Чтение 60–й страницы книги ~Умножающий печаль~

жизни? - ядовито осведомился Сашка. - Эта гнойная пирамида была обречена с
самого начала!

- Неужели вы думаете, Александр Игнатьевич, что мы тут не понимаем пороки
внутренних заимствований? - вздымился вице-премьер. - Но нет выхода - налоги
не собирают, производство нерентабельно, почти все убыточно...

Сашка откинулся на стуле, положил ногу на ногу, посмотрел на него в упор:

- Это вы правы - все невыгодно. Меня удивляет, откуда берут средства
печатать деньги - по идее, все они должны быть разворованы по дороге на
Монетный двор...

- Н-датес, проблема эта у нас существует, - государственно-озабоченно
вздохнул Завалишин, поправляя золотистый двухсотдолларовый галстук "Ив
Сен-Лоран". - Что касается компьютерно-космического проекта, думаю, надо
решать его по частям, а не весь сразу.

- Поясните мысль? - строго спросил Сашка.

Лысина Завалишина стала накаляться красным светом - он вдохновлялся на
глазах:

- Проект ведь действительно космический - в прямом и переносном смысле!
Он должен ввести Россию в новую коммуникационную эру! И правительство
настроено весьма позитивно. Но вы, Александр Игнатьич, должны считаться с
реальными трудностями сегодня! Нужно немного повременить в части
юридического оформления - необходимо провести через Думу закон ОСВ-2,
уточнить статус государственного участия. Я не сомневаюсь - проект
обязательно будет реализован...

- Вы полагаете, что Билл Хейнс и я вложим девять миллиардов долларов в
затею, гарантированную патриотизмом наших депутатов и доброй волей
правительства? - с интересом спросил Серебровский.

- Александр Игнатьич, голубчик, но ведь ни вы, ни хозяин "Макрокомпа" не
должны сразу же инвестировать такую огромную сумму! - нашелся Завалишин. -
Пока будут решаться процедурные вопросы, у вас возникнет тьма
подготовительных работ.

- Интересно знать - кто гарантирует мне надежность инвестиций на
предварительные работы? Вы представляете, сколько это стоит?

- Если хотите, я могу сегодня же дать вам и Хейнсу письмо с заверениями о
заинтересованности российского правительства в осуществлении проекта.

- Ну что же, - вздохнул Сашка. - Как говорят симпатичные начитанные
испанцы Ортега и Гассет - лучше синица в руке, чем утка под кроватью...

- Испанцы знают, что говорят. - Завалишин весело засмеялся - он знал
Хитрого Пса хуже, чем я, и ошибочно решил, что самая неприятная часть
разговора позади, дело сделано, в смысле - разрушено.

Я смотрел на Сашку и по его лицу читал ясно, что Завалишин ему дело не
сломает.

А тот плел какую-то гуманитарную чепуху о значимости проекта для страны,
о неостановимости прогресса, о почтовых трубачах Турн и Таксис и переписке
Одоевского с Пушкиным.

Сашка встал, протянул вице-премьеру руку для прощания и грустно сказал:

- Рейган ошибался, Россия - не империя зла Россия - страна бесконечной
печали...

Не понимая, куда он клонит, Завалишин осторожно переспросил:

- Да-а?

- Ни один из сталинских министров никогда не слышал електрических
разговоров и понятия не имел об Одоевском... - И, не давая Завалишину
возникнуть, упер в его тщедушную грудь указательный палец: - Сегодня же
переговорите с премьером Кириенко. Мне надо с ним встретиться
незамедлительно. Договоритесь об этом. Пожалуйста...

Серебровский проследовал через приемную, ни на кого не глядя, не отвечая
на приветствия толпящихся просителей, ни с кем не прощаясь. Петр Петрович
распахнул дверь в коридор шириной со Старый Арбат, и Хитрый Пес вышел,
сопровождаемый нами, двумя бессмысленными статистами, театральными куклами,
которым он даже ниточки поленился привязать, ибо знал только один жанр
представления - театр одного актера.

И плюнул на алую ковровую дорожку.

- Профессор метафизики Хосе Ортега-и-Гассет, если бы не помер
давным-давно, сказал бы сейчас: "Градоначальник города Глупова Топтыгин,
собственно, не то чтобы был зол, а просто так - скотина", - сообщил нам
Сашка.

Петр Петрович спросил:

- Александр Игнатьич, он что - струсил? Или денег хочет?

Сашка передернул плечами:

- Наверное, и то и другое. Но дело не в нем. Завалишин просто изрядный
прохвост и заурядный дурак. И ввязался в игру не по его умишку. И не по его
силенкам...

- То есть? - не понял Петр Петрович.

- Мои коллеги-конкуренты очнулись и через него решили развести меня
пожиже... Для начала они попросили Завалишина застопорить пока проект, а
потом уже, оглядясь, обдумав и благословясь, учинить раздел этого пирога.
Сейчас существуют проверенные механизмы - экспертизы, конкурсы, тендеры и
прочая тряхомудь, наводящие тень на плетень...

- А что будешь делать? - Я обозначил свое присутствие.

Хитрый Пес смотрел на меня, но не слышал - думал о чем-то своем,
наверное, быстро считал варианты, прикидывал, искал, я думаю, системный
подход.

- Что ты сказал? - переспросил он, когда мы подошли к лифтам.

- Ничего не сказал. Спросил - что делать будешь?

Сашка помолчал, скорее всего мерил дистанцию безопасности, свой
единственный нерушимый принцип - не доверять никому, а потом засмеялся:

- Для начала - выгоню Завалишина из правительства. Засиделся! Как вы,
менты, говорите - сросся со средой.

Я промолчал, а Петр Петрович эпически заметил:

- Они, как сюда попадают, будто с ума сходят. Ребенку ясно - министров
назначают и снимают. А магнаты пришли навсегда...

Я с интересом оглянулся на него - Петр Петрович не угождал Сашке, не
говорил приятности, не льстил. Он действительно так думал.

- Ну, ты чего насупился? - толкнул меня Сашка. - Завалишин не понравился?

Телебенькнул звонок приехавшего лифта, вспыхнули сигнальные лампы, с
рокотом покатились створки в стороны.

Я пропустил Серебровского в кабину и смирно сказал:

- Нет, не понравился. Я думаю, он похож на Фатеева.

- На кого? - удивился Сашка.

- На вице-премьера Фатеева. Помнишь? Ты через него вышиб Поволжский
кредит...

АЛЕКСАНДР СЕРЕБРОВСКИЙ:

ГЛУБОКОМЫСЛИЕ НА МОКРОМ МЕСТЕ

Как только машины рванули от Белого дома, оглушительно громыхнул громовой
раскат, сиреневый сполох молнии располосовал черное небо и ливень рухнул
стеной.

- На Баррикадную, - скомандовал в рацию начальник охраны Миша, повернулся
к нам и пояснил: - Надеюсь объехать туннели, там сейчас весь транспорт
станет...

- Валяй!

Но мы опоздали. Около зоопарка мы вмазались в глухую пробку - маленький
пятачок уже намертво забили потоки автомобилей, стекающие сюда, как в
воронку, с Пресни, Грузинов и площади Восстания. И назад уже хода не было -
подперли в четыре ряда, во всю ширину дороги. И на встречной полосе - под
завязку.

Охранник Миша, судорожно шарящий по волнам милицейской радиостанции,
оторвался на миг и со злорадной улыбкой доложил:

- Гаишники визжат от ужаса - у Самотеки затерли в пробке кортеж Кириенко.
Премьер на совещание опоздал...

- Все, суши весла. Будем ждать... Соедини меня с Палеем.

Миша быстро набрал цифры и протянул мне телефончик.

- Палей слушает... - буркнуло в трубке быстро, озабоченно.

- Привет, Вениамин Яковлевич. Доложи обстановочку...

- Биржа падает катастрофически... "Бетимпекс" прекратил платежи...

- Вот это хорошо! Первая добрая весть за день!

- Мне тут сказали, что через час Центральный банк ставки вздернет на
дыбы.

- Ладно, как с эвакуацией "воздуха"?

- Трансферы завершены, акцепты с первого рубежа получены...

- Ага, отлично! Начинайте гнать их по цепочке дальше...

Вода ровно, гулко шумела по крыше автомобиля, за стеклом - серая
безвидная мгла.

- Люди, к счастью, совсем не понимают друг друга, - неожиданно сказал
Серега Ордынцев.

- О чем ты? - удивился я.

- Ты Завалишина грубо унизил. Объяснил, что только сталинские хамы были
настоящими министрами. А он и не заметил...

- Или заметил, не влияет, - сказал я. - В глубине-то души Завалишин
понимает, что со всей своей ничтожной трепотней - не чета он тем зубрам...

Серега потер запотевшее изнутри стекло, спросил:

- А ты уверен, что советские министры лучше нынешних?

Я засмеялся:

- Замечательный вопрос! Это все равно, как если бы я спросил тебя: кто
лучше - бандит, крутой медвежатник или отмороженный сявка-форточник? Это не
относится к категории "лучше-хуже". Это системная проблема эффективности.

- Поэтому ты и решил податься во власть, - иронически заметил Верный
Конь.

- Отчасти, - спокойно подтвердил я. - Я хочу внести в наш безумный
эксперимент тему здравого смысла. Во всяком случае, как я это понимаю на
сегодняшний день...

- А как ты это понимаешь на сегодняшний день? - подчеркнуто смирно