Чтение 7–й страницы книги ~Незаконная планета~

От места приземления рейсового стали прибывать вертолеты, толпа лунных
пассажиров направилась к белым террасам космопорта.

- Вон Алешка! - Марта сбежала с террасы и понеслась навстречу.

Морозов - высокий, в сером летном комбинезоне, с непокрытой русой
головой - шел, заслонясь ладонью от утреннего солнца, бившего в лицо.

Инна, Буров и Веригин, стоявшие у балюстрады, видели, как просиял
Морозов. Он подхватил Марту под руку, они оживленно заговорили. Морозов
вытащил из кармана кассету и протянул ей. Было видно, как Марта, торопливо
отойдя в сторонку, вытянула из кассеты крохотный патрончик и сунула себе в
ухо.

Морозов постоял немного рядом с ней, а потом медленно пошел к террасе.
Спустя минуту он тряс руку Инны, обрадованно хлопал по плечам Веригина и
Бурова.

- Какой красивый, - сказала Инна, разглядывая прикрепленный к
морозовскому комбинезону значок "Лунный альпинист" с изображением
серебряной горы на фоне черного неба. - Ты лазил на Гюйгенс? Молодец,
Алеша!

- А что? - Морозов приосанился. - Мне к лицу, правда ведь?

- Истинная правда, - подтвердил Буров. - Значок придает тебе
индивидуальность.

Инна тихонько засмеялась.

- Я не потому сказала "молодец", что ты на Гюйгенс вскарабкался, а
потому, что ты Марте письмо привез. Это ведь от Федора? Она прямо
заждалась...

Марта все стояла там, недалеко от террасы, освещенная солнцем, и
неподвижно глядела куда-то вверх. Кто не знал, что она слушает
микропленку, тот удивился бы: вот стоит досужая девушка и восторженно
смотрит в пустое небо.

Морозов отвел от Марты взгляд.

- Володя! - окликнул он Заостровцева, как раз проходившего мимо. -
Подожди немного, вместе домой полетим.

Но Заостровцев покачал головой и деловито сообщил, что у него нет
времени ждать следующего аэропоезда, так как он хочет успеть посмотреть
учебный фильм "Система стабилизации опоясывающих напряжений при превышении
крейсерской скорости на кораблях класса...".

- Ладно, ладно, - прервал его Морозов. - Знаю я ваши фильмы - одно
название надо полдня выговаривать. Лети. Педант этот Заостровцев - почище
нашего Кости. Ну, как вы тут, ребята?

- У нас новость, - сказал Веригин, - Илья уходит из института.

- То есть как? Что случилось, Илья?

- Если не возражаешь, поговорим потом, - сказал Буров.

- Возражаю.

- Ну, все равно - потом. Что за нескончаемое письмо прислал ей
Чернышев? Марта, скоро ты?

- Не торопи, - быстро сказала Инна.

- Она до вечера будет тут стоять и слушать. А нам некогда. Нам с Костей
надо яхту настроить.

- Не буду я гоняться, - сказал Костя. - У меня самоэкзамен.

- Ну во-от! Ничего, перенесешь самоэкзамен на другой день.

- Ах да, завтра спортивный праздник! - вспомнил Морозов. - Гонки! Не
переноси экзамен, Костя. Я выйду с Ильей на дистанцию.

- Вот и хорошо! - обрадовался Веригин.

А Буров проворчал:

- Чего хорошего? Не люблю я ходить с Алешкой. Он варвар, так и лезет
куда не надо.

- Кого надо обогнать? - деловито спросил Морозов. - Соперники сильные?

- Из сильных - Дюбуа, - сказал Буров. - У него напарник таитянин, да ты
знаешь, имя у него - не выговоришь. Тори-тери-что-то-такое-мауи-уау.

- Знаю, упрощенно - Терри. А еще кто?

- А еще мы с Инной, - раздался голос Марты. Она незаметно подошла, ее
зелено-серые глаза сияли, лицо все еще хранило выражение какого-то
детского изумления. - Мы перегоним вас, так и знайте. "Лилия" придет
первой.

- После "Фотона", - уточнил Буров. - Ну, поехали. Времени сколько
потеряли из-за этого Морозова.

Ранним летним утром шли по садовой аллее к яхт-клубу Буров и Морозов.

- Ну вот, я все тебе рассказал. Теперь можешь начинать отговаривать.

- Не стану я отговаривать, Илья, - сказал Морозов, помолчав. -
Наверное, ты прав.

- Мне полагается издать вздох облегчения, - усмехнулся Буров. - По
правде, я опасался, что ты начнешь глушить меня историческими примерами.
Расскажешь, как Ломоносов пришел в лаптях учиться в Москву и сколько
учебных заведений он окончил.

- Неудачное сравнение, Илья. Во-первых, ты не Ломоносов. Во-вторых, не
те времена...

- В том-то и дело! Хотя... - Буров остановился и, прикусив нижнюю губу,
посмотрел на Морозова. - Знаешь, что мне пришло в голову? Все-таки
аналогия есть. Ломоносов похоронил флогистонную теорию...

- А ты собираешься похоронить теорию Шандора Саллаи? - засмеялся
Морозов.

- Не смейся! - запальчиво сказал Буров. - Мир в те времена казался
большинству вполне гармоничным, и потребовались исследования Ломоносова и
Лавуазье, чтобы вывести науку из тупика заблуждений. Ныне научно обоснован
гомеостатический путь развития. Равновесие системы человек - природа! Но и
эта гармония ошибочна... Вообще гармония - результат работы на заниженном
пределе. Гармония, если хочешь знать, - состояние застоя мысли...

- Ты слишком категоричен, Илья. Критическое мышление в науке
необходимо, кто ж спорит. Но... Чего ты, собственно, добиваешься?
Гармоничные отношения человека с природой тебе не нравятся? Но они,
во-первых, еще не достигнуты...

- А во-вторых, - прервал его Буров, - они принципиально недопустимы.
Жизнь возникла в хаосогенных областях Вселенной, она и существует как
ежечасное, ежеминутное отрицание закона растворения организованных систем
в хаотической среде. Жизнь не стремится к равновесию, она препятствует
ему.

- Мы проходили второй закон термодинамики, - поморщился Морозов.

- Вот в том-то и дело, Алешенька: мы проходили, но не задумывались! Мы
знаем теоретически энергетику открытых систем, но - что мы делаем, чтобы
преодолеть нерегулярность притока свободной энергии? А когда кто-то
рассчитывает вариант, при котором возможно преобразование тау-излучения...

- Не кто-то, а сам великий Буров.

- Да, сам великий Буров! - крикнул Илья раздраженно. - Великий Буров
рассчитал вариант нового взаимодействия, а великий Шандор Саллаи отверг
его на корню, потому что давно известно, что тау-поток не поглощается и не
может быть трансформирован в другие виды энергии. А безмозглые кретины со
значками лунных альпинистов тут как тут со своей пошлой иронией.

- Не ругайся. Я тоже умею.

- А что делать, если только ругань способна тебя расшевелить?

- Слушай, Илья... Выдержка входит в программу нашей подготовки, но ведь
я могу и не выдержать...

- И что? Поколотить меня? Да, это ты можешь, потому что сильнее
физически.

- Почему ты взъелся на меня?

- Да нет, не взъелся. - Буров с безнадежным видом махнул длинной рукой.
- Проходи свою прекрасную подготовку. Проявляй выдержку. Выполняй
параграфы. И когда-нибудь дослужишься до начальника службы полетов
где-нибудь на Марсе.

- Я буду летать. Понятно? Летать, пока хватит сил залезать в пилотское
кресло.

- Летай, летай. Сил у тебя хватит, инструкции выполнять умеешь. В
запретные зоны не полезешь.

- Что ты имеешь в виду?

- Да хотя бы Плутон.

- А почему я должен лезть на сумасшедшую планету? - посмотрел Алексей
на Бурова. - Чтобы напороться на "дерево", "смерч" или как еще назвать эту
штуку которая сожгла "Севастополь"?

- Лезть, конечно, не надо. Но хотя бы проявить интерес к запретной
планете, попытаться понять...

- Я не планетолог, - отрубил Морозов, нахмурясь. - И о Плутоне уже
понаписано столько, что... Почему ты собственно, думаешь, что мне не
интересен Плутон?

- Тебя интересуют только дурацкие старые песни.

- Ладно, пусть так. - Морозов сунул руки в карманы и зашагал,
насвистывая что-то бравурное. - Тоже мне великий психолог, - проворчал он.

Свернули на узкую тропинку, почти заросшую травой, это был кратчайший
путь к яхт-клубу. Здесь, у старинной ограды, стояли невысокие вишневые
деревья.

- Смотри-ка, вишня созрела, сказал Морозов остановившись. - А что, если
мы ее отведаем?

- Кислятина, - поморщился Буров. - Да и есть вишню с дерева...

- Проглоти таблетку биодеза, никакая инфекция тебя не возьмет. Ну, чего
ты, Илья? До гонок больше часа, успеем.

Они принялись обрывать вишню.

- И вовсе она не кислая, - сказал Морозов, слизывая с пальцев
темно-красный сок. - Она почти сладкая. Не залезть ли на дерево? Слушай,
когда мы летели на рейсовом с Луны, я задремал в кресле и во сне сорвался