Чтение 60–й страницы книги ~Четвертый К~

Последние двадцать лет Салентайн способствовал ее карьере. Он заметил
ее еще когда она вела утреннюю программу. Позже она перешла на вечерние
новости. Всегда отличаясь бесстыдством в создании своей карьеры, она
прославилась тем, что взяла государственного секретаря за глотку,
разразившись слезами и криками, что если он не даст ей двухминутного
интервью, она потеряет работу. Она льстила знаменитостям, обхаживала их,
шантажировала, чтобы они согласились выступить в ее программе, а потом
жестоко набрасывалась на них с интимными и вульгарными вопросами. Лоуренс
Салентайн считал Кассандру Чатт самой грубой личностью, какую он
когда-либо встречал на радио или телевидении.

Лоуренс Салентайн пригласил ее на обед в своей квартире. Ему
доставляло удовольствие общество грубых людей.

Когда на следующий вечер Кассандра приехала, Салентайн редактировал
видеоролик. Он завел ее в свой рабочий кабинет, где было собрано самое
новое видео- и телеоборудование, микшерский комплекс, управляемый
компьютером.

Кассандра уселась на стул и заявила:

- Ну, что это за дерьмо, Лоуренс, неужели я опять должна смотреть,
как ты делаешь ролик из "Унесенных ветром"?

- Вместо ответа он принес ей выпивку из маленького бара в углу
комнаты.

У Лоуренса имелось хобби. Он любил составлять видеоролики фильмов (у
него была коллекция из ста картин, которые он считал лучшими), и он все
время перекраивал их, чтобы сделать еще лучше. Даже в его самых любимых
фильмах обнаруживались сцены или диалоги, которые казались ему не слишком
удачными, и он стирал их. На полках в его апартаментах располагалась сотня
видеовариантов лучших кинокартин, которые были короче оригиналов, но более
совершенными. Попадались даже фильмы с отсеченными неугодными финалами.

За обедом, который подавал дворецкий, они обсуждали будущие программы
Кассандры. Этот предмет разговора всегда приводил ее в отличное
настроение. Она рассказала Салентайну о своих планах посетить арабские
страны и сделать совместную с Израилем программу. Потом у нее имелся
замысел поболтать перед телекамерой с тремя премьер-министрами Западной
Европы, после чего она собиралась съездить в Японию и взять интервью у
императора. Салентайн терпеливо слушал ее. У Кассандры Чатт было не совсем
правильное представление о собственном величии, но время от времени она
добивалась феноменального успеха.

В конце концов Салентайн прервал ее и как бы в шутку спросил:

- А почему бы тебе не включить президента Кеннеди в свою программу?

Тут Кассандра Чатт утратила присущее ей чувство юмора.

- После того, что мы с ним сделали, он никогда не захочет
разговаривать со мной.

- Да, это может обернуться не лучшим образом, - заметил Лоуренс
Салентайн. - Но если ты не можешь заполучить Кеннеди, почему бы тебе не
поискать по другую сторону баррикады? Почему, например, не предложить
конгрессмену Джинцу и сенатору Ламбертино изложить свой взгляд на все
произошедшее?

- Ты жуткий мерзавец, - улыбнулась Кассандра Чатт. - Они ведь
проиграли. Кеннеди собирается уничтожить их на следующих выборах. Зачем
мне нужны в моей программе проигравшие? Кто захочет смотреть по
телевидению на потерпевших поражение?

- Джинц рассказывал мне, - заметил Салентайн, - что у них есть весьма
важная информация о взрыве атомной бомбы. Возможно, администрация тогда
струсила. Как будто они не использовали должным образом команды ядерного
поиска, которые могли обнаружить бомбу раньше, чем она взорвалась. И они
готовы рассказать об этом в твоей программе. Подумай, о тебе будут кричать
заголовки газет во всем мире.

Кассандра Чатт была ошеломлена. Потом она расхохоталась.

- О, Боже, - простонала она, - это чудовищно, но после того, что ты
сейчас сказал, я задам этим двум проигравшим такой вопрос: "Вы
действительно полагаете, что президент Соединенных Штатов несет
ответственность за десять тысяч жизней, погибших при взрыве ядерной бомбы
в Нью-Йорке?"

Это прекрасный вопрос, - одобрил Салентайн.

В июне Оудик летал на своем личном самолете в Шерабен, чтобы обсудить
с султаном проблемы восстановления Дака. Султан принимал его на
королевском уровне. Были прелестные танцовщицы, изысканное угощение, и
консорциум финансистов всего мира, приглашенных султаном, которые изъявили
готовность вложить свои капиталы в новый Дак. Берт Оудик провел
замечательную неделю, выуживая из их карманов по несколько миллионов
долларов, но основной капитал должен был поступить от его нефтяной фирмы и
от султана Шерабена.

В последнюю ночь он сидел наедине с султаном во дворце. Когда они
покончили с едой, султан отослал слуг и телохранителей.

Он улыбнулся Берту и сказал:

- Теперь, я думаю, мы должны перейти к настоящему делу. - Он
помолчал. - Вы привезли то, что я просил?

- Я хочу, чтобы вы поняли одно, - отозвался Берт Оудик. - Я не
выступлю против моей страны, я просто должен избавиться от этого подонка
Кеннеди, иначе попаду в тюрьму. Он собирается проверить все наши сделки за
последние десять лет. Так что то, что я делаю, и в ваших интересах.

- Я понимаю, - мягко сказал султан, - но мы слишком удалились от
того, что должно произойти. Вы уверены, что нельзя проследить, как эти
документы попали к вам?

- Абсолютно, - ответил Берт Оудик и протянул султану кожаный
портфель, лежавший перед ним.

Султан взял его и вынул папку с фотографиями и схемами, и принялся
это рассматривать. Перед ним лежали фотографии внутренних помещений Белого
дома и схемы расположения контрольных постов в различных частях здания.

- Они отвечают сегодняшней ситуации? - спросил султан.

- Нет, - ответил Оудик. - После того как Кеннеди три года назад стал
президентом, Кристиан Кли, являющийся главой ФБР и Службы безопасности,
многое там переделал. Он надстроил в Белом доме еще один этаж для
резиденции президента. Я знаю, что этот четвертый этаж оборудован, как
стальной ящик. Никто не знает, что и как там устроено, чужой глаз туда не
проникал. Все засекречено, и доступ туда имеют только ближайшие советники
президента и его друзья.

- Тогда от этих материалов мало проку, - заметил султан.

Оудик пожал плечами.

- Я могу помочь деньгами. Нам нужны быстрые действия. Желательно до
того как Кеннеди будет переизбран.

- Первой сотне всегда нужны деньги, - заметил султан. Я прослежу,
чтобы деньги попали к ним. Но вы должны понимать, что эти люди действуют в
соответствии со своими убеждениями. Они не наемные убийцы, поэтому должны
поверить в справедливость дела. Деньги пойдут от меня, как от маленькой
угнетаемой страны. - Он улыбнулся. - Я думаю, что после разрушения Дака
Шерабен подходит под то определение.

- Это еще один вопрос, который я хотел бы с вами обсудить, -
подхватил Берт Оудик. - Когда Дак подвергся разрушению, моя компания
потеряла пятьдесят миллиардов долларов. Я полагаю, что мы должны
восстановить сделку, которая у нас имелась, насчет вашей нефти. В
последний раз вы были очень уж жестоки.

Султан рассмеялся, но вполне дружески.

- Мистер Оудик, - сказал он, - более пятидесяти лет американские и
английские нефтяные компании грабили нефть арабских стран. Вы швыряли
невежественным кочевникам-шейхам медяки, а сами наживали миллиарды. Это
было постыдное дело. А теперь ваши соотечественники возмущаются, когда мы
хотим получить настоящую цену за нефть. Как будто мы что-то говорим о
стоимости вашего тяжелого оборудования и вашей технологии, которые вы
расцениваете так дорого. Но теперь ваш черед платить честно, пришла пора
вас поэксплуатировать. Пожалуйста не обижайтесь, но я уже подумал о том,
чтобы просить вас "подсластить" нашу сделку.

Они дружелюбно улыбались друг другу, чувствуя в собеседнике
родственную душу, которая при торге никогда не упустит свой шанс
заполучить выгоду.

- Я полагаю, что американскому покупателю придется оплачивать счет за
сумасшедшего президента, за которого они голосовали, - сказал Оудик. -
Я-то уж точно не буду делать это за них.

- Но платить вы будете, - возразил султан. - В конечном счете вы
бизнесмен, а не политик.

- Находящийся на пути в тюрьму, - усмехнулся Оудик. - Если мне не
повезет, и Кеннеди не исчезнет. Я не хочу, чтобы вы меня превратно поняли.
Я сделаю все для моей страны, но черта с два я позволю политикам водить
меня за нос.

Султан улыбнулся в знак согласия.

- Не больше, чем я позволю моему парламенту, - он хлопнул в ладоши
слугам и вновь обратился к Оудику. - Теперь, я думаю, пришло время и
отдохнуть. Хватит заниматься этой грязной профессией правителя и
властелина. Будем наслаждаться жизнью, пока она нам дарована.

Вскоре они уже сидели за изысканным столом. Оудику нравилась арабская
еда, он не был привередлив, как другие американцы, вареные головы ягнят и
их глазные яблоки он ел с удовольствием.

За пиршеством Оудик сказал султану:

- Если у вас есть кто-то в Америке или еще где-нибудь, кто нуждается
в работе или в помощи, сообщите мне. И если вам понадобятся деньги для
какого-нибудь стоящего дела, я могу передать их так, что их источник
выявить будет невозможно. Для меня очень важно, чтобы мы что-то сделали с
Кеннеди.