read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



марте собирают березовый сок. Я при ней пробуравил один ствол, вбил в
отверстие лоток из расколотой и выскобленной ветки, подставил ведро. Когда
ветер стал отклонять струйку -- дал соку стекать по длинному сухому
стеблю... Все эти мои действия, памятные с младенчества, для Гиты были
внове, хотя она многое повидала: успела и на плоту переплыть Тихий океан, и
слазить в гипоцентр землетрясения, на сто километров под земную кору, и
поработать в ядре Солнца на сборке новой секции двигателя Времени, что было
куда опаснее штормов и подвижек магмы... Но затем взялась подражать мне, и
скоро мы набрали несколько бутылей сока; впоследствии он забродил, стал
хмельным, и мы пили его со льда, из толстых фаянсовых кружек с короной и
надписью "1889".
Горны мои, корнеты и тромбоны были Гите малоинтересны, зато охотно
научилась она у меня делать из ивовых прутьев дудочки для младших детей
Дома. А главное, я привил ей теплое чувство к бесконечно любимому мною
двору...
Я, между прочим, тоже не сидел при маминой юбке первые семнадцать лет
жизни: как положено воспитаннику учебного города, видел и здорово
обветшавшие пирамиды египетские, и молодецкие игры с быком на Крите, и даже
снящийся мне по сей день вселенский котел Юпитера -- но, право же, не знаю
ничего милее и притягательнее нашего двора. На нем всегда, лежит тень одной,
а то и нескольких ветвей Дома. Нарочно сделанных дорожек нет -- они
протоптаны стихийно, многими поколениями в густой траве, и расчищают их,
когда идет снег. Летом повсюду зреют крыжовник и смородина, вьются по
веревкам цветущие бобы, благоухают мелкие обильные розы. А далее широким
кольцом -- наши огороды и посевы, фермы, пасеки и рыбные пруды. За ними, с
одной стороны, тихая Вента, с другой -- лес до самых дюн, которому мы не
даем чрезмерно густеть, сохнуть или заболачиваться.
В ночь на Янов день мы с Гитой, как водится, пошли в лес искать цвет
папоротника. Найдя заветную полянку среди непролазной гущи орляка, железным
стержнем я провел по земле черту вокруг нас, постелил шелковый платок и
велел Гите ничего не бояться. Должны мы вытерпеть ужасный вид призраков,
которые соберутся сюда к полуночи, не закричать и не убежать -- тогда на
платок упадет огненный цвет, и нам откроются клады, даже те, которые не
засекает видеолокатор на рентгеновской длине волны...
Каюсь, в ту ночь мы призраков проглядели, поскольку были заняты совсем
другим; и цветок не упал к нашим ногам,-- наверное, обиделись языческие духи
на пренебрежение,-- зато вместо скучного золота и никому не нужных цветных
кристаллов открылись мне иные клады: страстной игры, и саморастворения, и
нежнейшей заботы, и таких вещей, для которых не найдены слова...
На следующий же день, когда мы, выкупавшись в родниковом озерце,
прибежали домой, и на дворе был вкопан шест с весело трещавшим огнем на
верхушке, и все наши домочадцы тащили с разных сторон здоровенные букеты, и
под нестройную, но отменно громкую песню "Лиго" моя Рита возложила дубовый
венок на голову бабушки Аустры,-- да, да, ей доверили такую честь! -- я
понял, что, прикажи мне Гита навязать на шею мельничный жернов и прыгнуть в
Балтийское море, я не промедлю и секунды.
...Беда случилась вскоре после рождественских праздников. Ох, недаром,
недаром смутило меня старое гадание! Когда перед самым боем часов Марите и
моя невестка Хосефа выбежали на галерею и поглядели через окно на сидящих за
столом, у меня вроде бы не оказалось головы. Раньше это обозначало: человек
не доживет до следующего рождества. Теперь, под крылом Великого Помощника,
мне, по меньшей мере, грозили крупные неприятности...
Хотя в наши дни каждый знает, что достоверные случаи проскопии --
предвидения -- никакого касательства не имеют к гаданию, все же на душе у
меня кошки скребли. Не исправили настроение даже последующие озорные
глупости девчонок. Марите, Хосефа и еще две-три умницы их возраста поперлись
на овечью ферму, ловить в темноте животных: которая ухватит барана, та в
течение года выйдет замуж. "А за какое место хватать?" -- пискнула самая
младшая...
Через полмесяца меня вызвали в учебный город и дали самостоятельное
задание по практической истории. Серьезное, выпускное.
А утром тридцатого января за мной пришла допотопная, точнее,--
доатомная колымага с шумным и чадным бензиновым движком. Впереди сидел
водитель в кожанке на меху, с бритым затылком и висками -- все воспроизвели
очень основательно. Старина глухая, жутковатое время неорабовладельческих
империй; сверхцентрализация и сверхдеспотизм, как никогда ранее обеспеченные
на громадных просторах благодаря огнестрельному оружию, автомобилю и радио.
Мы заехали далеко в лесную зону города, туда, где я никогда не бывал.
Над голыми черными кронами горделиво покачивался белый купол, вытянутый
кверху, точно куриное яйцо.
Открылась истоптанная снежная поляна, набитая народом, уставленная
автомашинами. Я подивился тому, сколько Манев набрал статистов, как подробно
их одел и каким умелым оказался режиссером. Были тут и кинооператор в
бриджах, крутивший ручку своего ящика," и строгие милиционеры, и седобородые
академики, и военные с деревянно-прямыми спинами... и, кажется, все с
немалым удовольствием играли свои роли. А посреди поляны хоровод багровых от
напряжения парней в шинелях и буденовках держал колышущегося белого гиганта
на веревках, словно лилипуты пьяного Гулливера.
Выйдя из машины, я поднял голову и увидел черного человека,
подвешенного к шару-прыгуну. Он медленно поднимался рядом с боком
стратостата, прочерченным бороздами, будто китовье брюхо. Человек в
последний раз проверял целость швов. Вокруг свешивались стропы, точь-в-точь
лианы, обросшие инеем.
Действие развивалось согласно знакомому мне сценарию. Меня свели с
двумя товарищами по полету, также одетыми в неуклюжие костюмы с подогревом.
Раньше я никогда этих людей не видел... Вперевалку прошли мы через
расступившуюся толпу. Командир наш, светловолосый, чеканнолицый, настоящий
былинный богатырь, принял от военного в высоких чинах расшитое красное
знамя. Военный был хмуро-торжествен. Я тоже вовсю священнодействовал,
прикладывая рукавицу к шлему... И вдруг почувствовал, что мне совсем не так
забавно, как должно быть во время столь архаичной церемонии. В скупом
ритуале читались и благородство, п величие. Я стоял, затаив дыхание; даже
глаза пощипывало... "Когда страна быть прикажет героем, у нас героем
становится любой". Кажется, те же годы...
Клубы пара перестали вылетать из командирского рта вместе с литыми
твердыми словами. Последние рукопожатия, блицы фотоаппаратов... Цепляясь за
веревочную сеть, взобрались мы к люку гондолы. Гондольная команда цепко
держала стальной шар, упиралась в пего плечами, будто актеры в революционной
аллегории: Красная Армия -- опора всей Земли... Сквозь стены, антимагнитные
и хромоникелевые, услышал я зычный, тренированный на плацу голос хмурого
военного:
-- Выпускайте!
И крики любующегося собой стартера:
-- Э-тдать поясные! Э-тдать гондолу!
В иллюминатор я видел, как бросили канаты и отбежали красноармейцы.
Затем гондола лифтом пошла вверх. Слабость в коленках и беглая тошнота
отметили миг невесомости...
Следующие часы, до последних роковых секунд, мы самозабвенно работали,
только иногда заправляясь горячим чаем из термосов,-- а стратостат наш белой
свечой несся в гулком пустом пространстве, один-одинешенек, словно до сих
пор никто не бывал на таких высотах. Иллюзию нарушали только расчерченные
щиты и башни на горизонте, верхнею гранью многие вровень с нами и выше --
оставленный на удивление потомкам район мегаполиса Москва-Большая...
Кабина была тесна и напичкана уймой примитивных датчиков: высотомеров,
анероидов, вариометров... Рядом с рыбьим оком перископа пришпилен был
портрет усатого шахиншаха в застегнутом под горло френче. Мы трудились,
забирая пробы воздуха, фотографируя облака и землю в разрывах между ними,
следя за стрелками, за самописцем метеорографа, за тем, как вспыхивают
космические частицы в паровой камере Вильсона -- а русый наш красавец
командир время от времени отрывался от приборов, чтобы ликующе бросить в
микрофон: "Земля, я -- Сириус! Штурмуем двадцатый километр... двадцать
первый!" Как будто все было по самому большому счету, и все -- впервые; и
никакой черт не заставил бы меня сейчас лениться, узнавая узнанное триста с
лишним лет назад.
И мы, честное слово, не замечали нарастающей банной духоты и капель,
все чаще катившихся по нашим лбам, и обморочной тяжести в груди -- не
замечали, пока это не стало вдруг нестерпимым. Тогда второй мой товарищ,
чернявый и подвижный, игравший "роль" конструктора стратостата, врубил
вентилятор, чтобы прокачать воздух через патроны для поглощения углекислоты.
Но с вентилятором что-то было не то, и закружилась в кабине пыль, словно
летом на горячем пустыре, противно садясь на мокрую нашу кожу, забиваясь в
глотку...
Должно быть, в эти лихорадочные минуты кто-нибудь из нас неловко дернул
клапанную веревку, и она зацепилась снаружи за один из приборов, коих немало
было размещено на боках нашего баллона. Когда обнаружили мы слабину, было
уже поздно; слишком много газа утекло через клапан, белый праздничный шар
худел ежесекундно на сотни кубометров и хотя бодрился, порою взмывая на
сострадательных воздушных потоках, но тем не менее уже неотвратимо падал.
Весь балласт, полтонны свинцовой дроби, отправили мы за борт...
Напрасно. Меня рвало, просто наизнанку выворачивало, изнутри болью
взрывалась голова. "Конструктор" с хрипом катался по дну гондолы, и только
командир, держась нечеловеческой волей, что-то еще выкрикивал по радио от
имени "Сириуса".
...О, как помню я надсадный вой рассекаемого воздуха и сжигающее
удушье! Когда гондола уже пробивала нижние плотные облака и влага кипела
пузырьками, испаряясь на ее раскаленной броне,-- вместе с муками телесными
пережил я жестокий душевный разлад. Чуть с ума не сошел, решая: обращаться
ли мне к Великому Помощнику? Спутники мои даже не думали об этом... Может
быть, катастрофа запланирована, как своеобразный суровый тест, и я своей
несдержанностью заслужу низкую оценку? Испугался мальчик... А если наоборот



Страницы: 1 2 3 4 5 6 [ 7 ] 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.