холл, а потом чуть вверх по ступенькам...
стал допивать пиво, соскочил с табурета и пошел в сауну...
десять минут девятого. Кондрашов хмыкнул и начал раздеваться. Аккуратно
сложив одежду, он обмотал вокруг бедер белое махровое полотенце и в
задумчивости посмотрел на холодильник. В этот момент в дверь постучали.
вещи оставлю, а то там кафе закрывать решили.
она сама с чудовищной силой ударила его. Оглушенный, Женя отлетел на
середину предбанника и упал на четвереньки, тряся головой... Из сломанного
носа на пол полилась кровь. В баньку вошел здоровенный мужик в потертой
кожаной куртке и лыжной шапочке, за ним шмыгнула брюнетка Надя. Страшный
удар высоким шнурованным ботинком в лицо заставил Кондрашова сначал ямиться
на коленях, а потом упасть навзничь. Мужик повернулся к девушке и кивнул на
сауну:
озноб от возбуждеОна не мигая смотрела, как человек в кожанке, наклонившись,
извлек из ножен, прикрепленных к правой голени под джинсами, длинный, матово
блеснувший нож...
человека просто вырубили бы напрочь (если не убили бы), но Кондрашов
сознания не потерял... Бывший опер еще нашел в себе силы рвануться к креслу,
на котором лежала его одежда, чтобы попытаться схватить спрятанный под
рубашкой ТТ. Женя почти дотянулся до ствола, но амбал оказался проворнее, он
прыгнул Кондрашову на спину, левой рукой завернул ему голову вверх и
полоснул ножом по напрягшемуся горлу... Женя захрипел и забился, киллер
быстро соскочил с него, чтобы не измазаться хлынувшей потоком кровью...
Кондрашов почувствовал страшную слабость, но боли не было, были только
досада и горечь оттого, что все вышло так глупо... Последние мысли в
гаснувшем сознании касались Обнорского: "Андрюхин... Он придет, они и
его..." Кондрашов ватной, слабой рукой, перепачканной собственной кровью,
схватил свой модный ботинок и попытался швырнуть его в окно. "Андрей
заметит, должен понять..." Но ботинок был уже слишком тяжел для него и не
долетел до стекла, ударившись о батарею под подоконником. А через секунду
Женя дернулся в последний раз, всхлипнул и умер.
кабана...
кресла полотенце, протер им рукоятку и швырнул нож в лужу крови. Тем же
полотенцем прошелся по ручке двери в сауне и направился к выходу...
чуть наискосок от входа в баньку, нервно покусывая верхнюю губу и время от
времени поглядывая на часы. Когда на улице появились мужская и женская
фигуры, он с облегчением вздохнул и вытер рукавом куртки лоб. Половина дела
была сделана. Теперь оставалось только дождаться Обнорского - журналисту
деться некуда, его "Ниву" должны перехватить гаишники, блокировавшие с трех
сторон въезды на Матросова. Колбасова беспокоило только одно - Серегин
почему-то не появлялся, сообщений по рации от патрулей ГАИ не поступало...
Они не должны были задерживать Обнорского, их задача заключалась только в
том, чтобы притормозить журналиста под предлогом тщательной проверки машины
и документов. Но Серегин не подъезжал, хотя время шло уже к половине
девятого, и это обстоятельство заставляло Владимира Николаевича нервничать и
ерзать на продавленном сиденье старенькой "шестерки"...
ангел-хранитель и заставил свернуть во двор какого-то дома, не доезжая
буквально нескольких десятков метров до гаишной засады... В этом дворе
Андрей и запарковал свой вездеход и уже собрался было бежать к баньке, как
его окликнул знакомый голос. Обернувшись, Серегин узнал Сашу Кривенца, с
которым когда-то вместе они выступали на городских соревнованиях. Оказалось,
что Саша жил как раз в том дворе, где Андрей поставил "Ниву". Они слишком
давно не виделись, чтобы расстаться сразу после рукопожатия и обмена первыми
вопросами. Разговор о том, как у кого дела и кто как устроился, затянулся
минут на тридцать, Серегин нервничал, все время поглядывал на часы, в конце
концов извинился, записал Сашин телефон, оставил ему свои координаты и
вприпрыжку побежал к бане...
Андрей провел относительно спокойно - помогла работа: в редакции на нем
висело несколько материалов, и Обнорский не разгибаясь отписывался, стараясь
не забивать себе голову мыслями об истории с "Эгиной". Единственное, что
Серегин успел сделать по рембрандтовской теме, - опросил помочь ему в "одном
маленьком деле" заведующего отделом культуры их газеты Даню Данилова. Дельце
это было вовсе пустяковым - найти в Эрмитаже искусствоведа, женщину, о
которой Обнорский знал только то, что зовут ее Ирина, что лет ей где-то
около пятидесяти, что она одинока и фанатично любит свою работу. Для
Данилова навести справки в Эрмитаже, где он имел в связи с профилем своего
отдела колоссальные связи, не составляло труда. Андрей наплел ему какую-то
правдоподобную ерунду, объяснявшую крайнюю конфиденциальность поиска: якобы
эта самая Ирина, вполне возможно, его, Серегина, родственница,
незаконнорожденная сестра его дедушки... Даня был человеком крайне
деликатным, к Обнорскому относился с симпатией, а врожденная
интеллигентность не позволяла ему подробнее интересоваться пикантными
семейными тайнами. Данилов пообещал разузнать все, что возможно, ко
вторнику. Учитывая то, что встреча с Кондрашовым должна была состояться в
понедельник вечером, Андрея это вполне устраивало...
прозевал журналиста. Только когда знакомая, с характерной сутуловатостью
фигура в зеленой куртке, рванув дверь, быстро вошла в баньку, до опера
дошло, что мышка уже в мышеловке. Оставалось только захлопнуть дверцу, а для
этого нужно-то было всего-навсего подать сигнал омоновцам, ждавшим команды
на начало шмона в двух автофургонах за углом, через квартал от "шестерки"
Колбасова. И тут Владимиру Николаевичу круто не повезло: его милицейская
Рация вдруг зафонила, затрещала и захрюкала, видимо откуда-то пошла очень
сильная радионаводка, - техническое обеспечение даже в ОРБ было весьма и
весьма слабым. Колбасов выматерился, выскочил из "Жи-"улеи" и побежал к
автофургонам...
открытой, но удивиться ничему Андрей уже не успел, потому что в следущее
мгновение увидел неподвижное обнаженное тело Женьки в луже крови.
Задохнувшись, Серегин сдела шаг вперед... Ему довелось видать слишком много
трупов, чтобы он мог ошибиться, но Андрей все же л тронулся до откинутой в
сторону руки Кондрап ., Пульса не было, хотя тело еще хранило тепло ушедшей
жизни.
его и ответить. И мертвый друг не отвечал...
шоке, и время для нег перестало делиться на минуты, секунды и часы.
"Телефон... - пришла вдруг в голову мысль. - Телефон. Надо вызвать
милицию... И "скорую"". Андрей выбс жал из баньки и, прыгая через ступеньки,
понесся к двери в кафе. Заведение было уже закрыто, на его бешеный стук
никто не прореагировал. Матерно выругавшись, Обнорский выскочил на улицу и
помчался к ближайшему телефону-автомату, располагавшемуся на левом углу дома
напротив. Едва он добежал до будки, как ко входу в баньку с отчаянным визгом
тормозов подлетели два автофургона, из которых как горох посыпались люди в
масках и камуфляже, с оружием в руках. Впрочем, один был в гражданке - свет
фонаря упал на его лицо, и Андрей узнал оперуполномоченного из ОРБ Владимира
Николаевича Колбасова... Когда опер вбежал в подъезд, Обнорский медленно
вышел из будки и, не оглядываясь, завернул за угол дома. Он очень спокойно и
непринужденно прошагал до следующего двора и лишь тогда бросился бежать...
рухнул на мокрую лавочк} у детской площадки. Отдышавшись, Андрей закурил
постанывая, обхватил голову руками и попытался про считать ситуацию.
Наверное, со стороны он казался - сидит мужик на лавке, что-то бормочет себе
пья нос покачивается из стороны в сторону - ясное дело, нажрался где-то...
Привычная картина в русских городах...
холодный воздух, выпрямился - сердце понемногу успокаивалось, но все тело
колотило как в лихорадке... Разные, конечно, бывают совпадения... Женька был
еще теплым, но, допустим, кто-то еще до Обнорского обнаружил его труп и
вызвал милицию... Приехали бы из отделения местного, ну из РУВД... Но
Колбасов и спецназовцы... Они-то как могли появиться так быстро? Только если
специально ждали... И ведь по чистой случайности они Андрея над телом
Кондрашова не прихватили...
прокуратуре - тогда Лида Поспелова тоже фамилию Колбасова называла... Так
что же получается - ОРБ ему, Серегину, специально крутую подставу готовило?
Выходит, что так... Андрей был слишком возбужден и потому совершил типичную
для большинства обывателей ошибку - он отождествлял конкретного человека (в
данном случае Колбасова) с той организацией, в которой этот человек
работал...
Неужели "Эгина"? А что еще? Господи ты боже мой..." Ему стало холодно, он
встал, но, постояв немного, снова сел. Куда пойти? Если ему действительно
готовили подставу, то возвращаться домой нельзя - там его встретят. К
Шилова Юлия
Корнев Павел
Прозоров Александр
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Посняков Андрей