Чтение 60–й страницы книги ~Последняя империя 1~

Дело это затянулось на целую неделю, и тела умерших разложились до жуткого
состояния. Но все равно нашлись и мародеры, проникавшие в квартиры раньше
погребальной команды и не брезговавшие чужими вещами. Еще долго потом на
местных рынках продавали вещи, пропахшие сладковато-приторным трупным
запахом.

Карантин с Николаевска был снят лишь через месяц. Из медиков скончались
четверо. Умер и Куликов, но не от болезни, а от обширного инфаркта.

Но это был лишь один из прорывов блокады карантина. Всего таких случаев
было четыре. Особенно жуткой оказалась гибель деревни Кисловки на
Смоленщине. Триста пятьдесят дворов вымерли начисто, и никто не слышал и не
видел последних мучений этих людей. Просто в ближайший городок на
молокозавод перестали привозить из Кисловки молоко. Удивленный подобным
нарушением многолетних связей директор позвонил в деревню, но никто не
поднял трубку.

Когда экспедиторы с молокозавода приехали выяснить, в чем дело, и при
случае поругаться с деревенщиной, оказалось, что ругаться-то и не с кем. На
фермах и во дворах мычала и визжала некормленная скотина, а заезжих гостей
уберег от гибели первый десятиградусный заморозок. Врачи так и не смогли
понять, каким образом попал в эти глухие места вирус штамма Икс.

В начале декабря начальник медицинской службы Вооруженных сил
докладывал Временному Военному Совету:

-- В Чечне осталось не более пяти процентов населения, в основном в
горных районах, ударные бригады до сих пор очищают населенные пункты от
трупов. За кольцом карантина погибли семнадцать тысяч триста пятнадцать
человек. Эти данные, естественно, секретные...

-- Не надо секретности, -- прервал его Сизов. -- Наоборот, проведите
брифинг и обнародуйте факты. Покажите кадры с мест событий. А то эти в ООН и
так себе позволяют слишком много.

Действительно, с самого начала эпидемии со стороны Запада раздавались
критические голоса:

-- Как это русским так быстро удалось создать сыворотку от совершенно
новой болезни? -- ехидничал на трибуне ООН представитель США Джанни
Бальмонд. -- Иногда на то, чтобы определить возбудителя болезни, уходит
несколько месяцев, а тут русские врачи совершили чудо из серии сказок
Шахерезады. Какой джин помогал им? Не создан ли он раньше самими русскими
умельцами?

В тот же вечер Сизов сделал в дневнике очередную запись:

"Как часто приходится жертвовать тысячами людей для блага миллионов.
Семнадцать тысяч триста пятнадцать человек. Цифры выглядят отстраненно и
совсем не страшно. Чужая смерть трогает, лишь когда погибают твои
родственники или чужие люди умирают на твоих руках. Надеюсь, что эти жизни
окупятся в будущем."

* Часть шестая. ЗАТИШЬЕ

ЭПИЗОД 62

Осень кончилась вместе с балканским конфликтом. Жители Европы медленно
приходили в себя, начала налаживаться обычная, повседневная жизнь, такая
обычная и скучная прежде и казавшаяся чудом теперь, после пережитого кошмара
ядерного противостояния.

С первыми заморозками Сизов наконец позволил себе передохнуть. На этом
настояли врачи, встревоженные усилившимися головными болями своего
высокопоставленного пациента. На неделю он уехал к себе в подмосковную
резиденцию "Сосны", много гулял, пару раз выезжал на охоту. К нему привозили
только самые важные документы, изредка звонил Соломин, да пару раз навестил
Сазонтьев, все продолжавший обмывать свои погоны полного генерала армии.

Но за это время произошло и нечто важное в личной жизни Диктатора.
Закончив процедуру подписания очередных бумаг, Михаил Фартусов, секретарь
Сизова, несколько замялся и напросился на вопрос:

-- Есть что-то еще?

-- Да, Владимир Александрович, тут... э... одна журналистка нас
допекает уже три месяца. Говорит, что вы ей обещали интервью частного
характера.

Сизов улыбнулся.

-- Да, было дело. И что, сильно она этого добивается?

-- Звонит каждый день. Надо сказать, весьма язвительная дама, такое
порой про вас говорит.

-- Например? -- заинтересовался Сизов.

-- Ну, например, что вы не умеете держать слово, что боитесь ее.

Теперь Владимир расхохотался уже во все горло. Он прекрасно помнил эту
зеленоглазую фурию, не пропускавшую ни одной пресс-конференции с его
участием. В глазах симпатичной репортерши Диктатор читал не любовь, а
скорее, наоборот, явную ненависть. Может, это и привлекало в ней. Сизов
прекрасно помнил, как после памятной пресс-конференции по Югославии она
пробилась к нему вплотную и, просунув голову под мышкой телохранителя,
спросила:

-- Почему вы не даете интервью о своей личной жизни?

-- Не считаю нужным.

-- А народ считает это нужным, по крайней мере, все женщины России.

Сизов остановился:

-- А вы какой орган представляете?

-- "Крестьянку".

Владимиру стало смешно. Демонстративно оглядев одетую от Диора и
Кардена журналистку с ног до головы, он покачал головой:

-- Крутые у нас пошли колхозницы.

Внимания на явную издевку пресс-дама не обратила и продолжила
"прессовать" главу Временного Военного Совета:

-- Так вы все-таки дадите интервью нашему журналу?

-- Хорошо, но только не сейчас, чуть позже. Когда кончится заваруха с
Балканами.

-- Я буду звонить каждый день, -- пригрозила она и, как оказалось,
выполнила свое обещание.

После короткого раздумья Сизов согласно кивнул головой:

-- Хорошо, можешь пригласить ее сюда завтра, с утра. Кстати, как ее
зовут?

-- Ольга. Ольга Данилова.

-- Как она, по-твоему, сильно большая дура?

Фартусов пожал плечами.

-- Пишет она хорошо. В прошлом активистка движения феминисток, дама
независимая, разведенная, бездетная. Кстати, она уже побывала в семье
Соломина, брала интервью у Сазонтьва, у его жены.

-- У Нади или у новой?

-- У той, прежней.

-- Кстати, Сибиряк оформил свой развод?

-- Нет, ему все не до этого.

Владимир вздохнул. Он всегда поражался способности главковерха
собираться в экстремальных ситуациях и вести дела на пределе человеческих
возможностей. Но после разрешения конфликтов Сашка и пил безмерно, превышая
все возможные человеческие нормы.

-- Ладно, приглашай эту заразу, а то еще действительно подумает о себе
невесть что.

На следующее утро, без десяти десять "девятка" Ольги Даниловой
затормозила у ворот загородной резиденции. Сразу за воротами ее встретил
Фартусов, похвалил за точность и повел к небольшому двухэтажному дому,
виднеющемуся за рядами корабельных сосен. Журналистка чувствовала себя так,
словно хватанула лошадиную дозу кофеина. Она оглядывалась по сторонам,
стараясь заметить и запомнить что-то необычное, особенное. Но увы, все было
предельно строго и скупо. Метрах в пятидесяти от дома громоздились
хозяйственные постройки, что-то вроде большого гаража, по всему участку
разбегались расчищенные дорожки, а в остальном -- сосны, снег, чистый
воздух. Лишь рядом с крыльцом Ольга заметила следы -- кто-то недавно ходил
на лыжах.

Сизов ожидал ее на первом этаже, сидя в кресле перед большим камином.
На нем был бежевый свитер, лицо еще не остыло от прогулки на морозе. В этот
раз он показался ей даже моложе, чем прежде, может из-за румянца, а может
быть, потому что была нарушена знаменитая фирменная прическа Диктатора. При
виде дамы Владимир вежливо встал, но поцеловать ей руку не решился.

-- Добрый день, это вы катались на лыжах? -- с ходу взяла быка за рога
Ольга.

-- Да, пробовал.

-- И как?

-- Пока не очень получается. Переломы болят, не дают толком
разбежаться. Хотите шерри? Говорят, это лучший напиток для женщин в такую
морозную погоду.

-- Спасибо, не откажусь. Вы ведь перворазрядник по лыжам?

-- Откуда вы знаете? -- удивился Сизов.

-- Я много что о вас знаю, -- отрезала Данилова.

Сизов усмехнулся. Своеобразные манеры журналистки его, как ни странно,
не раздражали, скорее, наоборот. Она сейчас была очень хороша, в темно-синем
трикотажном платье, выгодно подчеркивающем красивую фигуру. От этой
феминистской дивы так сильно веяло чисто женским началом, что Владимир
временами терял нить беседы.

-- Я, например, знаю, что на лыжи в первый раз вы встали лишь в
пятнадцать лет. До этого ваш отец служил в Туркестанском военном округе, и
снег вы видели больше на картинках. Но потом его перевели в Мурманск.
Товарищи сначала над вами смеялись, но уже через три месяца вы стали
чемпионом школы по лыжам, а к концу десятого класса выполнили норматив
первого взрослого разряда.