шпиона и аналитика. Стерильный, призрачный, ядовитый опыт,
разрушающий человеческое естество. Дурман ада.
любви. Плотской.
спешно сброшенная одежда, а после звучал в полутьме шепот
отрывистых слов, безмятежное счастье захлестнуло их,
слившихся в целое, и он бесконечно и сладостно целовал
волосы ее и глаза, тонкие руки и нежную грудь...
обволакивающий летящее на лыжах тело в круговерти морозной
пыльцы, вновь - ее губы, пахнущие снегом и солнцем; затем -
семейный обед в присутствии умиротворенно-деликатного
Краузе, и вновь, до следующего полудня - плывшие в глазах
стены спальни...
озаботить себя какими-либо прогнозами и раздумьями. Он
просто жил и любил. Впервые. Чего ранее не позволял себе
никогда.
парадоксально, все сложилось к лучшему... Единственный
прокол: они "пробили" захваченного полицейского, и сейчас
Краузе ищет в своих рядах "крота", связанного с нами...
интересующих нас лиц.
Валленберг - исполнитель. Он подошел им по известным тебе
параметрам. Лабораторная мышка. Дезориентированная
полностью. Старый мистификатор крутит им, как хочет. Мешать
им не будем, посмотрим на результат.
результате "прыжка"?
человек... К Краузе и - к Валленнбергу. Информация, полагаю,
будет исчерпаюей.
вербовка, закрепленная психологическим кодом.
Действительно: как ты сумел?..
имели дело с его любимой и единственной внучкой... Какой
материал, Майкл! Ка-акой материал!.. Очень трудно завидовать
Валленбергу, как ты понимаешь... Но - в настоящий момент...
я бы хотел оказаться на его месте!
балкон, облокотившись на балюстраду. Морозный ветер свистал
в ночи, растворившей во мраке горы; черное пространство
заполонило мир, и только колючие звезды в бездонности неба
обозначали существование тверди земной, - неразличимой в
круговерти бушевавшей стихии.
вечность вместе с теми, кто когда-то отстроил это "орлиное
гнездо", как символ могущества тевтонского духа, венчавшего
неприступный утес; и кто мог ведать, что именно здесь
начнется мистерия древне-германской традиции, и жертвой на
алтаре суждено быть ему, - Ричарду Валленбергу.
замка, где его ждали двенадцать посвященных, возглавляемых
Великим Магистром Краузе, - тринадцатым.
благовонной водой и одели в старинный балахон тибетского
монаха.
железом, и Ричард вошел под низкие своды храма, таящегося в
глубине скалы.
равнодушного отчуждения, он оглядел собравшихся здесь
"рыцарей" в древних одеждах и рогатых шлемах, скрывающих
лица.
травы, тени участников действа густо чернели на потолке и
стенах, а над алтарем с магическим кругом медленно вращалась
плоская золотая свастика, подвешенная на тонкой цепи.
медитации.
оранжевый оттенок, а потом неуклонно начал голубеть, как бы
откликаясь на каждое гортанное заклинание, произносимое
Магистром. "Рыцари" вторили ему, обступая Ричарда замкнутым
кругом.
портфеле, установив его жало в центре круга.
вкрапленными в рукоять; вращение свастики усилилось вместе с
хором голосов, слившихся в таинственной, вкрадчивой
гармонии; перед взором Ричарда поплыла белесая пелена, в
которой различалось лишь пламя свечей, сливавшихся в единый
огонь, и вдруг - он как бы нырнул с открытыми глазами в
теплую мутноватую речку: вот мелькнул свет, наполнявший
верхнюю толщу воды, затем в рыжеватой мути почудились какие-
то бесформенные очертания, но в ту же секунду размытость
призрачных образов исчезла, сменившись ослепительной,
рельефной реальностью.
каждый штришок, и, казалось, еще мгновение, и взгляд его
познает тайну сцепления частиц, составляющих тот мир, что
внезапно восстал перед ним, заворожив душу жутким, как
осознание падения с высоты, открытием: он - в ином
пространстве и в ином времени, где все носило печать
неземного, чужеродного естества.
малейшего облачка, вокруг же - дыбились красноватые
растрескавшиеся скалы, и неживая буроватая растительность с
черными, отливавшие блеском антрацита колючками, пробивалась
в трещинах иссохшей почвы, что никогда, как он интуитивно
уверился, не знала дождя.
соответствующей проселку, однако без каких-либо ухабов и
рытвин; каменистая утрамбованная поверхность была плотной и
ровной, словно впрессованной неведомым гигантским катком в
какую-то также неведомую твердь.
невольно коснулся рукой груди, нащупав амулет с камнем, по
цвету теперь уже напоминавшим сапфир; после перевел взгляд
на кисти рук, и столь же отчетливо, как видел малейшие
камешки на дороге со всеми их рытвинками и гранями, узнал
беловатые шрамы забытых порезов, матовое пятнышко на ногте
мизинца...
восприятии происходящего, одиноко стоящий на неведомой
дороге в монашеском балахоне из мягкой мешковины
бесформенного плетения, удобно облегавшим тело.
кинжала, как бы захваченного вращением свастики и вместе с
ней поворачивающегося по какой-то незримой оси... Но - как
давно и как бесконечно далеко отсюда случилось все это, и
целая вселенная отделяет мистерию в подземелье замка от этих
безжизненных скал и высочайшего неба иного мира; отделяет от
всего того,что когда-то и где-то было с ним прежде...
смертью? Или же посмертием?.. Однако он жив, он абсолютно и
неоспоримо жив...
донесся голос, полагая, что увидит сейчас если не черта с
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Махров Алексей