Чтение 7–й страницы книги ~Возвращение "Викинга"~

самоубийство - это, по-моему, порядочная мерзость. Может, я с детства
так воспитан, а, может, и жизнь меня обломала. Но, думаю, ты не для
этого хотел меня видеть?

Феликс задумчиво смотрел на меня:

- В наших взглядах много общего. Можно сказать... впрочем, я жалею,
что решился говорить с тобой. Но Бен Гатти...

- Бен Гатти?! Чего хочет от меня Бен Гатти?

- Не волнуйся, - Феликс успокаивает меня. Это он, который сам
волнуется не знаю как, меня успокаивает! - Не волнуйся, Бен Гатти не
то что хочет, он только просит, только спрашивает... Словом, так и
быть, слушай...

Феликс заговорил об одном дерзком космическом плане. Я слышал о нем
давно, еще до нашей экспедиции на Ганимед. Собственно, меня уговорила
на эту злосчастную экспедицию Лена, фанатичка по части космической
геологии, скажем так. По отношению к плану, который излагается сейчас
устами Феликса, наша экспедиция была не более чем прогулкой вдоль
залива...

Подумать только, первая попытка вырваться за пределы Солнечной
системы! Цель - окрестности звезды Тау Кита. Почти двенадцать световых
лет. Фотонная ракета... на прошлой неделе пошли завершающие испытания.
Рискованный участок полета - метеоритный пояс. За пределами Солнечной
скорость доводится до 0,7 световой...

Феликс, по-моему, воодушевился. Слова льются из него потоком. Это
уже другой Феликс. Из него не надо вытягивать буквы.

- У нас с тобой, я уверен, полная совместимость. Мы не будем
нагонять друг на друга тоску. А если учесть, что 95 процентов пути мы
будем дрыхнуть... Ты же знаешь, что это такое. Мы проснемся в
окрестностях звезды, посмотрим, какими планетами она богата... на это,
я имею в виду исследования планет, уйдет два года. Все путешествие
уложится в тридцать лет, может, чуть больше, может, чуть меньше...

Феликс еще что-то говорил, но я уже прислушивался к шуму в
собственной голове, где мысли завертелись в сумасшедшей карусели. Об
идее этого космического полета я знал и думал давно. Думал
отстранение, как о путешествии, которое не имеет ко мне отношения. Но
сейчас идея повернулась ко мне другой стороной. Речь идет о моей роли
в реализации дерзкой идеи. Черт побери, фотонная ракета, это та еще
штучка!.. гм...

Я стал привычно взвешивать все "за" и все "против". Невообразимая
даль, новые пространственные эффекты - за; непредсказуемые изменения
действительности, возможно такие, что хуже и не придумаешь, - против.
Ну и в таком духе. Внутренне радуюсь, что все "против" гораздо слабее
одного "за". Не скрою, тяжело покидать Землю даже для вояжа на Луну. Я
не знаю, как бы воспринял предложение о полете в тридцать световых
лет, будь Лена жива. Лены нет. И чего стоит жизнь без Лены! Между тем,
меня даже не заинтересовало, почему выбор пал на меня. Феликс будто
угадал возможный вопрос и продолжал:

- Ты можешь спросить, по какому принципу подбирается экипаж? Могу
сказать: его составят десять самых надежных, квалифицированных,
испытанных мужей до тридцати лет.

- Почему именно десять?

- Я себя не считаю.

Ответ, достойный Феликса, воплощенной скромности. Я думаю, это
ложная скромность. Феликсу недостает самоуверенности, и потому он
часто является застрельщиком самых рискованных начинаний. При их
реализации никто бы не смог так скрупулезно и придирчиво проверять
расчеты и подготовку, как это делает Феликс. Что касается Феликса, то
руководители экспедиции сделали правильный выбор. Теперь относительно
меня. Я геолог. В злополучной экспедиции на "Электре" приобрел
кое-какой опыт на выживание в экстремальных условиях.

- На "Электре" ты зарекомендовал себя прекрасно, - сказал Феликс, -
а какой ты геолог - я не знаю и знать не хочу.

- Оставь это. На моем месте любой вел бы себя так же. И на
"Электре" я был прежде всего геологом, и тем горжусь.

- Хорошо, хорошо, - согласился Феликс. - Командира и помощника ты,
наверное, знаешь. Марк Роган и Дэвид Брок.

- Пилоты из исследовательского центра. Любимчики Бен Гатти. А
навигаторы?

- Второй - я, первый - Роберт Тилл.

- Я не знаю его.

- Одна небольшая экспедиция. Из молодых, да ранних, - сказал
Феликс. - Может быть, лучший навигатор столетия. Хороший астролог.
Хороший математик-теоретик. Если бы пошел в астрономы, давно уже
руководил бы институтом. Специалист по кибернетике и отладке систем.

- Недурно. И сколько же таких эрудитов на Земле?

- Немного.

- Тогда почему не он командир?

- Ты думаешь, что в Совете сидят дилетанты? Командирами могли бы
стать по меньшей мере еще три члена экипажа. Но довести экспедицию до
цели может лишь первоклассный навигатор. Тилл и есть первоклассный.

- Никогда не слышал о нем.

- В 15 лет по особому разрешению он попал на грузовой рейс
Земля-Венера. В пути очень мало спал, читал учебную литературу,
экспериментировал со свободными секторами "мозга". Ты ведь знаешь, что
такими сравнительно несложными полетами управляют с Луны. "Мозг"
встраивают в систему корабля только для подстраховки... Тилл десять
лет работал на этой трассе и два раза в год брал отпуск, чтобы сдавать
экзамены. После был вторым навигатором экспедиции на Плутон. Если не
по другим случаям, то хотя бы по этому ты должен помнить его имя.

- Конечно, вспомнил. Он был тот, кто...

- Да, "мозг" корабля из-за неправильного подключения сгорел. Первый
навигатор, что называется, рехнулся, словом, отключился, и если бы не
Тилл... Понимаешь, на обычном бытовом компьютере рассчитал трассу от
Плутона к Луне! Другой не смог бы рассчитать на нем даже путь от Луны
к Земле, а Тилл уверенно провел корабль по такой сложной трассе.

- Кто следующий?

- Тен Линг - астроном. Тоже хватает звезды с неба... Два
бортинженера: Андрей Болотов и Такура Омичи...

- Эти тоже из Центра?

- Да, работали в группе Дэйва.

- Надо полагать, все холостяки?

Феликс развел руками:

- Это одно из условий подбора... Кого мы не упомянули? Два медика:
Вэл Тоно и Мишель Марсе - оба космонавты со стажем. Радист Яй Синг -
его хорошо знает Тилл. И, наконец, Амар эль Гатти... Не удивляйся,
даже не родственник. Доктор биологии. Изучал антропологию и
зоологию...

Большинство имен тогда мало о чем говорило мне. Я немного знал
сотрудников Исследовательского Центра, - это они организовали
экспедицию на Ганимед, тогда же я со многими и познакомился. А сейчас
мне не давал покоя вопрос:

- По каким соображениям все-таки в экспедицию не берут семейных?

Не скажу, что мой вопрос обрадовал Феликса. Сужу потому, что огонек
его воодушевления сразу приугас.

- Ты все еще не понял? - удивился он. - Или притворяешься? Будем
откровенны - успех нашей экспедиции, вернее, вероятность нашего
возвращения... хм... не очень велика. Мы, холостяки, рискуем
собственными жизнями, не обремененные обязательствами перед женами и
детьми. Так что руководители экспедиции правильно решили, что не имеют
морального права подвергать риску семейных космонавтов. Что, мало
холостяков? Ведь ты лучше, чем кто-либо, понимаешь трагедию потери
близкого человека. Прости, что напомнил об этом.

Перед моим внутренним взором появилось лицо Лены, спокойное,
веселое, - я всегда его видел именно таким... Феликс прав. Задуманная
экспедиция связана с большим риском. Для меня, пережившего трагедию
"Электры", потерявшего на ней любимого человека, любой риск нипочем.
Из этого исходили люди, комплектующие экипаж, вернее - состав
экспедиции. Но меня поразило другое, и я тут же все выложил Феликсу:

- Если экспедиция так плохо подготовлена, если так мала вероятность
возвращения, то не благоразумнее ли подождать?

Феликс вскочил, словно я нанес ему жестокое оскорбление:

- Ждать? Чего?

- Ждать в смысле не торопить события, получше подготовиться, еще
раз все просчитать, продумать... Может, не вполне надежна техника...
Ты же понимаешь, о чем я говорю. Уверенность в успехе обязательна. И
если мы заранее не вполне уверены, то как организация полета, сама его
идея согласуется с моралью? - Чем больше я говорил, тем более каменным
становилось лицо Феликса. - Уж не думаешь ли ты, что во мне заговорил
трус? Я-то готов лететь хоть сейчас. Скажут, что до старта осталось
три часа - и через десять минут я буду готов. В конечном счете дело
даже не в наших жизнях. Идея стала достоянием всего человечества.
Внимание множества людей приковано к организации экспедиции. А с
какими надеждами будет смотреть на нас наука? Имеем ли мы право на
легкомыслие?

Феликс вскочил и взволнованно стал прохаживаться взад-вперед перед
моими глазами:

- Значит, Бен Гатти в тебе ошибся, - упавшим голосом заявил Феликс.
- И я тоже.

- Феликс, присядь, не мельтеши - в глазах рябит. Что за манера -