больше, чем нас, да мы и сами не хотели ввязываться ни в какие сражения, ум,
скорость и ярость - вот что должно быть нашим оружием до тех пор, пока мы не
соберем все силы в единый кулак и не будем готовы отправиться дальше на юг.
наконец, поговорить, расскажи, черт возьми, как ты, Дрема? - спросил Гоблин.
человеком, когда не нужно задирать голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
не слишком скучал по тебе.
Гота здесь, дело пойдет еще быстрее. Но полностью он уже никогда не
оправится. Будет нетвердо стоять на ногах, все делать медленно и с
перерывами. Если, конечно, ему взбредет в голову чем-то заняться. И с
общением у него тоже всегда будут трудности, в особенности, если
разволнуется.
- Голова болит. Мне нужно поспать.
мертвой точки, сам видишь. Когда мы расшевелимся как следует, ты будешь
нужен нам свеженький, как огурчик.
появилась, все было тихо и спокойно. А сейчас, пожалуйста, и люди, и вещи -
все кувырком, все готовы вцепиться друг другу в глотку.
Одноглазого?
так уже, наверно, весь испереживался - как это ты явилась и не пришла к нему
первому.
глаза, что беженцы, не связанные с Отрядом, потихоньку покидали лагерь. В
Новом Городе тоже явно было неспокойно.
Тобо, точно щенок, бегал и прыгал вокруг них. Интересно, какую позицию
займет Лебедь теперь, когда дело по-настоящему пошло. Скорее всего,
постарается оставаться нейтральным, пока сможет.
впрямь был занят каким-то делом, когда я заглянула к нему в палатку. - Это
копье? Я думала, ты давным-давно потерял его.
украшено. Вещь огромной магической силы, над которой Одноглазый начал
работать еще во время осады Джайкура. Тогда он изготовлял это копье со
вполне определенной целью - чтобы добраться до Хозяина Теней Тенелова,
Позднее Одноглазый усовершенствовал его, собираясь использовать против
Длиннотени. Копье отличалось такой мрачной, но впечатляющей красотой, что
казалось грехом использовать его просто как орудие убийства.
поднял на меня взгляд. Когда я видела его в последний раз, это были лишь
жалкие остатки того Одноглазого, каким он был во времена моей молодости. Но
сейчас от него осталось еще меньше.
изобретательной брани, или выпадов, или оскорблений. Он не хотел, чтобы я
заметила его беспомощность. Удар повредил ему скорее эмоционально, чем
физически. Он был хозяином своего положения более двухсот лет - столько,
сколько многим и не снилось, - а теперь утратил даже способность выражать
свои мысли полно и внятно.
женщина, которая умерла в возрасте ста девятнадцати лет, так говорили. И
лично я никогда не видела, чтобы она делала что-нибудь, кроме как сидела в
кресле и несла всякую чушь. Не понимала ни слова из того, что ей говорили.
Впала в детство. Даже кормить ее приходилось как маленькую. Не хотелось бы
мне, чтобы такое случилось с Одноглазым. Старый и придирчивый - в общем,
сплошная "головная боль", - он был стержнем моей вселенной. Он был моим
братом.
его руки крупно вздрагивали, силясь удержать инструмент.
ничего не получится. Ты деятельная, Малышка. - Его лицо просветлело, потому
что ему удалось произнести все это без особого труда. - Ты делаешь то, что
должна. Но мне нужно будет непременно поговорить с тобой еще раз. Вскоре.
Прежде чем это случится со мной снова. - Он произносил слова медленно и
очень старательно. Наклонившись ко мне, Одноглазый пробормотал:
Даже не видя, я поняла, что это Гота. Ее выдавал запах.
спокойно, почти вежливо. Чуть более оживленная, чем во время нашего
путешествия, но все еще не та язвительная, часто нелогичная Гота, которой
она была на протяжении последнего года. - От меня тут будет больше толку. -
Ее акцент ощущался гораздо меньше, чем всегда. - Иди убей кого-нибудь,
Каменный Солдат.
ковыляя мимо.
Неизвестных Теней. Все Зло Умирает Там Бесконечной Смертью.
призыв прежде, но не могла вспомнить, при каких обстоятельствах и в каком
контексте. Одно из самых загадочных изречений нюень бао.
прошу прощения, приобрел их. Не будем спешить с выводами. Несколько
всадников гарцевали вокруг, просто так, безо всякой разумной цели. Я тут же
накинулась на них:
Хватит! Ради Бога, чем вы тут занимаетесь?
Всадники ускакали с моими сообщениями. Я пробормотала:
Будь милостив ко мне, Господи. Сделай так, чтобы кавардак у моих врагов был
еще хуже, чем у моих друзей. - У меня возникло ощущение, точно я нахожусь в
самом сердце закручивающегося спиралью смерча.
результат, то все, что требуется, это упрятать меня на ферму Сари, с глаз
долой. Тогда, может быть, все и образуется само собой, без всякого "мудрого"
руководства.
командования как такового, никакой иерархии. И вся наша политика сводилась к
тому, чтобы поддерживать определенный уровень враждебности к врагам и
хранить верность чисто эмоциональным обязательствам по отношению к
Плененным. Мы вырождались, уже мало чем отличаясь от прославленной
бандитской шайки, и это обстоятельство смущало меня. Потому что тут была и
доля моей вины.
кем-то вроде дублера Мургена, пока он похоронен, хотя не имела на это
морального права. Потому что была избрана на эту должность. Летописец же
часто и Знаменосец, а Знаменосцем, как правило, назначают того, кто в
принципе способен стать Лейтенантом или даже, в конечном счете, Капитаном.
Значит, еще давным-давно Мурген увидел во мне что-то в этом роде, и Старик
не нашел аргументов, чтобы возразить ему. И как же я себя повела?
Придумывала всякие хитроумные способы помучить наших врагов и больше ничего.
В то время как женщина, которая формально-то и членом Отряда не являлась,
взяла на себя роль лидера. Не потому, что хотела, а потому, что больше было
некому. Мужество, ум и решимость Сари не подлежали сомнению, но как солдат и
командир она стоила немногого. Просто за отсутствием навыков. Имея самые
хорошие намерения, она была специалистом скорее в области тактики, чем
стратегии. Она хотела воскресить Плененных, конечно, но не ради Черного
Отряда. Ради того, чтобы вернуть своего мужа. Для Сари Отряд был средством,
а не самоцелью.
вперед и служить интересам Отряда.
Протектор. Маленький семейный дух-хранитель Отряда едва не покинул его. Или
уже покинул? Мы все чаще забывали, кем и чем были.
даже выросла вдвое, ух, и навела я шороху! Прошло совсем немного времени, и
все, как миленькие, занимались каким-нибудь полезным делом.
лагерь беженцев притащилась жалкая кучка оборванцев, воображающих, что они -
военный отряд. Их было около пятидесяти, все при оружии. Оружие выглядело
впечатляюще, не то что солдаты. Местный оружейник хорошо делал свое дело, а
тот, кто обучал солдат, - нет. По сравнению с моей "бандой" они выглядели
просто убого. И наши парни имели то преимущество, что были уже битые и не
желали, чтобы это повторилось снова.