мигали желтыми и ярко-красными огоньками.
проникают все знающие бесчувственные волны, считывающие информацию для
травматолога. - Значит, это необходимо? - спросил он.
будто с вами не все в порядке. Но ведь вы же не чувствуете себя больным?
Надеюсь, то, что с вами происходит, не так уж страшно. Это не необходимость,
а стандартная процедура в подобных случаях.
следить за своими словами: отвечать по возможности честно - но в то же время
не открывать всей правды.
деятельности.
нравится вести раскопки?
неожиданно что-то находишь, а также удовольствие в процессе познания.
нахмуриться, снова посмотрел на Хьюланна и выдавил из себя улыбку: - Связано
ли ваше чувство вины с работой именно на этой планете?
реконструируя, так сказать, повседневную жизнь людей?
стало ясно, что Баналог узнавал намного больше, чем пациент намеревался
позволить ему узнать. Хьюланн старался отвечать как можно лучше, но и
сдержать проницательного травматолога с его умными машинами не было никакой
возможности.
сообщил: - Конечно, Хьюланн, вы понимаете, что ваша подсознательная вина
есть не что иное, как совесть.
все отрицать.
меня.
Это для вашей же пользы. Да вы ведь и сами все знаете.
Машины продолжали ковыряться в мозгу Хьюланна, пронзая его своими невидимыми
щупальцами. Баналог отвернулся к окну и смотрел, как в тусклом свете падает
снег. Снег шел уже целый день, и все основательно покрылось белым слоем
пороши, хотя таять снег перестал только в полдень. Баналог обрабатывал
детали, которые ему удалось обнаружить, систематизируя их в голове, пока не
нашел следующий вопрос: - Хьюланн, это имеет какое-то отношение к тому, что
вы нашли во время раскопок?
данными машин.
подвергая себя риску стирания памяти и реструктурирования.
него рушится, осыпается, превращается в пыль, уносимую куда-то холодным
ветром. Его прошлое будет стерто промывающими память технологиями.
будет прошлого, о котором он сможет рассказать своим детям. Клеймо позора
ляжет на десятки поколений его семьи.
выдохнул терапевт.
здания. Затем возник образ испуганного детского лица. И финальная картина -
маленькое, растерзанное, кровоточащее тельце на замерзшей земле, после того
как палачи сделают свое дело.
легкость сохраняла ему первые двести лет жизни. Хьюланн не стал обходить
стол, а прыгнул прямо через него, сметая на своем пути аппаратуру, которая
яростно замигала, словно сопротивляясь.
на пол. Хьюланн успел заткнуть врачу рот правой рукой с такой силой, что тот
был лишен всякой возможности позвать на помощь. Банапог пытался отбиваться.
И, несмотря на то что он был старше лет на сто, ему почти удалось
освободиться.
широко открытых зеленых глаз медленно сомкнулись.
Какое-то время Хьюланн мог все обдумать и решить, что же ему делать дальше.
реальности ошеломила его. Хьюланн заметил, что слабеет от одной мысли о том,
что сделал. Его прямо-таки выворачивало наизнанку. Наоли почувствовал, как
второй, более восприимчивый желудок поднимается мощной волной, пытаясь
попасть в полость первого. Но ему удалось справиться с этим. Подумать
только, еще несколько мгновений назад он был кандидатом на стирание памяти и
реструктурирование. Это было ужасно. Однако все происшедшее потом оказалось
намного страшнее. Он стал предателем. Избил Баналога, чтобы избежать
наказания и спасти человеческого детеныша. Ему этого не простят. Его
уничтожат без суда и следствия.
прошлого. И такое наказание представлялось более страшным, чем стать просто
предателем. Сейчас он понял, что ошибался. В конце концов, он мог бы дать
детям наследие своих будущих свершений. Но что ожидает детей перебежчика?
Только безрадостное существование на протяжении нескольких столетий.
семьи. Единственным утешением оставалось только то, что ему уже удалось
воспитать нескольких детей. Хьюланн поднялся и начал обдумывать следующий
шаг. Поначалу единственно достойным выходом казалось самоубийство. Но даже
это не сможет вернуть ему доброе имя, и потому смерть не имела смысла Теперь
ему оставалась только собственная жизнь - и ее-то он и должен спасать.
разрушил всю свою жизнь. Позволить теперь, чтобы Лео убили, означало
превратить все в фарс. Первое, что нужно было сделать, - это обезвредить
Баналога, чтобы он не поднял тревогу до того, как Хьюланн и мальчик окажутся
вне досягаемости Второй Дивизии.
недавно сидел он сам, Хьюланн поискал что-нибудь для того, чтобы связать
его. Ничего подходящего не оказалось. В конце концов он содрал шторы с обеих
сторон окна и разорвал их на полоски. Намочив эти полоски в туалетной
комнате, примыкавшей к кабинету, Хьюланн привязал Баналога к стулу. Сначала
он связал Баналогу ноги, потом руки, а затем обмотал его плечи, грудь и
прочно прикрепил веревки за спинкой стула. Оставалось только привязать
колени.
поступаешь так, как считаешь нужным. Ты болен, Хьюланн. Поэтому не знаешь,
что для тебя лучше.
сладкого наркотика для ослабления связи с Фазисной системой. И кляп в рот.
наркотик в центральном ящике и наполнил иглу большой дозой
сильнодействующего препарата, после чего осторожно ввел состав в вену на шее
Баналога. Затем засунул ему в рот кляп. Хотя, по мнению Хьюланна, все, что
он делал, было бессмысленно. Что заставило Баналога действовать с ним
заодно? Хьюланн едва удержался от искушения выдернуть изо рта Баналога
плотно смотанный кусок драпировки и спросить об этом. У него не было
времени. Бежать! Бежать без промедления!
опускавшихся на город сумерек. Самое тяжелое оборудование, которое убрать с
Панов Вадим
Маккарти Кормак
Доставалов Александр
Посняков Андрей
Андреев Николай
Шилова Юлия