смутное подозрение, что он что-то не сумел сделать вчера, что-то забыл и
оплошность эту надо бы исправить сегодня. Он отмахивался от неясного
ощущения и начинал работать. А на следующее утро все повторялось вновь.
демонстрацию коллекции женской одежды какого-то модного заезжего
французика-модельера. Он должен отвезти ее именно сейчас, немедленно,
француз пробудет в мегаполисе всего один день - "Ах, Пит, если бы ты видел!
О-о-о!", - иначе его супружеству конец. Пит изложил это на одном дыхании, а
потом сделал свирепую гримасу, полоснул себя ребром ладони по горлу и
сорвался с места.
Алекс только сочувственно улыбнулся в ответ. "У меня в распоряжении целый
день в одиночестве", - подумал он и стал прикидывать, что бы он хотел
сегодня попробовать создать. И вот тут-то, когда он впервые оказался без
Пита с аппаратурой в руках, он и вспомнил о Микки на песке. И надел шлем.
открытыми глазами, поместив себя в центр, - то сначала совсем забыл о цели
эксперимента. Он настолько увлекся видом своего малыша, что прошло немало
времени, пока к нему вернулся трезвый взгляд испытателя. И вот в тот момент,
когда Алекс заставил себя успокоиться и отвлечься, он и почувствовал
воздействие. Голограмма не хотела его отпускать. Та радость, которую он
только что пережил, снова рвалась в него, поворачивала голову к сыну,
толкала навстречу. Он заставил себя отвернуться от Микки и ощутил, как
плотная волна вполне определенного эмоционального состояния - а теперь для
него было неважно, какое оно, хорошее или плохое, - нахлынула на него с
силой, которой было очень трудно сопротивляться. Он повернулся к сыну и
выключил генератор.
целый день занимался тем, что создавал одну простую сцену задругой. Вот Кэт
три с половиной года назад. У нее неснимаемый токсикоз беременности.
Справиться с этим она не может, ей страшно и плохо, и поэтому она с
ненавидящим лицом набегает на Алекса из кухни и выплевывает в него самые
страшные оскорбления, которые только может придумать...
Алекс но сит его подмывать в ванную каждые полчаса. Это уже третья бессонная
ночь. Алекса тошнит от усталости, от неумеренного курения, от хлестких,
грубых окриков Кэт...
мальчику - тот мрачно наблюдает за ним из-под тяжелых надбровных дуг и вдруг
бьет его лопаткой по голове - раз, другой, третий... Микки не понимает, что
это такое с ним делают, и беспомощно моргает с той же улыбкой на лице. А
потом ему становится очень больно, ротик его искривляется, и он плачет, и
поворачивается к Алексу, и даже не делает никакой попытки выйти из-под града
ударов. А Алекс бежит, бежит изо всех сил с другого конца площадки, и сердце
его сжимается от боли, и он проклинает себя и весь этот дикий, нелепый,
больной белый свет...
тоже сделал свое открытие. Внутри открытия Пита Милтона. И по значимости оно
не уступало созданию ментально управляемых голограмм.
оператора. А это означало, что если создаваемый образ вызывает у Алекса
эмоции, которые чуть сильнее определенной отметки, то генератор
воспроизводит не только образ, но и чувство. И сила этого чувства в
резонансе настолько велика, что не идет ни в какое сравнение с эмоциями
источника, то есть оператора. Генерируемое состояние полностью захватывает
наблюдателя и бесцеремонно "включает" его в голограмму. Зритель теряет связь
с реальностью и начинает действовать адекватно захватившему его чувству и
развитию сюжета картины...
жизни - такие эпизоды, воспоминания о которых всегда вызывали у него бурную
эмоциональную реакцию. В его сравнительно спокойной биографии это были
картины, связанные либо с Кэт - и тогда он скрипел зубами от обиды и ярости,
либо с Микки - и тогда он или смеялся, или любил, или заходился страхом за
его жизнь, или испытывал ту боль, которую познавал его мальчик. К нему
приходили и другие воспоминания, из детства: запах отцовских сигар, его
рокочущий басок и теплые сухие губы, восторженное изумление перед необъятной
тишиной первых успешных медитаций, гудящее напряжение перед контактным
спаррингом с китайским мальчиком на татами... Их он не воспроизводил:
слишком далеко отошло его детство, он делал ставку на свежесть и остроту
последних переживаний.
находился на опаснейшей грани эмоционального срыва. Еще чуть-чуть - и Алекс
Норман мог перестать существовать в студии и, перейдя невидимую грань,
превратиться в персонаж. Он знал, что в таком случае, принимая живое
некритичное участие в сцене, он как бы замыкал работу генератора, и эпизод
воспроизводился бы им снова и снова, без конца... И он жил бы там - любя,
ненавидя и пугаясь - до тех пор, пока не истощились бы аккумуляторы
генератора. А хватало их, по словам Пита, надолго... Одним словом, без
постороннего вмешательства Алекс не смог бы выйти из картины.
все-таки он был не пассивный наблюдатель, а подготовленный к сюрпризам
экспериментатор. Но по поводу потенциального зрителя он иллюзий не строил.
Он понял одно - резонансная динамическая картина не выпустит из своей
реальности никого. До тех пор, пока оператор не выключит свою дьявольскую
аппаратуру.
студии погрузилась в темноту - настал вечер. Алекс уже давно почувствовал
себя плохо: он не ел целый день, пил только кофе, голова кружилась, сосало
под ложечкой. Давно пора было идти домой, но он не мог заставить себя встать
с дивана: собственное открытие сразило его наповал, он должен был сделать
выводы, понять что-то еще, уловить во всем этом главное... Скрип открываемой
двери вывел его из оцепенения.
напротив компаньона. - Что-то случилось, Алекс?
- Да... Случилось.
аппаратурой?
нет: он так устал, да и Пита расстраивать на ночь... Не очень-то приятно
услышать о своем открытии такие вещи. С другой стороны, он так и не успел
увидеть всех аспектов проблемы, а Пит сумеет поразмыслить до завтрашнего
утра... Надо сказать именно сейчас. Он вдруг почувствовал, что ему стало
легче. Он сейчас сбросит на приятеля весь груз этого сумасшедшего дня и
пойдет спать. Теперь только спать, домой. Микки и Кэт, наверно, уже
отчаялись его дождаться. Он с кряхтеньем поднялся с дивана и устало
улыбнулся встревоженному Питу: - Не волнуйтесь. Я вам сейчас все объясню.
Только скажите мне: вы способны соображать после встречи с французским
модельером?
неподвижно сидящий Пит, изумрудные глаза его были широко открыты от
изумления.
"кофейным" столом. Определенно, руководитель проекта провел бессонную ночь:
это было видно по осунувшемуся лицу и синякам под глазами. Но встретил он
своего компаньона неожиданно оживленным и в непривычно возбужденном
состоянии.
потянул за собой в глубь студии. - Алекс! Все плановые работы на сегодня
отменяются! Сейчас вы мне продемонстрируете то, что открыли!
себе это представляете?
воздействия голограммы?
будет... Как бы сказать... Не очень приятно.
изложили, я буду полностью во власти ваших переживаний. В вашей власти! - Он
заглянул Алексу в глаза и положил ему руку на плечо. - Но... Вы, может быть,
не заметили, Алекс, а мы уже давно с вами друзья... Я очень в вас верю и
ценю вас. И не только за мужество и работоспособность... - Он поджал губы,
немного грубовато оттолкнул Алекса и отвернулся. - Давайте, надевайте шлем и
генератор. Начнем.
от внезапного признания. И с охватившим его чувством незнакомой теплоты. И
прислушаться снова к этим словам: "А мы уже давно с вами друзья..." - они
нашли в нем согласие и отклик... Он хрипло произнес: - Спасибо, Пит...
Начнем. Он стал молча настраивать аппаратуру, долго натягивал на себя ремни
генератора. Хотя он и научился бегло управляться с пультом дистанционного
управления, что избавляло его от необходимости иметь генератор под рукой, но
все-таки предпочитал нажимать на клавиши и чувствовать вибрацию аппарата у
себя на груди: он хотел осязать, держать в руках свой творческий инструмент.
Как художник - любимую колонковую клеть. И сейчас он не спешил. Ему надо
было сообразить, в какую же реальность погрузить жаждущего приключений Пита.
проводил эксперимент со своим жизненным материалом, с событиями, которые
когда-либо вводили его в состояние стресса или эмоционального всплеска. Но
Суворов Виктор
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Орлов Алекс
Самойлова Елена