у меня раз в десять меньше.
хуже Генкиного.
вспыхнул нешуточный. Одни рабочие самозабвенно лупили друг друга по
физиономиям, а более рассудительные теснили их от стола, чтобы они не
опрокинули его, рассыпав драгоценности, временами получая за это
незаслуженные зуботычины.
крикнул Райхлин.
Закончилось время сумятицы и неразберихи, теперь надо было поскорее
выйти из лесу и затеряться среди людей.
выяснять ничего не стали. Отряд двинулся по лесу. Райхлин снова развил
бурную деятельность. Он оказывался то в голове, то в хвосте колонны и
везде убеждал людей, что им надо исчезнуть, как только они окажутся в
каком-нибудь населенном пункте. Впрочем, особо уговаривать рабочих не
требовалось, они сами понимали, чем им грозит контакт с местной властью.
и его все время поддерживали два человека, помогая идти. Эх, знал бы
инженер, что этот гаденыш больше притворяется, накапливая силы и
вынашивая свои коварные замыслы! Но все мысли Райхлина были заняты
рубином, и он проморгал надвигающуюся опасность.
некое подобие гаража.
остервенелым лаем. Собака успела охрипнуть, пока раскрылась дверь избы и
на крыльцо вышла древняя старуха.
хорошо. Тебе зачем про машину знать?
уголках России слово ?доллар? превратилось в некое магическое заклинание
типа ?Сезам, открой дверь!?, а его курс знали, кажется, даже младенцы.
Бабка постояла минуту, видимо умножая в уме, и сказала:
ним внучка.
сорок. За это время к инженеру успел присоединиться Никонов и двое его
сопровождающих. Владелец машины, очевидно, почувствовал, что странной
компании позарез нужно убраться отсюда, и нахально заявил:
хозяева рудника обещали платить ему проценты от дохода и ре выплатили
аванса, дал только двадцать. Хозяин, получив деньги, выкатил из гаража
сверкающую ?Ниву?, и беглецы спешно забрались в салон. Отпрыгав свое на
ухабах, машина выехала на асфальт и резко ускорилась. Райхлин,
устроившийся на переднем сиденье, затылком ощущал чей-то сверлящий
взгляд, и тут в его душу закралась тревога.
привалившей сотки высадил их у неказистого здания вокзала и помчался
обратно разбираться с ячменем.
изучив расписание и поняв, что единственный вариант, - доехать
электричкой до областного центра и дальше прямым ходом домой.
инженер столкнулся с ним нос к носу. Игнорируя бывшую жертву Левши,
Райхлин двинулся к выходу. Навстречу ему шел милицейский наряд. Инженер
невольно опустил голову, боясь встретиться глазами со стражами порядка.
Тут Никонов преградил ему дорогу.
позову ментов.
этом, в противном случае люди только о нем и говорили бы, но я должен
увидеть его своими глазами и договориться, как мы будем его делить. Ну,
показывай, иначе заложу ментам, что ты похитил у государства сокровища.
потянут на три-четыре тысячи баксов, а рубин.., сам знаешь его цену. Ну,
будешь колоться? Менты, видишь, рядом, не знают, чем заняться.
возможность быстро разбогатеть и, главное, две ночи, проведенные на
дереве. В таком состоянии он мог решиться на любые отчаянные действия.
Райхлин понял это и примирительным жестом тронул его за руку.
живучесть. На, полюбуйся одним глазком.
Бархатное мерцание успокоило рабочего.
яростный торг среди движущейся толпы, рядом с милиционерами было верхом
неосмотрительности. Кажется, рабочий повредился-таки умом, вися на
дереве.
пассажирами? - язвительно спросил Никонов.
заставляют проходить через дурацкий металлоискатель.
сработал звонок. Если так боишься, я сам его пронесу. А на поезде отсюда
до Москвы тащиться трое суток.
притворяется? Если людям, арестовавшим Левшу, они тоже нужны, хотя бы
как свидетели, их уже ищут. Разумеется, не так тщательно, как особо
опасных рецидивистов, но аэропорты перекроют обязательно, это проще
всего. А поскольку милицейская сеть вряд ли окажется настолько густой,
чтобы охватить и железнодорожные линии, поезд - самый реальный путь
домой и на свободу.
самолете и говорить не приходится.
час.
ресторане, если угостишь.
Странное они представляли зрелище: хорошо одетый Райхлин и Никонов,
прихвативший с собой в Междуреченск шмотки для работы на все времена
года и не подумавший о парадно-выходном костюме. Но именно бомжеватого
вида рабочий платил деньги и диктовал свои условия. Когда поезд, издав
визг смертельно раненного животного, тронулся с места, а проводница
собрала билеты, он запер дверь и сказал:
вырученные за него деньги?
как приедем. Ты станешь богатым человеком.
шестьюдесятью тысячами. Хочешь, гад, кинуть мне подачку, а сам
заграбастать настоящие бабки? Не выйдет! Это я нашел рубин, и я провисел
почти двое суток на дереве, между прочим из-за твоего болтливого языка.
Тебя когда-нибудь привязывали голым к дереву? Знаешь ли ты, какие муки
испытывает при этом человек? Днем жарит солнце, оно печет час за часом,
и даже загоревшая кожа покрывается волдырями. Тебя бросает в жар, потом
начинает бить озноб, и тут на лес опускается ночной мрак. Ты висишь, и у
тебя зуб на зуб не попадает от холода! А всякая мерзкая живность,
которую человек обычно не замечает! Днем свирепствуют кусачие мухи,
вечером налетают комары, даже ночью в тело впиваются какие-то твари. А
ворона! Почему ни один из вас не осмелился прогнать ворону? Левшу
боялись! Эта дрянь спикировала мне на голову и нацелилась выклевать
глаз. Видишь - шрам на брови. Хорошо, что охранник сердобольный попался,
швырнул в гадину камнем. Да, он угодил мне в лоб, зато спугнул мерзавку.
И ты мои муки оцениваешь в жалкие шестьдесят тысяч! Пиши расписку.
шестьдесят.., тьфу ты! шестьсот тысяч долларов с целью его продажи и
незаконного получения денег. Подпись. Эта бумажка будет мне железной
гарантией. А то продашь рубин и кинешь меня, как последнего лоха. Я
отдам ее тебе, как только получу взамен деньги, триста тысяч.
случае я выручу за рубин пятьсот.
А насчет расписки я бы на твоем месте не упрямился.
сильная, мускулистая, как у любого, занимающегося тяжелым физическим
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Перумов Ник
Орлов Алекс
Лукин Евгений