а насчет арсенала в той кладовке... не
думал, что ты его раскопаешь Следопыт! Это я припас. На всякий случай. Если
бы нам в Императорской туго пришлось, мы в эту бухту всем станом
партизанским решили переходить.

Здесь у меня еще кое-что припрятано. - Немного подумав, он положил руку
Феде на плечо: - Вот что, брат. Раз к себе товарищей, моряков, позвал - надо
дождаться. А то придут - тебя нет, нарвутся на солдат и шум раньше времени
подымут. И мой план сорвется. Так что будь пока здесь. С тобой останутся
Ломов и Таня. А я с Потапенко на "Синий тюлень". Мы скоро вернемся. Следите
за берегом, не дайте себя обмануть. Ночью дежурьте. Из склада брать оружие
без крайности запрещаю.

Шлюпка отошла, через двадцать саженей она скрылась в тумане. Девушка
взяла друзей под руки, и все трое долго стояли, прислушиваясь к затихающему
стуку уключин.

Солдаты жарили на полянке бок дикого кабана, подстреленного недавно в
лесу. Ветерок донес оттуда аппетитный запах.

* * *

Старший лейтенант Моргенштерн, обхватив голову руками, сидел в своей
маленькой каютке. На столе небрежно брошен наган.

Сторожевик уже несколько дней метался по морю в погоне за "Синим
тюленем", но все напрасно. Пароход бесследно исчез. Барон каждую ночь видел
во сне доллары - продолговатые плотные бумажки с портретом президента
Линкольна в овале. Но каждый раз, как он хотел положить их в карман, чьи-то
руки выхватывали у него доллары.

Дважды вахтенные сигнальщики замечали растворявшийся в береговой синеве
силуэт "Синего тюленям. Они переглядывались и, словно сговорившись, не
докладывали по начальству.

А Моргенштерн посылал на Полтавскую и в штаб флотилии депеши, просил
помощи. О соболиных шкурках он умалчивал, поэтому телеграммы получались
путаными; его запрашивали, просили разъяснить - он снова путал... Все эти
дни он ни о чем не мог думать, кроме проклятых миллионов.

Вот барон выпрямился, дико посмотрел вокруг, нажал кнопку звонка.

Почти тотчас же появился вестовой.

- Братец, - сказал старший лейтенант, - принеси мне партизана с лимоном,
бог мне на шапку послал, а они украли.

Вестового испугали и непонятное распоряжение, и мутные, бессмысленные
глаза командира.

- Ваше благородие, - спросил он, отступив к двери, - вам чай с лимоном?!

- Чай с лимоном? Ты шутишь, браток. - Маленькое личико барона еще больше
сжалось, выражая крайнюю брезгливость. - Разве лимон стоит десять миллионов
долларов?.. Мне только что предложили... Плыви-ка, браток, к "Синему тюленю"
и позови его сюда. Что смотришь? Вы все предатели, я вижу, глаза у тебя на
собольки разгорелись... - Он погрозил пальцем. - Бог мне на шапку послал, а
ты... Я приказываю захватить партизанский пароход!

- Есть! - замирая от страха, крикнул матрос. - Захватить партизанский
пароход и привести вашему благородию... Разрешите выполнять. "Только бы уйти
по живу-здорову", - думал он, косясь на револьвер возле командира.

- Постой, братец, вот, отдашь в радиорубку. Скажи, чтобы срочно передали.
Это очень...

Он набросал на листке:

"Командующему Сибирской флотилией адмиралу Старку грузите президентов
Линкольнов овале целую обнимаю Моргенштерн".

Вестовой с бумажкой в руке круто, по уставу, повернулся и вылетел из
каюты.

Сегодня снова туман. Сторожевик со спятившим командиром, чуть
покачиваясь, медленно движется в сером, свинцовом море.

Глава двадцать четвертая

ТЫСЯЧА МЕШКОВ МУКИ БЕЗ КОПЕЙКИ ДЕНЕГ

В доме, где жил товарищ Андрей, были две квартиры, каждая с отдельным
парадным входом. Квартиры соединяла внутренняя дверь, закрытая от любопытных
взоров тяжелой мебелью с одной и другой стороны. В соседней квартире жил
преподаватель математики женской гимназии, друг товарища Андрея. Секретная
дверь играла немалую роль в беспокойной жизни подпольщиков.