набок ("Так, позвоночник цел..."), приподнял голову и как-то совсем уже
отстранение подумал: "Да, недооценил я их... оказывается, эти мертвяки могут
двигаться очень быстро, а главное -- бесшумно... Северный подонок..."
Удивительньно, но он все же сумел привстать на одно колено, опершись на
ятаган как на костыль; мертвецы, успевшие окружить его со всех сторон,
застыли с поднятыми мечами в ожидании команды следопыта. Тот, однако, не
спешил: сдвинув шлем на затылок и жуя соломинку, он с интересом разглядывал
поверженного врага. Затем в тишине прозвучал его негромкий спокойный голос:
один на один, как это принято у вас, у благородных, -- губы его скривила
усмешка, -- и опасался лишь одного: что ты не спешишься вслед за мною.
Останься ты в седле, все могло бы пойти иначе... Рад, что я не ошибся в
тебе, "прекрасный сэр".
а не какой-то дурацкий поединок. Тулкас свидетель -- я множество раз играл в
орлянку со смертью, но всегда ради результата, а не ради процесса.
-- кровь из пробитых легких медленно заполняла его рот. -- Рыцари Заката --
и те больше не подадут тебе руки.
стоять преклонив колено перед новым королем Гондора. Я победил тебя в
честном бою, один на один -- так, во всяком случае, будет записано во всех
летописях. А вот от тебя не останется даже имени -- об этом я тоже
позабочусь. Или, знаешь, -- он замер в полуобороте, ловя стремя, -- можно
сделать еще интереснее: пускай тебя убьет карлик; во-от такусенький
заморыш... с мохнатыми лапками. Или баба... Да, пожалуй, именно так мы и
сделаем.
тронул коня вслед за ушедшей далеко вперед фалангой. Один только раз он
недовольно оглянулся -- догоняют? нет? Те, однако, все еще стояли,
столпившись в кружок, и мечи их взлетали и опускались, как крестьянские
цепы.
дрогнули и расступались теперь перед строем мертвецов без боя, однако в
юго-восходной части поля не оказалось других частей Закатной коалиции,
способных ворваться в проделанную Арагорном брешь. К тому же схватка у
западины показала, что серых нельзя считать "неуязвимыми": убить их крайне
трудно, но все-таки можно. А временно оказавшаяся без командирского
присмотра фаланга все шла и шла себе вперед -- пока не забрела чистым
случаем в зону досягаемости стационарных дальнобойных катапульт,
предназначавшихся для обстрела Минас-Тиритской цитадели. Мордорские инженеры
не растерялись и тут же открыли огонь зажигательными нафтовыми снарядами --
только уже не трехведерными кувшинами, а сорокаведерными бочками. Поражаемая
чудовищными огненными смерчами, не видя противника -- тот бил с закрытой
позиции, -- фаланга тупо лезла вперед, с каждым шагом углубляясь в сектор
эффективного поражения, так что, когда подскакавший на взмыленном коне
Арагорн скомандовал немедленный отход, ей пришлось проделать весь этот
убийственный путь по второму разу.
пробиваться к основным силам, на закат; это, впрочем, тоже оказалось не
так-то просто. Орокуэнские конники теперь вились вокруг изрядно растрепанной
фаланги точно пираньи, мастерски выдергивая арканами мертвецов из шеренг --
особенно из задних, -- отволакивали их в сторонку и там методично рубили на
мелкие куски. Пытаясь отбить захваченных товарищей, серые вынуждены были
ломать ряды, что еще ухудшало их и без того незавидное положение. И тут надо
воздать должное Арагорну: он сумел восстановить сомкнутый строй и, огрызаясь
короткими контратаками, провел-таки своих бойцов до гондорских боевых
порядков, лично срубив по пути двух мордорских офицеров. Правда, последние
полтораста ярдов им опять пришлось преодолевать под огнем полевых катапульт,
так что в итоге к гондорцам пробились (едва не обратив в бегство их самих)
лишь несколько десятков оживших мертвецов.
сделала. Во-первых, она оттянула на себя значительные силы мордорцев и
прежде всего катапульты, без которых взять внутренние укрепления
Минас-Тирита так и не удалось. Важнее, однако, оказалось иное: после гибели
командарма-Юг лишенная общего руководства Южная армия дала втянуть себя в
схватку "лоб в лоб", на взаимное истребление -- вариант, являющийся при
численном перевесе противника заведомо проигрышным. Тем не менее мордорцы
продолжали биться умело и отчаянно: мартовский день уже склонился к закату,
а Коалиция так и не сумела реализовать свое почти двукратное преимущество.
Основные события разыгрывались на северном направлении, где троллийские
латники и умбарские лучники, несмотря на большие потери, так и не дали
рохирримам взломать свои оборонительные порядки.
только что откатившейся назад после очередной -- вот уже четвертой за этот
день -- безрезультатной атаки. Впрочем, назвать "строем" это угрюмое скопище
частью раненых и поголовно -- измученных до последнего предела людей и
лошадей было весьма затруднительно. Он как раз пытался выправить забрало
своего шлема, вмятое ударом харадримской булавы, когда ему доложили, что в
последней схватке в числе прочих пал и Теоден. После победоносного
Изенгардского похода старик вбил себе в голову, будто Йомер непременно
воспользуется грядущей славой победителя Мордора и лишит его короны, а
потому следует держать племянника под неусыпным присмотром. По этой причине
он лично возглавил роханский поход на юго-восход, а перед самым сражением и
вовсе отстранил популярного военачальника от руководства войсками. Король
твердо решил победить в этой битве лично, "без сопливых", и, не слушая
ничьих советов по поводу тактики, угробил в бессмысленных лобовых атаках
цвет роханского войска, а теперь вот погиб и сам.
под пронзительным мартовским ветром: он чувствовал себя врачом, которому
милостиво дозволили приняться за лечение, когда больной уже впал в кому.
Самое обидное -- мордорская армия пребывает в точно таком же, если не в
худшем состоянии; опыт и безошибочное чутье полководца подсказывали ему, что
сейчас один-единственный стремительный натиск решил бы исход сражения. Он
ясно видел слабые места в оборонительных порядках противника, отлично
представлял себе, куда следует нанести удар и как затем развивать успех --
но знал при этом и другое: он сейчас не посмеет дать своим людям команду
"Вперед!". Ибо есть железный закон: приказ можно отдавать лишь в том случае,
когда ты уверен, что его станут исполнять, иначе -- конец всему, на чем
стоит армия. А этих -- он ощутил с полной отчетливостью -- сегодня в атаку
больше не поднимешь; бесполезняк.
побольше народу -- и завел такую вот, странноватую для воина, речь:
разница? По мне, так интереснее -- чего с нами приключится потом. Вы небось
решили -- командир ваш совсем схренел, нашел время, чтоб порассуждать о
загробной жизни; а вот по мне -- так самое время и есть. Когда ж еще-то? Мы
ведь с вами ребята простые -- живем в лесу, молимся колесу; пронесло -- и
думать забыл до следующего раза... А мнения тут, парни, бытуют шибко разные,
но насчет одного вроде бы согласны все: там каждому воздается по его вере.
Одним словом, ежели кто думает, что вот сгнил его труп -- и ничего в Мире не
осталось, окромя пригоршни праха, то именно так с ним и будет. В иных верах
и еще того краше: будешь, к примеру, до посинения слоняться в виде тени по
подземному царству -- чем такая жизнь, лучше уж и вправду сгнить нахрен
вместе со своей телесной оболочкой. Кое-кто собирается до скончания веков
возлежать на зеленой травке в чудесном саду, пить божественный нектар и
играть на лютне; неплохо, только, на мой вкус, скучновато. Но есть, парни, в
Восходных странах замечательная вера -- мне тут на днях поведал о ней один
бродячий проповедник; то есть она вообще очень неплоха -- без дураков! -- но
уж тамошний рай -- это в аккурат по мне.
как из кладезя, но гвоздь программы, парни, -- это такие гурании. Девки,
которым вечно восемнадцать, красоты неописуемой... Про ихние достоинства --
тут всякий сможет убедиться от и до, поскольку всей одежи на них -- по
золотому браслету. Ну а уж насчет потрахаться -- на земле таких искусниц и
близко не бывало!.. Но есть одна загвоздка: путь в этот чертог наслаждений
открыт только людям праведной и безгрешной жизни; нас с вами, -- он развел
руками, -- туда и на порог не пустят...
гул, кто-то в сердцах сплюнул -- и тут надули! Но Йомер вскинул руку -- и
вновь настала тишина, нарушаемая лишь безжизненным шелестом прошлогодней
травы.
раздолбаев, как мы с вами, все ж таки оставлена. В этой замечательной вере
всякому, кто с честью пал в битве за правое дело -- а кто посмеет сказать,
что наше дело не правое? -- все грехи списываются, и его автоматом
причисляют к праведникам. Так что ежели кто решил войти в тот рай
посредством будущей безгрешной жизни -- флаг вам в руки, ребята! Я лично на
такое не надеюсь, а потому собираюсь свести знакомство с гураниями здесь и
теперь в качестве доблестно павшего -- это когда ж еще представится такой
случай? Так что приглашаю с собою всех, кто хочет и может, а прочим --
счастливо оставаться!
приложивши ко рту рупором латную рукавицу:
Ильин Андрей
Лукин Евгений
Эриксон Стивен
Василенко Иван
Херберт Фрэнк
Журавлев Владимир