Алеська рассказывала, как она болтала со своей подружкой Таней. И та
несколько раз повторила одну и туже фразу "Обет безбрачия, обет безбрачия,
обет безбрачия". Алеська сказала, что она эту фразу приняла на свой счет, и
ей стало тоскливо и не по себе. Я помню, что подумал тогда, что Таня - либо
вампир от природы, либо сексот - секретный сотрудник. Она спокойно и
профессионально, нагло, применяла метод НПЛ - Нейро-лингвинистическое
программирование. То есть воздействие на подсознание человека с помощью
определенных ключевых фраз. Другими словами, уже тогда смеркались тучи. С
другой стороны, она, завидуя, могла просто из-за зависти нагадить. Тогда я
промолчал, поскольку Алеся относилась к ней очень хорошо. Таня мне не
нравилась. Злые, почти горящие, маленькие глаза. Судя по разговорам Алеси, у
Тани было что-то не в порядке с психикой, поскольку она дурела полностью,
как только хоть маленько выпивала. В таком состоянии, со слов Алеси, могла
запустить банкой майонеза в батарею. Я тогда ничего не сказал, и мы забыли
об этом эпизоде. Сейчас, анализируя все по мелочам, я точно могу сказать,
что эта фраза всплыла из подсознания Алеси, когда она писала записку.
швыряла всем, чем можно. Если учесть, что Алесенька очень впечатлительная,
да еще всю ночь не спала, то можно было предположить, что это Таня
высасывала силы. Но с другой стороны, Алеся пришла домой, поспала час, потом
ушла в институт. Была бодрая и веселая. И в районе обеда ей стало плохо.
ничего не хотела слушать об этих вещах. А, значит, и защиту не поставит.
Точнее поставит, но только против меня. Она раньше думала не о наведенных
болях, а о заразе, которую якобы я передал ей. Кстати сказать, с этими
болями я слегка преувеличиваю. Мы с ней определили экспериментальным путем,
что очень часто боли у нее возникали от слишком частого интимного общения.
Но, с другой стороны, мы никогда не делали это без желания. Всегда была
страсть. Ведь у нас, практически, шел медовый месяц...
на груди, на ногах. Алеська ожила. И волей-неволей зашел разговор,
аналогичный вчерашнему. Но теперь Алеся рассказывала о своих прошлых
партнерах. Не буду его пересказывать, скажу лишь, что как-то так получалось
у нее до этого, что были какие-то панки, рокеры, алкоголики... Но,
удивительное дело, она об этом говорила, а раньше любыми путями уходила от
такого разговора. И опять я не стал лезть дальше в душу... Что-то ее
тревожило, что-то ее пугало...
голова. Но я старался не подавать виду. Свет горел только в коридоре. Она
сама сидела в комнате, молча и грустно ела копченую рыбу. Мне она сильно не
обрадовалась. Не помню как, но как-то нехотя с ее стороны, мы оказались в
постели. Но той обычной улыбки, счастливой, ликующей, на ее лице не было. Я
спросил, хорошо ли ей от наших отношений в данную минуту. Она ответила,
слегка улыбнувшись:
кафе. Она обрадовалась, и стала собираться. В кафе я увидел прежнюю Алесю -
она смотрела на меня живыми и задорными, веселыми и влюбленными, глазами.
Помню, у меня мелькнула мысль, что все наладится. И вдруг резко, словно ей
загнали кинжал, она изменилась в лице. Вскоре мы собрались и ушли. По дороге
она не разговаривала со мной. Кое-как подобравшись к ней с вопросом, я
получил ответ:
захотела эту сосиску. Около окна стоял... Я не знаю, как порядочно о нем
сказать... Черная куртка, вязаная шапочка с вертикальными черно-белыми
полосками. Наглые, улыбающиеся глаза... В окне его переспросили, с чем
сделать ему Хот-Дог. Он ответил:
окна, и повторил:
Алесе. В этот момент мне хотелось этого упыря-вурдолака разорвать на части.
Этому скоту... Я, вспоминая тот момент, знаю одно - я его из-под земли
достану, как и остальных... Чего бы мне этого ни стоило. Я ИМЕЮ ПРАВО ЭТО
СДЕЛАТЬ. Нет, нарушать существующие юридические законы я не буду. Мертвяки
этого не дождутся. Я не буду нарушать вообще никакие законы. Даже законы
Природы, точнее, прежде всего, законы Природы.
купила... салат из капусты, и горчицу...
- объясню потом. Не смог я осознать отчетливо то, что кажется очевидным
сейчас. Господи, да ее, похоже, шантажировали! Не знаю, чем. Но я видел,
как.
джинсы, а я хотел купить зимние ботинки. Три года назад я нашел на свалке
выброшенные ботинки нового русского, заклеил, зашил, покрасил. Но за три
года они износились так, что на них было страшно смотреть.
пошли. Алеся была как неживая. Стоя около лифта, я попробовал ее
развеселить. В ответ услышал:
или не говорила, или отвечала только короткими, почти армейскими фразами.
Наконец выбрала. Оставив ее покупки у нее дома, поехали на барахолку мне за
ботинками. Купили хорошие и недорогие ботинки. Без Алеси, которая прекрасно
разбиралась в коже и мехе, на ощупь, я бы такие не купил. И все эти часы она
молчала. Мне было очень тяжело. Но никакие далекие фразы, ни какие мои
намеки не достигали цели - она молчала. А до конца я не понимал причину.
Кстати сказать, я и сейчас ее не знаю. Купив ботинки, поехали обратно.
Подходя к общежитию, я сказал:
Поужинали втроем. Наташа вскоре собралась и куда-то ушла. Я надеялся, что
сейчас у нас будет интим, и Алеся оживет. Она всегда веселела после
нежности, и только после нежной ласки говорила "Я тебя люблю". За
исключением сообщений на пейджер. Мы устали за день в толкотне. Поэтому
после ужина легли на кровать. Она отвернулась от меня. Я пробовал ее
ласкать, но она, открыв широко свои красивые глаза, в этот момент буквально
черные от ярости, сказала:
начинал возбуждаться, а после сердиться, что так происходит. Ну не было у
меня времени, что бы все спокойно взвесить! Не было времени и сил, чтобы
успокоиться и принять события такими, какие они были тогда! Задним числом
легко все понимать. Но после драки кулаками не машут.
"Посланников", потом опять ложился, обнимал Алесю, опять вставал... Она или
спала, или дремала. Трудно сказать. В итоге, в десять вечера, когда скоро
начнут выгонять из общежития, молча оделся и вышел. Через минуту вышла
Алеся, и почти приказала:
заставляли сделать мертвяки. Она решалась на это весь день, или, наверное,
оттягивала это до самого конца. Но я, обиженный, взбешенный, не дал ей это
сделать. Она села на кровать, я - на стул. И тут меня прорвало:
меня ненавидишь? Зачем ты так издеваешься? Ты словно нашла у меня кучу
использованных гандонов в кармане! Или словно видела меня с другой женщиной.
а я терпел. В ответ она только мотала головой. Выговорившись сам, не дав ей
сказать, я встал.
она хотела что-то сказать. Еще в комнате, лежа около нее, я пытался
поставить блок против тех, кто нам мешал все эти минуты... Теперь я думал
только об этом. Иногда становилось легче, но память об этой настоящей,
реальной ссоре с Алесей, впервые за все время, не давала покоя... В итоге,
выкурив за три часа пачку сигарет, чуть не свихнувшись от горя, мне удалось
хоть как-то снять напряжение. По крайней мере, мне так казалось...
подробности? Но именно отсюда и начинаются те события, ради которых я пишу
все это. Теперь я буду стараться писать все документально, словно на