Чтение 7–й страницы книги ~Лоцман. Хроника неоконченного путешествия~

- Брысь! - велел Сашка.

Чиба взлетел и метрах в пяти над нами закувыркался темным комком. Кричал что-то картаво и неразборчиво - видимо, ругался. Сашка поднял руку, растопырил два пальца и прицелился в него, как из рогатки.

- Р-разбой! - завопил Чиба. Опять упал на Сашкино колено, сделался игрушечным клоуном и, будто с горки, съехал к Сашке на живот. Лег ничком, сказал кукольным голоском:

- Я м-маленький. Пожалей Чибу...

Сашка прикрыл его ладонью.

- Подлиза...

- У меня в детстве тоже был тряпичный клоун, - сказал я. - Конечно, без таких способностей, но я его очень любил... И звали его похоже: Буба.

Сашка почему-то очень удивился. Даже сел.

- В самом деле?!

- Да. А что такого?.. Он еще долго потом у нас жил. Даже мои дети им иногда играли. Правда, не часто... А потом он куда-то девался. Жалко так...

- Ушел, наверно, раз ненужный сделался, - вздохнул Сашка.

- Может быть...

- А у вас... дети большие?

- Конечно. Семейные уже. Дочь и сын...

...Денис родился через три года после Ларисы. И Тереза сказала: "Хватит. Двое - это в наши дни норма". Она вообще была решительной супругой, всем распоряжалась сама: как воспитывать детей, куда нам ехать на отдых, где покупать дачу, какого цвета заказывать мне костюм. Единственное, что оставалось полностью моим, - это издательские дела и рукописи. Даже то, что нам пора кончать совместную жизнь, Тереза решила единолично и, как все остальное, мудро и вовремя:

- Дети выросли. А я жила с тобой только ради них!

- Ну уж... - сказал я.

- Да! И я имею право хотя бы остаток лет просуществовать по-человечески.

- Что ж, мы живем в демократическом обществе.

Мое спокойствие (во многом, правда, внешнее) раздосадовало Терезу.

- По крайней мере, ты научишься стирать белье! И включать газовую плиту!

- У нас прачечная рядом. А плиту включать я умею. Мало того, даже не забываю выключать.

- Это единственное, что ты умеешь в жизни!.. Ты жил так, будто после пятнадцати лет твое нормальное, событийное существование кончилось и ты утонул в своем бумажном море!

- Возможно, так оно и есть...

- Не "возможно", а факт! Ты существуешь... по инерции! Вне времени! Это надо же: отказаться от бесплатной поездки в Штаты из-за того, что, видите ли, необходимо закончить книжку! Какой нормальный человек в состоянии пойти на это?

- Нормальный не в состоянии, - скорбно согласился я.

- Я знаю, что ты скажешь! Что тебе не нужны никакие заграницы, потому что тебя вполне устраивают твои воображаемые миры и герои! Они для тебя главная реальность!

Я ничего подобного никогда не говорил. Но кое-какие струнки Тереза нащупала правильно. И немудрено! Больше двух десятков лет прожили вместе. Точнее - рядом.

- Идеалист и мистик, вот ты кто! И в жизни, и в книжках!

- Да книжки-то мои ты почти не читала, дорогая...

- У меня не было времени. Я тащила на себе дом!.. Я была в доме и хозяйкой, и хозяином!

- А я только кассовым автоматом...

- Не надо! Не надо попрекать!.. Умение сочинять романы (пускай даже такие, которые кому-то нравятся) - это еще не значит быть настоящим мужчиной!

- Безусловно, это разные качества. Одно из них крепнет с возрастом и опытом, а другое, увы... Здесь-то и собака зарыта...

- Не говори пошлости! - И она пустила слезу.

- Не буду. Но открой все-таки секрет: кто он?

- Не выдумывай!.. Просто у меня нет сил. А ты... ты когда-нибудь поймешь, что все твои книжки не стоят и дня настоящей жизни... которую ты так легкомысленно прозевал!

- Тут ты, пожалуй, права, - сказал я с боязливым холодком внутри. - Но, честное слово, это не зависело от меня.

- Ну да! "Он знал одной лишь думы власть"!.. Это воспитание твоей мамы! Она мне внушала, что надо все помыслы подчинять единой цели!

- Мама учила тебя детей пеленать! И суп варить!.. И вообще, оставь ее... А то убедишься, что я растерял не все способности мужчины. В частности, умение дать крепкого пинка.

Впрочем, расстались мы вполне мирно. Даже по-дружески. Полюбовно разменяли квартиру, тихо оформили документы.

- Я буду навещать тебя, - всхлипнула Тереза. - А то ведь ты засохнешь один без привычки-то...

- Очень мило с твоей стороны...

Ребята отнеслись ко всему этому достаточно спокойно. Лариса - та вообще только плечами пожала, она жила уже с мужем. Денис малость попереживал, но у него тоже хватало своих забот: учился он в Свердловске, готовил курсовой проект и к тому же первый раз влюбился по уши...

А он оказался подполковником, преподавателем в местном артиллерийском училище. Моим одногодком, но не в пример мне бравым, подтянутым. Кстати, давним знакомым Терезы, бывшим ее одноклассником. Он был хороший мужик, мы с ним даже славно выпили однажды на дне рождения Ларисы...

- ...Что? - встряхнулся я. Сашка о чем-то спросил.

- Да так... подумалось, - неловко повторил он. - Наверно, интересно, когда отец - писатель.

- M-м... не знаю. Ребята, по-моему, на это не смотрели как на что-то особенное... Лариса, кажется, иногда обсуждала с подругами мои книги. А Денис... он всегда был технарь-одиночка. По всей квартире - рассыпанные "конструкторы"...

- А кем он сделался теперь?

- Инженер. Специалист по вибромашинам.

- А что это за машины?

- Разгрузочные... Есть в нашем климате такая проблема - смерзшиеся грузы. Скажем, уголь или щебенка. Пришел вагон, и в нем сплошная спекшаяся от мороза глыба. Что делать? И вот ставят на вагон машину, которая создает своим механизмом вибрацию. И груз от этой мелкой тряски разрыхляется.

- А вагон? - Сашка проявил неожиданный интерес.

- А в этом-то и сложность. Надо рассчитать так, чтобы груз рассыпался, а вагон не пострадал.

- А если... ну, скажем, корабль или самолет... Если они обледенеют! Можно такой вибрацией корку сбить?

- Трудно сказать... В море или в воздух такую машину ведь не доставишь.

- Да... А я вот что придумал! Если сам корпус заставить трястись? Рассчитать, чтобы дрожал, но не разрушался...

- Идея, наверно, интересная. Только как это сделать? Впрочем, я не разбираюсь. Вот с Денисом бы тебе...

Сашка затолкал Чибу в сумку и встал.

- Пора, наверно, идти...

Я прислушался к себе: нет ли подлого гудения в голове, нет ли боли в спине и ноге? Нет. Удивительно: третий день без таблеток и уколов... Сашка - человек, приносящий удачу.

- Пойдем, проводник... - Я тоже поднялся, подхватил портфель.

Сашка вдруг спросил:

- Вы слышали про катамаран "Даблстар"?

- Нет. Что это такое?

- Это... вроде космического корабля.

- Американский?

- Нет, наш.

- Не слыхал. Странное название, "Двойная звезда"...

- Потому что у него два корпуса... ты куда?! - Это опять вылез Чиба. И серым зайчонком поскакал впереди нас. Иногда он оборачивался, и голова у него становилась клоунской: с резиновым подвижным личиком. Он блестел глазками и высовывал маленький красный язык.

- Он говорит, что не помнит, с какой планеты, - сказал Сашка. - А еще говорит, что ему триста лет и что он был шутом у короля марсианского народа иттов. Такой выдумщик...

4. Грибной дождь

Городок, в который мы пришли, казался игрушечным. Уютный такой, с традиционной площадью и ратушей, облицованной пятнистым мрамором. На ратуше, естественно, башня с часами и флюгером.

Кроме ратуши, каменных домов было немного. А в основном - двухэтажные и трехэтажные строения, обшитые темными досками. Этакий деревянный модерн, которым увлекались в небольших городах в начале двадцатого века. Широкие, часто округлые окна, крутые крыши, мезонины, башенки. Кованые узоры крылечек и балконов.

Было оживленно. Спешили тетушки с кошелками (видимо, с рынка), катались на велосипедах ребята. Распирая пузатым телом тесную улочку, проехал троллейбус.

- Городок в табакерке, - сказал я.

- Ага...

Воздух здешних улиц казался коричневатым, и, наверно, поэтому на домах лежал особый налет, как тонкий слой скрипичного лака. Словно мы и впрямь оказались внутри громадной деревянной табакерки. Или внутри музыкального инструмента из разных сортов звонкой ели и клена. Эхо от велосипедных звонков, голосов, дальней радиомузыки и ребячьей переклички звучало, как в пустоте гигантской виолончели...

На невысокой наклонной крыше четверо мальчишек пуляли в высоту из самодельных луков. Оперенные стрелы с шелестом уходили вверх и пропадали в низких просвеченных облаках. Сашка заинтересованно задрал голову.

- А вот ка-ак полетит стрела вниз, - сказал я, - да ка-ак врежет кому-нибудь по макушке...

- У них наконечники мягкие, с липучками... А если хорошо запустить, то и не вернется...

- Прилипнет к каменному своду?

- Одни говорят, что прилипнет. Другие - что улетит... в другое пространство.

- Последняя осталась, - звонко сказал на крыше мальчик. - Чья очередь?

- Пусть Женька запустит, он меньше всех стрелял...

Ребята дали стрелу самому маленькому.

- Только натягивай сильнее...

Стрела умчалась. Ребята и мы с минуту смотрели вверх.

- Ура! - наконец закричали мальчишки. - Тама! Молодец Женька! - И заприплясывали на краю крыши. Они были веселые, ловкие, смуглые, как мулаты.

- В этом свете все загорелыми кажутся, - сказал я.

- Почему кажутся? Тут такое излучение, ультрафиолет. За час кожа темнеет. Смотрите!

Сашка сдвинул на руке свои часики. Под ними открылся бледный след. Надо же! Я приподнял обшлаг пиджака. В самом деле - кисть руки гораздо темнее запястья.

- Вы домой вернетесь, как из Крыма, - сказал Сашка.

Я промолчал. Не хотел я домой...

Мы прошли улицу, где развлекались маленькие лучники, и вот тут-то вышли на площадь. Переливчато играли часы.

- Что? Уже семь? А у меня...

- Здесь несовпадение по времени. И никогда толком не угадаешь. Бывает, что там утро, а здесь уже вечер.

- Так и правда вечер... Надо, наверно, об ужине и ночлеге думать. А, лоцман?

- Естественно, - деловито сказал Сашка. И повел меня на другой край площади. - А вот смотрите, Каменные Ворота. Это место так называется - площадь Каменных Ворот.

При выходе на одну из улиц стояли две серые башни. Высоченные, будто колокольни. А точнее - не башни, а две сужающиеся кверху скалы, похожие на чудовищных размеров сталактиты (или сталагмиты?). В двух местах - наверху и посередине - башни были соединены каменными перемычками.

- Впечатляет, - сказал я. - Дело рук человеческих или памятник природы?

- Всякие легенды рассказывают... Будто бы много лет назад они появились неизвестно откуда. Тогда все и закрылось - долина и город...

- А может, тут в основе какой-то исторический факт?

- Может быть... - сказал Сашка со странной неохотой. И сразу опять оживился: - А улица за Воротами знаете как называется? Улица Грибного Дождя!

- Разве здесь бывают дожди?

- Раз в десять лет... Снег чаще бывает, каждый Новый год. Конденсаторы сгущают туман в снежинки. А дождик делать труднее... Тем более грибной! Он ведь должен быть с солнцем!

После этих слов Сашка задумался на ходу. Мы уже прошли между башнями и шагали по улице Грибного Дождя. Чиба превратился в лохматого, размером с рукавицу щенка и заливисто лаял на кошек. Сашка вдруг начал скрести в затылке и глянул на меня - с хитроватым огоньком в зрачках. Потом остановился, начал смотреть вверх, а руки заложил за спину (как утром, перед скалой). Что-то зашептал. Мы стояли у штабеля коротких и широченных, больше метра в диаметре, труб из бетона. Они были похожи на серые бочки без крышки и дна. Видимо, здесь собирались рыть колодец или строить коллектор... Чиба-вороненок взлетел на верхнюю трубу и строго сказал оттуда:

- Алексан-д-р, пр-рекрати...

Сашка вдруг быстро стряхнул кроссовки, сдернул носки, сунул все это в сумку.

- Прячьтесь в трубу!

- Зачем?

- Сейчас начнется!.. Да скорее же!

Я малость струхнул. Поясницей нащупал край одной трубы, вдвинулся в бетонный цилиндр спиной (черт, брюки порву). Сашка прыгнул сбоку, съехал на меня, нас притиснуло друг к другу. Я подвинулся.

- Что это все значит, уважаемый проводник?

- Лезьте подальше, с ногами...

С высоты ударили отвесные звонкие струи. Я взвыл, въехал поглубже. Влетел мокрый вороненок, сел Сашке на голову.

- Это твои пр-роделки!

- Это твои проделки, Сашка? - строго сказал я.

Он заливисто захохотал. Высунул из трубы ноги, болтал ими под дождем. А дождь гудел, как в пустой цистерне. И вдруг мне показалось, что пробился сверху, заискрился в струях белый, нездешний луч солнца. Сашка крикнул, не оборачиваясь:

- Во лупит, ишкин свет! Игорь Петрович, знаете что? Те мальчишки с луком подумают, что это они дождик стрелами вызвали!

- Пусть думают!

- Ага!.. А завтра будет праздник! Здесь всегда праздник после дождя! Потому что деревья делаются гуще и цветет все!

...Ливень кончился через десять минут. Чиба сердито забрался в сумку, а мы с Сашкой пошли по умытому и просветлевшему городку. Прохожие перекликались и поздравляли друг друга.

В конце улицы Грибного Дождя стояла двухэтажная, с хитрыми пристройками гостиница. Видимо, частная, похожая на те, что были в старину. Над дверью торчало железное копье, на нем качалась позолоченная вывеска: "Дорожный уют". На первом этаже был зал с обширными столами и баром. За стойкой командовала двумя расторопными парнями дама в белой наколке и синем платье. У нее было острое, как нос клипера, лицо. Близко от переносицы сидели прицельные, словно два револьверных зрачка, глазки. Она мне показалась похожей на классную надзирательницу из старой гимназии.

- Хозяйка, - шепнул Сашка. - Спросите про комнату...

Я подошел и осведомился, могут ли здесь получить приют утомленные и едва спасшиеся от непогоды путники.

- А этот... босой ребенок тоже с вами?

Босой ребенок светски наклонил голову.

- Да, сударыня, я племянник. - И толкнул меня локтем.

- Есть комната наверху, - сообщила хозяйка с оттенком благосклонности. - Вам повезло. Завтра не будет отбоя от постояльцев. Ожидается карнавал в честь сегодняшнего дождя... Надо же, такое неожиданное чудо!

Знала бы она...

5. Венецианское окно

Наверху, в комнате, Сашка спросил:

- Игорь Петрович, вы не обиделись, что я вам в племянники записался?.. А то эта тетка вредная на вид. Пристала бы: "Почему с посторонними, кто такой..." А я не хочу зря болтать, что проводник. Скажешь, и все сразу глаза пялят.

- Ясно... Ты, племянничек, помыл бы все-таки задние лапы, - сказал я. Потому что Сашка с забрызганными в лужах ногами бухнулся на гулкую пружинную кровать, украшенную медными шариками на спинках. Прямо на светлое покрывало.

- Гудят у меня лапы-то, - признался Сашка. - А у вас?

- А у меня... Я весь гудю... то есть гужу.

Но, в отличие от Сашки, я не свалился, а стал осматривать жилье. Кроме комнаты со старомодной мебелью, была еще крохотная прихожая. В ней дверь, за которой душ, раковина, квадратная "сидячая" ванна и все, что полагается.

- Уютно, хотя и скромненько, - решил я.

[Image]- Зато окно во какое! - отозвался Сашка. Он уже не валялся, а возился с оконным шпингалетом.

Окно было роскошное. Овальное ("венецианское"!), чуть не на всю стену. В узор из гнутых переплетов был включен застекленный квадрат с шарнирами, который Сашка расшатал и открыл наружу. Запахло мокрой сиренью, сырым песком...

- Эй, ты куда? - обмер я.

Сашка юркнул в открытую часть окна, но не пропал. Радостно сообщил:

- Здесь крыша! Как балкон!

Под окном блестела железная чуть наклонная кровля пристройки. Она еще не высохла. Сашка с удовольствием потопал босыми ногами по волнистой жести, подошел к самому краю. Качнулся, махнув ломкими, как лучинки, руками. И ухнул вниз.

Я сдавленно завопил и полез в окно. В этот момент из-за крыши выдвинулись два бруса. А через три секунды между ними возник и Сашка - встрепанный и веселый.

- Во! Лестницу нашел! Там такой сад глухой...

- Ты с ума сошел? Сигаешь очертя голову!

- Да тут не высоко! И песочная куча. - Он ладонями сбил с коленок прилипший песок. - Теперь у нас отдельный вход-выход, как в собственном доме.