произнес он. - Мне на него наплевать, на это отпущение.
- Возможно, вам оно и не нужно, - проговорил как бы про себя Додсон. -
Последний раз говорю, ступайте в машинное отделение.
- Не пойду!
Старший механик вздохнул, поднял с пола термос.
- В таком случае, может быть, соизволите выпить со мной чашечку кофе?
Подняв глаза, Райли улыбнулся и, удачно подражая полковнику Каскинсу,
герою популярной развлекательной программы, проговорил:
- А воопче-то кто-кто, а я возражать не стану.
Вэллери повернулся на бок, подогнув под себя ноги, и машинально потянулся
за полотенцем. Истощенное, слабое тело старика ходило ходуном от
надрывного оглушительного кашля, который отражался от бронированных стенок
рубки. Господи, так плохо он еще никогда себя не чувствовал. Но, странное
дело, боли он не ощущал. Приступ кашля прекратился. Взглянув на пунцовое
мокрое полотенце, Вэллери, собрав оставшиеся силы, с внезапным отвращением
швырнул его в дальний угол рубки.
"Вы же на собственном хребте тащите эту проклятую посудину!" - невольно
вспомнилась эта фраза, сказанная старым Сократом, и командир "Улисса"
слабо улыбнулся. Но он сознавал, что никогда еще не был так нужен на
крейсере, как сейчас. Он знал: стоит чуть помедлить, и ему никогда больше
не выйти из рубки.
Делая над собой адское усилие, Вэллери приподнялся с койки и сел,
обливаясь потом. Затем с трудом перебросил ноги через ограждение. Едва
подошвы его ног коснулись палубного настила, "Улисс" вздыбился.
Покачнувшись, Вэллери ударился о кресло и беспомощно соскользнул на пол.
Прошла целая вечность, прежде чем ценой страшного напряжения ему удалось
снова подняться. Еще одно такое усилие, и ему конец.
Следующим препятствием была дверь - тяжелая стальная дверь. Как-то надо ее
открыть, но сделать это сам он был не в состоянии. Он положил ладони на
ручку двери, та открылась сама собой, и Вэллери очутился на мостике,
глотая морской ветер, который острым ножом сек глотку и разрушенные
легкие. Он оглядел корабль с носа до кормы. Пожары утихали - и на
"Стерлинге", и на юте "Улисса". Слава Богу, хоть это пронесло! Отворотив
ломами дверь акустической рубки, двое матросов осветили ее фонарем. Не в
силах выдержать подобного зрелища, Вэллери отвернулся и, вытянув руки
точно слепой, стал на ощупь искать дверцу рубки.
Увидев командира, Тэрнер бросился ему навстречу и осторожно посадил его в
кресло.
- Зачем же вы пришли? - сказал он мягко. Потом внимательно поглядел на
начальника. - Как себя чувствуете, сэр?
- Много лучше, благодарю вас, - ответил Вэллери. И с улыбкой прибавил: -
Вы же знаете, старпом, у нас, контр-адмиралов, есть определенные
обязанности. Я отнюдь не намерен зря получать свое княжеское жалованье.
- Всем отойти назад! - приказал Кэррингтон. - Зайти в рулевой пост или
подняться на трап. Посмотрим, в чем тут дело.
Он наклонился и принялся разглядывать огромную стальную плиту. Прежде он
даже не представлял, насколько тяжела и массивна крышка этого люка. Крышка
приподнята всего лишь на какой-то дюйм. В щель засунут лом. Рядом
сломанный блок. Противовес лежит возле комингса рулевого поста. "Слава
Богу, хоть этот груз оттащили", - подумал Кэррингтон.
- Талями пробовали поднять? - отрывисто спросил он.
- Да, сэр, - ответил матрос, стоявший к нему ближе всех, показав на груду
тросов, сваленную в углу. - Ничего не получается. Трап нагрузку
выдерживает, но гак никак не подцепить - все время соскальзывает. - Матрос
показал на крышку. - Одни задрайки согнуты - ведь их пришлось отгибать
кувалдами, - а другие повернуты не так, как надо... Я же знаю свое дело,
сэр.
- Я в этом не сомневаюсь, - рассеянно произнес Кэррингтон. - Ну-ка,
помогите-ка мне.
Сделав глубокий вдох, он ухватился пальцами за край крышки. Матрос,
стоявший у края люка (другой его край находился возле самой переборки),
последовал его примеру. Оба напряглись так, что их спины и мышцы ног
задрожали от натуги. Лицо Кэррингтона налилось кровью, в ушах застучало.
Он выпрямился. Так они только надорвутся: эта проклятая крышка не
сдвинулась ни на йоту. Немало, видно, пришлось положить труда, чтобы
приоткрыть ее. "Хоть люди и измучены, но ведь должны же они вдвоем
приподнять край крышки", - подумал Кэррингтон. Выходит, заело шарниры. Но
возможен и перекос палубы. Если же это так, размышлял первый офицер, то и
с помощью талей ничего не сделать. Когда необходим рывок, от талей нет
никакого проку: как их ни набей, слабина всегда остается.
Опустившись на колени, он прижал губы к щели.
- Эй, внизу! - крикнул он. - Вы меня слышите?
- Слышим, - послышался слабый, приглушенный голос. - Ради Бога, вызволите
нас отсюда. Мы будто крысы в мышеловке.
- Это вы, Брайерли? Не беспокойтесь, мы вас вызволим. Много ли там у вас
воды?
- Какая тут к черту вода? Одна нефть! Наверно, повреждена левая топливная
цистерна. Кольцевой коридор, должно быть, тоже затоплен.
- Высок ли уровень воды?
- Помещение затоплено на три четверти! Стоим на генераторах, цепляемся за
щиты. Один из ребят сорвался. Мы не смогли его удержать. - В голосе, хотя
и приглушенном люком, явственно слышалась тревога, почти отчаяние. -
Поторопитесь, умоляем вас!
- Вам говорят, вызволим! - резко, властно произнес Кэррингтон. Уверенности
в том, что он сказал, у него самого не было, однако он и виду не подал,
иначе среди тех, кто оказался в западне, быстро распространилась бы
паника. - Снизу не можете нажать?
- На трапе только один человек может поместиться, - крикнул Брайерли. -
Никакого упора нет.
Он неожиданно умолк, послышались ругательства.
- Что произошло? - отрывисто спросил Кэррингтон.
- Трудно держаться, - прокричал в ответ Брайерли. - Волны гуляют фута в
два высотой. Одного смыло... Вот он, кажется, снова тут. Темно, как в
преисподней.
Услышав стук тяжелых шагов, Кэррингтон поднял голову. По трапу спускался
Петерсен. В такой тесноте белокурый норвежец показался гигантом.
Кэррингтон посмотрел на него, разглядел необычайно развитые плечи, могучую
грудную клетку, огромные руки, - одна была опущена вниз, в другой он
небрежно, словно это были тростинки, держал три лома и кувалду. Увидев
кочегара, его серьезные глаза, синевшие из-под льняных прядей, Кэррингтон
вдруг ощутил какую-то странную уверенность.
- Нам люк не открыть, Петерсен, - сказал он просто. - Не сумеете ли вы?
- Попробую, сэр. - Положив свой инструмент, норвежец наклонился и схватил
конец лома, торчащего из-под крышки люка. Потом быстро и легко выпрямился.
Крышка чуть приподнялась, но лом, словно кусок проволоки, начал сгибаться
и согнулся почти под прямым углом.
- По-моему, крышку заело, сэр. - Петерсен даже не запыхался. - Очевидно,
что-то с шарнирами.
Обойдя крышку люка с другой стороны, он внимательно осмотрел шарнирное
соединение и довольно хмыкнул. Три удара со всего маху, прямо по торцу
соединения, и рукоятка молота сломалась. Петерсен отшвырнул прочь ставшую
бесполезной кувалду и взял другой лом - гораздо тяжелее.
Этот лом тоже согнулся, но крышка приподнялась - уже на дюйм. Взяв две
кувалды поменьше, которыми до этого отбивали задрайки, великан-норвежец
принялся колотить по шарнирам. Наконец сломались и обе эти кувалды.
На этот раз, сложив вместе два лома, он подсунул их под угол крышки и
нагнулся. Пять, десять секунд стоял он в такой позе, не двигаясь с места.
Потом часто, глубоко задышал. Неожиданно задержал дыхание. По лицу его
ручьями полил пот, все тело задрожало от адского напряжения. И вдруг -
невероятное дело! - оба лома стали сгибаться.
Кэррингтон смотрел словно зачарованный. Он никогда еще не видел ничего
подобного; да наверняка и остальные. Он был в этом уверен. Он мог
поклясться, что каждый из этих ломов выдерживает, самое малое, полтонны.
Он не верил своим глазам, но это было так: по мере того как гигант
выпрямлялся, ломы сгибались все больше и больше. И вдруг - настолько
неожиданно, что все подскочили, - крышка разом открылась. Всего на целых
пять-шесть дюймов. Петерсен отлетел в сторону, ударившись о переборку.
Ломы, вырвавшись у него из рук, с плеском упали в воду.
Великан тигром кинулся к крышке люка. Ухватившись за край, он напряг
могучие мышцы рук и плеч, наваливаясь изо всех сил на тяжелую стальную
плиту. Три, четыре раза надавливал он на нее. На пятый раз массивная
крышка с визгом распахнулась и с грохотом ударилась о стойку. Защелка,
удерживавшая крышку вертикально, закрылась. Люк был открыт. Петерсен
улыбался. Давно на лице Петерсена не видели улыбки. Он обливался потом,
грудь часто-часто поднималась и опускалась, точно мехами накачивая воздух
в натруженные легкие.
В отсеке слаботочных агрегатов вода всего на два фута не доходила до
комингса люка. Порою, когда корабль падал в ложбину между крутых валов, в
верхнее помещение через комингс вливалась темная маслянистая жидкость.
Освобожденных из плена моряков быстро вытащили наверх. Они с ног до головы
были выпачканы нефтью, глаза залеплены густой жижей. Казалось, они только
что вышли из преисподней. Вконец измученные переживаниями, бедняги были на
грани полного коллапса. Даже инстинкт самосохранения не смог заставить их
найти в себе силы двигаться. А трое других моряков, вцепившихся в
скоб-трап, застряли в шахте, не в состоянии сделать ни шагу больше. Они
наверняка сорвались бы в черную бездну, если бы не Петерсен, - тот
нагнулся и словно малых детей вытащил их из шахты люка.
- Немедленно отправить их в лазарет! - распорядился Кэррингтон, наблюдая
за тем, как мокрым насквозь, дрожащим от холода людям помогали
подниматься. Потом с улыбкой повернулся к Петерсену: - Мы поблагодарим вас
Верещагин Олег
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Гуль Роман Борисович
Куликов Роман
Ибсен Генрик