солдата требуется восемьдесят крестьян, а для обслуживания одного шпиона -
сто солдат. Я посчитал, и получается, что каждый взрослый швейцарец
обслуживает примерно одного целого и семь десятых шпиона. Неплохо устроились
эти швейцарцы, правда?
деловитый, как счетовод.
сделал специфическое движение всем телом - будто на носу у него балансировал
мяч и надо было подбросить его к потолку.
кабинет. То ли чуть просторнее, то ли чуть светлее... Две секунды спустя
Гуго появился рядом.
через подоконник свернутую веревочную лестницу. С некоторых пор в коридорах
"Факела" стало твориться что-то неладное: если войти в дом и найти свой
кабинет было легко, то выйти из дома сделалось непростой задачей. Коридоры
змеились, раздваивались и растраивались, пересекали сами себя на разных
уровнях - и то и дело норовили вывести в какую-то исполинскую душевую,
предназначенную для помывки не менее чем полка... Гуго однажды проблуждал
шесть часов - и, разозленный, приказал всем обзавестись веревочными
лестницами, пока не будет устранена проблема. Но проблема устраняться не
желала, большинство сотрудников как-то научились ориентироваться в
лабиринте, тратя на выход минут десять, и предлагали Гуго пройти ускоренный
курс ориентирования, однако шеф безопасности упрямо пользовался веревочной
лестницей...
какими-то безумными завитушками решеток, бамперов, дверных ручек, ждал под
окном.
пассажирам. Штурмфогель отметил, что Рюдель стал еще грузнее и как будто
старше. Там, внизу, он уже четвертый месяц лежал в госпитале СД, не приходя
в сознание, и был в двух вздохах от смерти: пролежни проели всю его спину...
вчера холодного выпил, а как голос утратил - шнапсу глотнул...
прорубь ухнешь, а голос надо горячим кагором восстанавливать, учи вас...
выжал сцепление и монстр тронулся, дрожь и рев пропали, сменившись нежным
пофыркиванием. Булыжная мостовая, вся в покатых буграх и впадинах, мягко
ложилась под колеса. Привлеченный каким-то движением в зеркале, Штурмфогель
оглянулся - но это была только нелепая длинноногая многокрылая птица, из
тех, что в штормовые безлунные ночи бьются в окна...
железные листы внахлест, болты, заклепки, бойницы и амбразуры. Стальной
масленый блеск.
покосившиеся фасады, кривые темные заборы. И эту нелепую кривизну всего и
вся лишь подчеркивала торчащая прямо по курсу исполинская глинисто-красная
пожарная каланча со шпилем.
суток.
оплетенный плющом. Башня танка была чудовищной, как и торчащая из нее пушка.
Казалось, что танк утонул в земле, пустил корни и дал побеги. Иногда на нем
появлялась какая-то надпись на русском. Потом ее смывали дожди. Потом она
опять появлялась.
Штурмфогель ткнулся лбом в спинку переднем сиденья. Дорогу медленно
пересекала большая парусная лодка на деревянных колесах с намалеванными на
них грубыми клоунскими рожами. Над бортами кривлялись полуголые раскрашенные
мужчины и девицы с длиннющими волосами и в масках птиц и чудовищ.
раз заключенные, подумал Штурмфогель. Интересно, что делал бы я?..
концлагерь. Но как-то вот пронесло.
прилавкам свои товары: фрукты, орехи, маленькие оранжевые дыни, горы
верблюжьей шерсти и уже готовые пестрые вязаные вещи... Сами верблюды
паслись на обширном пустыре за рынком - там, где в прошлом году стоял
цыганский табор. Стайки ребятишек играли в салочки.
с пепельно-зелеными стволами имели свои имена. На некоторых сами собой
проступали лица...
и вообще непонятно почему получило такое наименование. Разве что за веселые
фокусы, которые прежде здесь творились иногда. Мало кто из горожан знал, как
попасть в Цирк, хотя почти все о нем слышали. Просто вот эта незаметная
аллея маленького скверика вовсе не кончалась у суровой кирпичной стены с
рельсами узкоколейки поверху, а ныряла под стену и там, виляя из стороны в
сторону и отбрасывая обманные тупички, приводила в конце концов к обширной,
более двухсот метров в диаметре, воронке со спиральным спуском. На дне
воронки стояла густая топкая светло-серая грязь, в которой кто-то жил...
попасть: проезд под стеной закрыли тяжелыми воротами, а всю территорию
обнесли густым проволочным забором. На вышках день и ночь стояли бессменные
часовые - в лоснящихся черных накидках и глубоких блестящих стальных шлемах,
фаты которых спускались до плеч, а решетчатые забрала прикрывали лица.
Коричневатые плети ядовитого плюща обвивали опоры вышек. В тихие безлунные
ночи над Цирком что-то призрачно мерцало, и тихий низкий жалобный вой
разносился далеко по окрестностям...
в крутой спуск... Черные створки ворот медленно разошлись. Кто-то,
закутанный в белое покрывало так, что даже глаза с трудом угадывались в
складках, наклонился к окну машины, разглядел водителя и пассажиров и махнул
рукой: проезжайте.
"Аненэрбе", а Зиверс - не тот человек, с которым можно поговорить на
подобные темы... Руди был гораздо приятнее.
сейчас?
Штурмфогеля, поправился: - Нет, совсем не то, что ты подумал. Просто Руди
теперь работает соло и отчитывается исключительно перед рейхсфюрером. Я
думаю, он неплохо устроился.
талантами: легко находить новое место службы и легко (и с треском) терять
его.
цифрой "9" на воротах.
случается.
странная двухголовая и двухвостая собака.
побаивался собак.
и угольным горячим шлаком.
проходи. Приветливости в его глазах не было.
ящики и корзины на столбах..
ребята тренируются.
маскировочной сети стоял большой канцелярский стол, несколько стульев, бюро,
шкаф...
все в спортсменских трусах и майках, никак не похожие на десантников, а
скорее на команду по какому-нибудь экзотическому десятиборью.