Чтение 7–й страницы книги ~Феникс в обсидиане~

очень-то и верил преданию.

- А сейчас вы верите? Или думаете, что я самозванец?

- Ну почему же? Хотя даже если это и так, отчего бы мне не подыграть,
коли вам нравится называться графом Урликом? - Он улыбнулся. - В
Ровернарке все хорошо, что ново. Мы рады любому развлечению.

Я улыбнулся в ответ:

- Всегда приятно, епископ Белфиг, беседовать с мудрым софистом. И
все-таки немного озадачен. Представьте, я обнаружил себя едущим в
колеснице по льду. Мое имя и снаряжение были мне знакомы, но все остальное
видел впервые. Я - человек, у которого нет собственной воли. Я - герой, и
меня призывают туда, где я необходим. Не хочу утомлять вас, мой
повелитель, рассказами о своей трагедии, но уверен, что ни при каких
условиях не оказался бы здесь, если бы не должен был участвовать в
какой-то борьбе. Если не вы призвали меня, то, может быть, вы хотя бы
знаете, кто это сделал?

Белфиг нахмурил нарисованные брови, но тут же лицо его прояснилось, и
он насмешливо посмотрел на меня.

- Боюсь, граф Урлик, что не смогу быть вам полезным - у меня нет
никаких предположений. Нам воевать не с кем. Единственное, что угрожает
нашему Ровернарку, это лед, который спустя одно или два столетия перевалит
через горные цепи и уничтожит нас. Предчувствуя катастрофу, мы проводим
время настолько весело, насколько это возможно. И будем рады, если вы
присоединитесь к нам. Но, разумеется, при условии, что Светский лорд не
будет возражать. Вы расскажете нам свою историю, какой бы невероятной она
ни была, а мы взамен можем предложить вам все наши развлечения. С
непривычки они действуют возбуждающе.

- Так что, у Ровернарка нет врагов?

- Нет таких, кто мог бы представлять серьезную угрозу. Несколько
разбойничьих банд, несколько пиратских. Обычное отребье, которое есть
вокруг любого города. Но кроме них - никого.

Я недоверчиво покачал головой:

- А какие-нибудь группы в самом городе, жаждущие свергнуть вас и
Светского лорда?

Епископ Белфиг рассмеялся:

- Я понимаю, дорогой граф, вам всюду мерещится борьба! Уверяю вас,
здесь этого нет. Наш единственный враг - скука. Но поскольку вы здесь, нам
этот враг не страшен.

- В таком случае мне остается поблагодарить вас за гостеприимство. Я
воспользуюсь им. Не сомневаюсь, что у вас в Ровернарке есть и библиотеки,
и ученые.

- В Ровернарке мы все - ученые. И библиотек у нас тоже достаточно.
Можете пользоваться ими.

В конце концов попытаюсь, подумал я, найти за это время путь к Эрмижад,
путь в мир элдренов, который так любил. Мне все еще не верилось, что я
призван сюда просто так. Хотя не исключено, что меня сослали затем, чтобы
когда-нибудь я стал свидетелем гибели Земли.

- Однако, - продолжал епископ Белфиг, - я не имею права один принять
такое решение. Мне нужно посоветоваться с моим другом Светским лордом. Но
я не сомневаюсь, что и он будет рад, если вы останетесь у нас погостить.
Однако нужно будет найти для вас соответствующие покои, и рабов, и все
остальное. Эти заботы тоже помогут нам одолеть скуку, царящую в
Ровернарке.

- Я не люблю рабов.

Епископ Белфиг улыбнулся:

- Не делайте поспешных заявлений, вы их еще не видели. - Он помолчал,
насмешливо глядя из-под искусственных ресниц. - Хотя, может быть, вы
явились из того исторического периода, когда владение рабами не
поощрялось, не так ли? Я читал, что в истории бывали и такие времена. Но в
Ровернарке никого не превращают в рабов насильно. Рабами у нас становятся
по собственному желанию. Каждый может выбрать для себя, что он хочет. Это
Ровернарк, граф Урлик, здесь все - и мужчины, и женщины - свободны и
вольны поступать так, как диктуют им их наклонности.

- А звание Духовного лорда тоже соответствует вашим наклонностям?

Епископ снова улыбнулся.

- В известном смысле, да. Вообще-то этот титул передается по
наследству. Но, представьте, многие, имеющие на него право, предпочли
другие занятия. Мой брат, например, простой моряк.

- Неужели по этим сверхсоленым морям можно плавать? - Я был изумлен.

- Опять же - в известном смысле. Если бы вы познакомились с некоторыми
обычаями Ровернарка, они бы вам показались весьма любопытными.

- Не сомневаюсь, хотя был уверен, что не могут они мне понравиться.

Я уже понял, что наблюдаю человеческий род на последней ступени его
развития - извращенный, вялый, живущий без всякой цели. И винить в этом
людей не мог: ведь у них не было будущего.

И все-таки не мог принять цинизма епископа Белфига.

Епископ громко крикнул:

- Рабы! Моржег! Можете войти!

Они строем вошли в мрачные покои.

- Моржег, - сказал епископ, - может быть, ты пошлешь гонца к Светскому
лорду? Спроси его, не примет ли он графа Урлика Скарсола. Скажи, что я
пригласил графа погостить у нас, но, разумеется, если у лорда не будет
возражений.

Моржег поклонился и покинул зал.

- Придется подождать. А пока вы должны пообедать со мной, милорд, -
обратился ко мне епископ Белфиг. - В пещерных садах мы выращиваем и
фрукты, и овощи, а море снабжает нас мясом. У меня лучший повар во всем
Ровернарке. Не возражаете?

- С удовольствием, - ответил я, сразу почувствовав голод.

4. СВЕТСКИЙ ЛОРД

Пища, несмотря на обилие пряностей, была отменна. Как раз к концу
трапезы вернулся Моржег и сказал, что доложил Светскому лорду о нашей
просьбе.

- Мы не сразу нашли его, - сообщил он, выразительно глядя на Белфига. -
Но теперь все в порядке, и он готов принять нашего гостя в любое время.
Можно даже сейчас. - Он посмотрел на меня бесцветными холодными глазами.

- Понравилось ли вам угощение, граф Урлик? - спросил епископ. - Не
хотите ли чего-нибудь еще?

Он вытер губы парчовой салфеткой.

- Благодарю вас за вашу щедрость, - сказал я и поднялся из-за стола.

Я выпил немного лишнего, и это смягчало тоску об Эрмижад. Но я знал,
что это временное облегчение и что тоска не пройдет, пока не найду ее.

Вслед за Моржегом я вышел из покоев, населенных каменными уродами. У
самой двери обернулся, чтобы еще раз поблагодарить хозяина. Обернулся и
застыл в изумлении! Епископ, обмазав соусом тело молодого раба, с
наслаждением облизывал его.

Я мгновенно отвернулся и ускорил шаги, догоняя Моржега, который вел
меня знакомой дорогой.

- Часть Ровернарка, принадлежащая Светскому лорду, называется Дхетгард,
- объяснял Моржег, - и расположена гораздо выше, чем наша. Поэтому
придется вернуться на внешнюю дорогу.

- Разве у вас нет переходов, соединяющих разные уровни?

Моржег пожал плечами.

- Конечно, есть. Но, по-моему, проще пройти здесь, чем искать двери, а
потом пытаться их открыть.

- Значит, переходами вы не пользуетесь?

Моржег кивнул:

- Они ни к чему. Теперь нас значительно меньше, чем было даже пятьдесят
лет назад. В Ровернарке почти нет детей.

Он произнес это таким безразличным тоном, что меня вновь охватило
чувство, будто говорю с мертвецом.

Через огромные ворота главной арки Хередейка мы вышли на тропинку и не
спеша стали подниматься по склону ущелья. Внизу плескалось море, и
медленные волны выбрасывали белую соль на черные кристаллы побережья. А
здесь мрачные зубчатые утесы угрожающе смотрели на нас, прокалывая
вершинами тяжелые тучи.

Наконец мы дошли до арки, которая ничем не отличалась от той, которую
оставили внизу.

Моржег сложил рупором руки и прокричал:

- Лорд Урлик Скарсол идет на прием к Светскому лорду!

Горное эхо глухо повторило его крик.

Раздался лязг, и дверь отодвинулась ровно настолько, чтобы мы могли
протиснуться через нее. Мы оказались в прихожей с гладкими стенами, почти
в полной темноте. Нас поджидал слуга в белом коротком плаще. Он позвонил в
серебряный колокольчик, и дверь со скрежетом вернулась на место. Она
приводилась в движение, вероятно, каким-то очень искусным механизмом - ни
блоков, ни цепочек не было видно.

Проход, по которому мы шли теперь, был как близнец похож на переход во
владениях епископа Белфига, но вместо барельефов его украшала живопись.
Однако она была так стара, что рассмотреть ее при таком слабом освещении я
не мог. Мы свернули в другой коридор, еще в один и, наконец, добрались до
новой арки. Вход в нее был закрыт лишь кожаным пологом, а двери не было, и
такая простота удивила. Мало того, отодвинув полог, мы оказались в покоях
с совершенно голыми, покрытыми белой краской стенами. В зале было очень
светло - горели огромные лампы, и, судя по запаху, работали они на масле.
В центре стояли письменный стол и две скамейки.

Моржег явно чувствовал себя не в своей тарелке.