Чтение 60–й страницы книги ~Голубой молоточек~

Между нами воцарилось молчание. Я слышал, как далеко, у подножья
горы, море отмеряет время.

- Мой муж скверно себя чувствует. Он постарел за эти два дня. Если
все это станет явным, его репутация погибнет. А может, и он сам...

- Он рискнул всем уже давно, выбрав именно такой, а не иной путь.

- Но что он совершил?

- Думаю, это он сделал возможным фальшивое опознание Хантри.

- Фальшивое опознание? Что вы имеете в виду?

- Думаю, вы знаете, что я имею в виду. Но об этом я предпочитаю
говорить с вашим мужем.

Она прикусила губу, с обнаженными зубами напоминала ворчащего у двери
сторожевого пса. Потом взяла картину, вошла в дом и проводила меня к мужу.

Он сидел перед фотографией своих медных копей. На лице его отражалась
абсолютная беспомощность. Борясь со слабостью, он улыбнулся мне одними
уголками губ.

- Что вам угодно? Снова денег?

- Нет, всего лишь несколько ответов. Все это дело началось в 1943
году. Пора его закрыть.

- А что, собственно, произошло в 1943 году? - вмешалась Рут Баймеер,
обращаясь ко мне.

- Всего я не знаю. Думаю, все началось тогда, когда Вильям Мид
получил отпуск и приехал домой, в Аризону. Собственно, дом его был где-то
в другом месте. В Санта-Терезе его ждали молодая жена и маленький ребенок.
Но его мать все еще жила в Аризоне. Где именно жила тогда Милдред, мистер
Баймеер?

Он сделал вид, что не слышит меня. Жена ответила за него:

- Жила в Тьюксоне, но проводила уик-энды в горах, с моим мужем.

Баймеер изумленно глянул на нее. Я спросил себя, а говорили ли они
когда-нибудь откровенно о его связи с Милдред?

- Наверняка Вильям не был этим поражен, - продолжал я. - Его мать и
до того жила с разными мужчинами, дольше всего с художником по имени
Лэшмэн. Лэшмэн заменил ему отца и научил его рисовать. Приехав в отпуск в
Аризону, Вильям узнал, что его сводный брат Ричард украл часть его картин
и выставил как свои. В сущности, личность Хантри начал фальсифицировать
сам Хантри, украв картины и рисунки Вильяма, а также женившись на Франсин.

Из-за этого между молодыми людьми произошла драка. Вильям убил
Ричарда и бросил его тело в пустыне, переодев в собственный мундир. Будучи
внебрачным сыном, он наверняка всю жизнь мечтал занять место Ричарда.
Теперь у него появился шанс занять его, одновременно освободившись от
службы в армии и от брака.

Но без помощи других особ это ему не удалось бы, точнее троих особ.
Прежде всего, ему помогла Франсин. Скорей всего, она его любила, хоть он
был женат и убил ее мужа. Возможно даже, она сама подталкивала его к этому
убийству. Так или иначе, она приехала с ним в Санта-Терезу и семь лет
прожила в качестве его жены.

Не знаю, почему он рискнул вернуться в этот город. Возможно, хотел
следить за судьбой своего сына. Но насколько мне известно, он ни разу не
видел Фреда в течение этих семи лет. Не исключено, что, живя так близко от
жены и сына, он в тайне играл собственную комедию двойной личности. А быть
может, ему необходимо было это постоянное напряжение в качестве допинга,
помогающего поддерживать миф Хантри и творить.

Но прежде всего, ему было необходимо без помех выбраться из Аризоны,
и в этом ему помогла мать. Наверняка задача Милдред была самой трудной. Ей
предъявили останки молодого Ричарда Хантри, а она опознала в них
собственного сына. Она доказала этим свою немалую смелость и, надо
сказать, не в последний раз. Невзирая ни на что, она любила своего
внебрачного сына. Но это была болезненная и трагическая любовь. Сегодня
утром она пошла к нему, взяв с собой стилет.

- Чтобы убить его? - спросила Рут Баймеер.

- Или сделать возможным его самоубийство. Не думаю, чтобы Милдред
видела в этом большую разницу. Ее жизнь кончена.

У Баймеера вырвался невольный вздох.

- Вы говорили, что Вильяму помогли три особы, - повернулась ко мне
его жена.

- По меньшей мере три.

- И кто же эта третья особа?

- Думаю, вы знаете это, миссис. Вильям никогда не выбрался бы из
Аризоны и не устроился в жизни, если бы не чья-то помощь. Кто-то должен
был прервать следствие, проводимое шерифом Бротертоном и закрыть дело.

Мы оба посмотрели на Баймеера. Он поднял свои массивные плечи, словно
наши глаза были револьверными стволами.

- Я не делал ничего подобного...

- Если она тебе приказала, сделал бы, - заявила его жена. - Сколько
помню, она всегда давала тебе поручения. Пожалуй, ты отправишься в тюрьму,
чтобы спросить ее, что тебе делать дальше! Она тебе велит спустить все
состояние на адвокатов для ее сына-убийцы, а ты ее послушаешься!

- Возможно, так я и сделаю.

Он всматривался в ее лицо. Она глядела на него изумленно, с внезапным
страхом.

Баймеер поднялся медленно, словно на плечах его лежал непосильный
груз.

- Вы меня не подвезете, мистер Арчер? Я чувствую себя весьма
разбитым.

Я согласился. Баймеер двинулся к выходу, в дверях он обернулся к
жене.

- Есть еще одна вещь, о которой тебе нужно знать, Рут. Вильям также и
мой сын. Внебрачный сын мой и Милдред. Когда он родился, я был совсем
мальчишкой.

Ее лицо залила волна обиды.

- Почему же ты раньше мне об этом не сказал?! Теперь уже поздно...

Она смотрела на муж, словно видела его последний раз в жизни. Он
проводил меня сквозь пустой, гулкий дом. Шаги его были нетвердыми, он
слегка покачивался. Я помог ему забраться в машину и начал потихоньку
спускаться с холма.

- Это была случайность, - сказал он. - Так часто бывает в жизни. Я
познакомился с Милдред, когда еще учился в гимназии, после футбольного
матча. Феликс Хантри устроил прием на своей вилле. Меня пригласили, так
как моя мать была его кузиной. Понимаете, как бедного родственника...

С минуту он сидел, опустив голову.

- В тот день у меня появилось три пунктика, четыре, если считать
Милдред. Когда Вильям был зачат, мне было семнадцать, и восемнадцать,
когда он родился. Я немного мог сделать для него. Денег у меня не было. Я
старался как-то переползти через колледж. Милдред сказала Феликсу Хантри,
что это его сын, а он ей поверил. Он позволил дать мальчику свою фамилию и
давал деньги на его содержание, пока она не порвала с ним и не перебралась
к Саймону Лэшмэну.

Для меня она также сделала все, что могла. Устроила мне спортивную
стипендию, уговорила Феликса дать мне работу на руднике. Помогла мне
подняться по этой лестнице. Я очень благодарен ей...

Но в голосе его не было ни тепла, ни благодарности. Возможно, он
чувствовал, что жизнь его свернула не на ту дорогу еще в молодости, и что
до сих пор он не совсем хозяин своей судьбы. Он смотрел на город, который
мы проезжали так, словно видел его тенистые улицы впервые в жизни.

Я тоже чувствовал себя тут чужим. Коридоры здания суда показались мне
катакомбами. После обычных формальностей, напоминавших обряд принятия в
какую-то первобытную секту, люди окружного прокурора провели нас в камеру,
где находился пойманный мной человек.

Даже стоя между двух вооруженных стражей, он не выглядел как
убийца-рецидивист. Казался бледным, слабым и испуганным. Как же часто
преступники выглядят именно так!

- Вильям? - спросил я. Он кивнул. В глазах его накипали слезы и
скатывались по щекам, будто крупные капли крови, стекающие из нанесенных
стилетом ран.

Джек Баймеер шагнул вперед и коснулся мокрого лица своего сына.