из-за плеча, как сердитый вороненок из-за приподнятого крылышка.
Было немного жаль находку, но как препираться с маленьким? Да к тому же это
и в самом деле его шар, наверно...
- Возьми, раз твой.
Филипп обрадованно протянул руку, а старший сказал мягко, но решительно:
- Так ведь нельзя. Кто нашел - того и шар. А хочешь, чтобы снова твой был,
надо выиграть.
- Ну, тогда давайте играть, - потребовал Филипп громко и со слезинкой.
- А правда, - примирительно проговорила девочка. - Пошли играть в шары.
- А... как это? - Ежики никогда не слышал про такую игру.
- Да просто это. Любой сразу поймет, - сказал старший мальчик. - Пошли,
площадка тут рядом...
Пока шагали, Ежики спросил наконец:
- А что здесь такое? Ну, вокруг, вот это...
Старший мальчик (он шел впереди) ответил сразу, но со спрятанной неохотой:
- Так, заповедник. Старый...
- Музей?
- Ну... вроде...
- А еще застава, - сунулся сбоку Филипп. - Видишь кронверк? - Он махнул в
сторону красного дома. - Там раньше пушки стояли, а теперь...
- Фи-ли-ипп, - сказала девочка. А старший быстро спросил у Ежики:
- Но скажи: ты правда никого не ищешь?
- Да нет же... Кого мне искать?
В душе уже появилось чувство, что он и правда хочет найти кого-то или
что-то. Но как скажешь о неясном?
- А может, ты тоже пограничник? - опять ввинтился в разговор малыш.
- Фи-ли-ипп...
Он снова превратился в сердитого вороненка:
- Ну чего?.. Спросить нельзя.
Ежики сказал, чтобы замять неловкость:
- Это, что ли, игра такая - пограничники?
- Вроде... - отозвался старший и быстро глянул на Филиппа. - Вот, пришли...
Среди мелких горок открылась хотя и заросшая, тоже в одуванчиках, но ровная
поляна.
Игра в шары оказалась похожей сразу на крокет, бильярд, гольф и кегельбан.
Но правила и правда были нехитрые. Нужно было пустить по земле свой шар,
попасть им по другому и тот, другой, загнать в лунку или воротца из
проволоки. Лунка - три очка, воротца - пять, а через воротца в лунку -
сразу пятнадцать. Кто сто очков набрал, тот и победитель.
Тяжелые, из небьющегося сплошного стекла, шары без задержки летели сквозь
траву, отряхивали одуванчики. И рикошетно стукались друг о друга - чак,
чак... Все одного размера, блестящие, но такого красивого, как у Ежики,
вишневого, больше не было. Были белые, прозрачные, или бутылочно-зеленые,
да еще два лимонных...
Ежики увлекся игрой. Он купался в веселой беззаботности: как птаха,
удравшая из клетки. Все вокруг было так не похоже на недавнюю жизнь, на
лицей, на громады и многолюдье мегаполиса. И дышалось так... ну, будто
долго-долго сидел он в духоте липкой желтой палатки, и вдруг кто-то с
размаху распорол тканевый полог. И оказалось, что снаружи - чистота и
свежесть... Ежики сбросил капитанку. Он смеялся, отдувал от лица
семена-парашютики и пускал сквозь траву скользкий шар. Научился он быстро...
Где-то позади азарта и радости в памяти у него сидело: "Надо все-таки
выяснить до конца, откуда станция и что за Якорное поле..." Но шары
притягивали к себе, и порой казалось даже, что это не совсем игра, а еще и
задача. Словно у Кая в сказке про Снежную королеву, когда он должен был
сложить из льдин заветное слово. Если Ежики выиграет, может случиться
что-то хорошее. Или раскроется какая-то загадка. "Какая?" - облачком
набегала секундная тревога. И улетала...
Никто пока не выигрывал. У всех почти поровну очков, даже Филипп отстал не
намного.
- Филипп, у тебя совесть-то есть? Опять шар пяткой подталкиваешь!
- Я?! Подталкиваю?! Рэм, ну чего она!.. Мне камушек под пятку попал, нога и
дернулась! А шар и не двинулся...
- Не ходил бы босиком, не попадались бы камешки, - снисходительно сказал
старший мальчик.
В ребячьих компаниях, когда собираются для игры, не принято знакомиться
специально. Имена узнают между делом, в считалках, в перекличках... Итак,
Филипп и Рэм. Девочку же окликали коротко: "Лис!" А полное имя Ежики узнал,
когда поспорил. Она сказала:
- Постой... Твой шар сдвинул воротца.
- Где же сдвинул! - Ссориться не хотелось, но "ежики" в характере ощетинили
колючки. К тому же сдвинутые воротца - это минус десять очков. - Их просто
стеблем качнуло. А стебель ведь не шар!
- Но все равно же сдвинулись, - спокойно сказала она.
- Но я-то при чем?
- Но они же даже чуть не опрокинулись...
- Елизавета, - насупленно сказал Рэм.
"Лис" лучше, чем "Елизавета", - подумал Ежики и быстро глянул ей в лицо. И
встретился с ее глазами: светлыми, серовато-синими и чуть обиженными. И
неожиданно затеплели уши.
- Правда... сдвинулись, - пробормотал он. И тихо выдохнул: - Извини.
Елизавета-Лис прикусила губу, дернула себя за светлый, почти белый локон у
щеки.
- Да нет... наверно, в самом деле травой качнуло...
- Чтоб не спорить, пусть перебьет, - решил Рэм.
- Ага, как же! - обиженно взвыл Филипп. - Как для моего шара подставка, так
сразу "пусть перебьет"!
Шар Ежики лежал в метре от лунки на ровной накатанной полосе - прямо сам
просился в ямку. Бить должен был Филипп и, конечно, не хотел упускать
момент.
- Ладно уж, бей, - сказала Лис, неловко отвернувшись от Ежики. - Пусть он
бьет, мальчики...
- Пусть... - прошептал Ежики.
Филипп деловито подтянул штаны и пустил свой белый шар. Он ударился о
вишневый, тот подкатился к лунке. Но нехотя. И сантиметрах в десяти замер.
Стало понятно, что Филипп вот-вот заревет.
Афанасьев Роман
Русанов Владислав
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Журавлев Владимир